Тим Северин - Дитя Одина

• Название: Дитя Одина
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-14424-2, 5-699-12701-1

Этих людей проклинали.

Этими людьми восхищались.

С материнским молоком впитывавшие северную доблесть и приверженность суровым северным богам, они не искали легких путей. В поисках славы они покидали свои студеные земли и отправлялись бороздить моря и покорять новые территории. И всюду, куда бы ни приходили, они воздвигали алтари в честь своих богов — рыжебородого Тора и одноглазого хитреца Одина.

Эти люди вошли в историю и остались в ней навсегда — под гордым именем викингов...

---

ГЛАВА 11

— Изгнание на три года — с этим я могу согласиться, однако такая жизнь не для тебя, парень, — заявил Кари тем же вечером.

Он вспомнил обо мне после побоища и позвал меня в свою землянку. Там он рассказал мне все, что мог припомнить о жизни моей матери Торгунны на Оркнеях — в том числе и подробности, мною уже рассказанные, — а теперь старался объяснить мне, почему я должен позаботиться сам о себе. Когда годи объявили свое решение у Скалы Закона, один только Кари не согласился с их суждением. Он отказался признать, что убийства и членовредительство, случившиеся в этой схватке, могут быть приравнены к убийствам Ньяля и его семьи, совершенным поджигателями.

— Перед лицом знатнейших годи этой земли я объявил, что продолжу мстить поджигателям, — продолжал он. — Это значит, что рано или поздно меня приговорят к изгнанию и заставят покинуть Исландию. Если приговор будет мягким, меня изгонят на три года. Если же я вернусь до истечения этого срока, приговор станет жестче, и меня изгонят до конца жизни. Тот же, кто объявлен вне закона, но находится в Исландии, считается преступником. Всякий человек ему враг, если только его друзья не рискнут взять его под защиту. Его молено убить, и убивший имеет право завладеть его имуществом. Такая жизнь не для тебя.

Я упрашивал Кари позволить мне и дальше служить ему. Но он отказал мне. Ему не нужны ни помощники, ни спутники. Мстить он будет один, а тринадцатилетний паренек станет ему помехой. Однако есть у него предложение: мне следует отправиться на Оркнеи, ко двору ярла, и самому узнать побольше о своей матери.

— Если кто и знает что-нибудь о твоей матери, так это мать ярла, коль она еще жива. Эйтни ее имя, они с Торгунной очень неплохо ладили. Обе родом из Ирландии и часто просиживали часами, переговариваясь по-ирландски.

К тому же он обещал, что возьмет меня с собой, коль скоро сам когда-нибудь окажется на Оркнеях. Так я был вознагражден за соглядатайство на Альтинге.

Сообщение Кари о том, что на Оркнеях от самой матери ярла я могу узнать что-то верное о моей родной матери, совершенно изгнало из мой головы прежнее, не слишком обдуманное намерение прилепиться к Гудрид и Торфинну. До закрытия Альтинга оставалось еще шесть дней, народ разъезжался по домам, а я провел эти шесть дней, переходя от землянки к землянке самых зажиточных хозяев в поисках работы. Я предлагал себя в работники, надеясь провести осень и зиму на каком-нибудь хуторе, занимаясь теми же скучными делами, какими занимался в Гренландии. Я получил бы стол и кров, а по весне скромную плату. Я понимал, что расплатятся со мной скорее всего товаром, а не звонкой монетой, но и того бы хватило, чтобы уплыть на Оркнеи. С виду я был щупловат, и хозяева хуторов не зарились на меня. Зимой лишние руки не нужны, а лишнего работника нужно кормить из зимних запасов. Да еще беда — ведь никто не знал, кто я такой. В плотно сбитом обществе исландцев это большой недостаток. Ибо там о каждом все известно — откуда родом и кем слывет. Люди же, к которым я обращался, знали только, что рос я в Гренландии и некоторое время провел в Винланде, о котором мало кто слышал. Смущал их и мой разговор, не как у обычного работника — за это следует благодарить Гудрид, — и что явно я не раб по рождению, хотя порою замечали, что зелено-серые глаза выдают во мне чужеземца. Цвет глаз, полагаю, унаследовал я от Торгунны, но сказать им, что я сын Торгунны, никак не мог. Это было бы крушением всех надежд. Я пытался исподволь вызнать о своей матери, не говоря, зачем мне это нужно. И ничего хорошего в ответ не получал. Собеседники обычно отпускали замечания насчет «иноземных ведьм» и говорили о чем-то, именуемом «привидениями». Не желая казаться чрезмерно любопытным, я не стал продолжать расспросы. Так что за исключением Кари никому я не открыл своего происхождения.

Так моя безымянность, которая помогала мне следить за поджигателями, теперь стала помехой. И я встревожился, что не найду пристанища на осень и зиму. Однако некий человек догадался, кто я такой, и не сводил с меня глаз.

То был сам Снорри Годи, могущественный вождь рода, чья сводная сестра Турид, дочь Барка, украла постельный полог моей матери во Фродривере.

Едва из Гренландии прибыл Торгильс, да еще годами равный сыну Торгунны, Снорри Годи сразу заподозрил, кто я есть. Он держал свое знание при себе, как ему и присуще. Он был человек, который всегда хорошенько все обдумывал, прежде чем действовать, взвешивал все за и против, а потом выбирал нужный час. Он ждал, пока в предпоследний день Альтинга я сам не пришел к его палатке, ища работы. Он и виду не подал, что знает, кто я, но велел отправиться на его хутор, в место под названием Тунг, в пяти-шести днях езды к северо-западу в низовье долины под названием Селингсдал.

Вежливость Снорри никак не соответствовала его славе человека властного и могучего, и было бы затруднительно дать ему прозвище по его внешности — не понять, какого возраста, ровно приятный в обращении, с правильными чертами лица и бледной кожей. Волосы, когда-то желтые, выцвели к тому времени, когда я его встретил, равно как и борода, имевшая когда-то рыжеватый оттенок. В общем, все у Снорри было какое-то блеклое, в том числе и глаза. Но стоило только заглянуть в них, как становилось ясно, что блеклость эта не от безразличия, но только прикрытие. Снорри смотрит на тебя своими спокойными серыми глазами и без всякого выражения на лице, и невозможно понять, о чем он думает. Говорили, мол, о чем бы он ни думал, лучше быть на его стороне. Советы его были верными, и враги боялись его.

Снорри обратил свой спокойный взгляд на меня, когда я предстал перед ним в день прибытия на его хутор. Он сидел на скамье в дальнем темном углу главного дома.

— Ты, верно, сын Торгунны, — спокойно сказал он, и нутро у меня все сжалось.

Я кивнул.

— Ты владеешь какими-либо из ее способностей? — продолжал он. — Ты пришел, потому что она тебя прислала?

Я не понял, о чем он говорит, и стоял молча.

— Позволь сказать тебе, — продолжал Снорри, — твоя мать покидала нас очень неохотно. Многие месяцы после ее смерти во Фродривере являлось привидение. Всем известно о явлении твоей матери, совершенно голой, когда ее тело везли хоронить. Но это еще не все. Много смертей случилось после того во Фродривере. Вскоре после нее там умер пастух, и умер он при таинственных обстоятельствах, и его draugar, его не-мертвое, часто являлось на хутор и устрашало всех в доме. Draugar даже побил одного из работников. Он встретил его в темноте у конюшни и сбил с ног с такой силой, что работника пришлось уложить в постель. Но он так и не оправился, умер через несколько дней. Говорят, просто-напросто от страха. Потом и его draugar присоединился к пастуховому и стал мучить людей. Вскоре полдюжины работников хутора, по большей части женщины, заболели и тоже умерли в своих постелях. Потом Тородд, человек, давший кров твоей матери, когда она приехала с Оркнеев, утонул вместе со своей лодкой и людьми, отправившись за припасами. Призрак Тородда и призраки его шестерых людей стали появляться в доме. Они входили, садились у огня в своих промокших одеждах и сидели так до утра, а потом исчезали. И еще долгое время после этого слышали странные шорохи и поскребывания по ночам.

Я молчал, не понимая, к чему клонит Снорри. Он же, замолчав, глядел на меня так, словно судил.

— Ты знаешь моего племянника Кьяртана? — спросил он.

— Едва ли, — ответил я.

— Он единственный смог успокоить привидения, — продолжал Снорри. — Потому я и пришел к выводу, что всему виной дух твоей матери — ведь при жизни она вожделела именно этого молодого человека. Полагаю, что даже став призраком, она вожделела к нему, пока не поняла, что не вызывает у него желания. В самый последний раз она пришла в обличье тюленя, высунув голову из-под пола дома во Фродривере. Она посмотрела на него умоляющими глазами, и Кьяртану пришлось взять молот и вогнать ее голову обратно в землю. Он бил со всей мочи, пока она наконец не оставила его в покое.

Я все еще не знал, что сказать. Неужели моя мать действительно так влюбилась в какого-то юнца, всего на три года старше меня теперешнего? Думать об этом мне было неприятно, но по наивности я еще не понимал, как может женщина до беспамятства увлечься мужчиной, или наоборот.

Снорри проницательно глянул на меня.

— Ты следуешь Белому Христу? — спросил он.

— Не знаю, — запинаясь, ответил я. — Моя бабка построила церковь для него в Браттахлиде, но ею не очень часто пользовались, по крайней мере пока Гудрид, которая за мной присматривала, не увлеклась и не стала туда ходить. В Винланде у нас не было церкви, но ведь и капища исконных богов тоже не было, только маленький алтарь, который поставил Торвалль.

— Расскажи мне о Торвалле, — попросил Снорри, и я начал описывать этого своенравного старого охотника — как он веровал Тору, как таинственно исчез, и все решили, что его убили скрелинги.