Тим Северин - Дитя Одина

• Название: Дитя Одина
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-14424-2, 5-699-12701-1

Этих людей проклинали.

Этими людьми восхищались.

С материнским молоком впитывавшие северную доблесть и приверженность суровым северным богам, они не искали легких путей. В поисках славы они покидали свои студеные земли и отправлялись бороздить моря и покорять новые территории. И всюду, куда бы ни приходили, они воздвигали алтари в честь своих богов — рыжебородого Тора и одноглазого хитреца Одина.

Эти люди вошли в историю и остались в ней навсегда — под гордым именем викингов...

---

Ныне, представляя себе все это, я понимаю, что любой другой потихоньку отступил бы обратно, под защиту подлеска, и поспешил бы убраться от жилища скрелинга как можно дальше. Но тогда эта мысль не пришла мне в голову. Напротив, я вдруг ясно понял, что должен идти вперед. Еще я понял, что со мной ничего худого не случится, коли я так поступлю. А то, что подобное ощущение неуязвимости, смешанной с любопытством и доверием — дар, данный мне от природы, я смог осознать много позже. Тогда же я просто не почувствовал ни тревоги, ни страха. Зато по ногам пробежало странное оцепенение, подобно, как если бы я перестал их чуять, и в то же время они двигались помимо моей воли. Они повели меня через поляну прямо ко входу в хижину, там я нагнулся и пробрался вовнутрь.

Внутри шалаша было полно дыма, и, выпрямившись, я оказался лицом к лицу с маленьким худым человеком, который стоял, размахивая из стороны в сторону какой-то трещоткой. Она-то, эта трещотка, и производила то размеренное постукивание, которое привлекло меня. Человеку было лет шестьдесят, хотя, возможно, я и ошибся, потому что он слишком отличался от прочих людей, мною виденных. Ростом он был не выше меня, узкое лицо его, темно-коричневое и морщинистое, обрамляли длинные, гладкие черные волосы, свисающие до плеч. Вся одежда на нем, от куртки до башмаков, была из оленьей кожи. Но прежде всего бросалась в глаза его невероятная худоба. Руки, запястья, торчащие из рукавов грубой куртки, и лодыжки — совсем как палки. Он поднял глаза на меня, но выражение его узких коричневых глаз не изменилось, когда он посмотрел мне прямо в лицо. Мне почудилось даже, что он ждал меня, либо знал, кто я. Один долгий взгляд, и он опустил глаза, вновь устремив их на тело второго скрелинга, который лежал на ложе из веток и был, очевидно, очень болен. Тот тоже был одет в звериные кожи и укрыт одеялом из оленьей шкуры. Хворый был, похоже, без сознания и прерывисто дышал.

Не могу сказать, сколько я там простоял. Время будто остановилось под завораживающий звук скрелинговской трещотки, и сам я впал в состояние полной расслабленности. Я тоже смотрел на больного. И вот, пока я смотрел на распростертое тело, что-то странное стало происходить с моими чувствами. Как будто я прозревал сквозь несколько тонких завес внутрь тела этого человека и, сосредоточившись, мог отодвинуть одну занавесь за другой и двигаться дальше, заглядывая все глубже и глубже, минуя внешнее, в самую его утробу. По мере того как завесы исчезали, зрение мое все больше напрягалось, пока я не вынужден был остановиться. И тут я понял, что заглянул столь глубоко в больного скрелинга, что различаю внутренние очертания его духа. И эти очертания его внутренней души испускали череду кратких вспышек, слишком блеклых и слишком кратких, чтобы можно было не дать им угаснуть. В это мгновение я понял, что хворь его смертельна. Он был слишком болен, чтобы его можно было спасти, и никто не мог ему помочь. Ничего подобного этому проникновению в суть прежде со мной не случалось, и осознание нарушило мое внутреннее спокойствие. Подобно тому как пробуждаются от глубокого сна, я очнулся, пытаясь понять, где я, и обнаружил, что смотрю в глаза скрелинга с трещоткой. Разумеется, я не знал ни единого слова его языка, но понял, что он делает здесь. Он врачевал своего больного товарища и тоже смотрел в душу больного. Он видел то, что видел я. И я покачал головой. Скрелинг ответил мне спокойным взглядом, и я уверен, что он понял. Без всякой спешки я выбрался из шалаша, вновь пересек поляну и двинулся дальше через подлесок. Я был уверен, что никто не пойдет за мной, а скрелинг даже не скажет своим сородичам о моем появлении — нас с ним связало нечто более прочное, чем любые узы родства или крови.

И я тоже ничего не сказал ни Фрейдис, ни ее мужу Торварду, и никому вообще о встрече с двумя скрелингами. Бессмысленно было бы пытаться объяснять им это. Они решили бы, что мне все привиделось, или, учитывая то, что произошло спустя несколько месяцев, сочли бы меня изменником, поскольку я не предупредил их о приближении скрелингов.

Скрелинги же объявились, когда листва на деревьях стала ярко-красной, бурой и желтой, что говорило о приближении зимы в этих краях. Уже потом, после всего, мы поняли, что скрелинги, прежде чем попытались выдворить нас, дождались возвращения своих мужчин с охоты и сборов пропитания на зиму. Само собой разумеется, количество лодок, направлявшихся к нам в то осеннее утро, вдвое превосходило все наши предположения, хотя многие из наших, самые охочие до драки, с нетерпением ждали этой встречи и неделями до хрипоты обсуждали, что они сделают, и бахвалились, как они сокрушат скрелингов. И вот, когда лодки скрелингов наконец-то подошли, наши всем скопом бросились к берегу и подняли красные щиты, вызывая их на бой. Со своей стороны, скрелинги встали в лодках и — точно так же, как тогда, когда я впервые увидел их — начали вращать в воздухе своими странными гудящими палочками. Однако теперь, как я заметил, они вращали их не по солнцу, как тогда, а в противоположном направлении. Палочки вращались все быстрее и быстрее, пока воздух вновь не наполнился ужасным гудением, которое звучало прямо в черепной коробке.

Первый удар скрелингов застал наших на берегу, где они толпились, выкрикивая оскорбления и вызовы. И вновь дальнобойность их орудий для метания дротиков застала наших врасплох. Двое, удивленно хрюкнув, рухнули наземь так внезапно, что их товарищи глядели на них, не понимая, что с ними такое случилось.

И тут же, пав духом, начали отступать, в беспорядке побежали прочь, оставив трупы у кромки воды. А мы смотрели, как лодки скрелингов подгребают прямо к берегу, не встречая сопротивления, и как их воины ступают на сушу.

Толпа скрелингов направилась к нам. Их, верно, было десятков восемь, не меньше, они не держали строя и не было у них никакого порядка, впрочем, как и у наших, которые бежали к поселению. А затем началась разрозненная и кровопролитная драка, за которой я наблюдал из густого ивняка. Еще прежде я рассказывал Торварду, мужу Фрейдис, как перепугались скрелинги рева нашего быка во время моего первого сидения в Винланде. И вот, как только скрелинги появились, Торвард велел мне поймать и привести одного из быков, привезенных нами, чтобы использовать это животное как наше тайное оружие. Но к тому времени, когда я привел быка к ивовым зарослям, готовый вывести его на открытое место, к нашим уже подоспела подмога куда более действенная.

Наши со страху побежали вверх по берегу одного из ручьев. Потом-то они утверждали, что вторая шайка скрелингов появилась из лесу и перекрыла им пути отступления к поселению, хотя все это были выдумки. Главная беда состояла в том, что у нас не было ни вожака, ни сплоченности. Исландцы и гренландцы действовали так, словно они совершенно чужие, и помогать друг другу даже не собирались. Люди в панике бежали, спотыкались, падали, вставали и мчались дальше, наталкивались друг на друга, когда оглядывались через плечо на скрелингов, мечут ли они дротики или наступают. В тот миг, когда казалось, что мы разбиты, нас спас берсерк.

Слово «берсерк» ныне столь распространилось, что известно далеко за пределами северного края. И для всех это слово означает человека, впавшего в такое неистовство на поле брани, что способен он совершить самые невероятные подвиги, не задумываясь о собственной безопасности. Иные говорят, что в ярости берсерк, прежде чем напасть, завывает, как волк, другие — что у него идет пена изо рта и что он кусает обод своего щита, гневно глядит на врага, ревет и трясется. Настоящий берсерк презирает всякое понятие об оружии либо самозащите и носит только рубаху из медвежьей шкуры для отличия. Порою на нем не бывает и рубахи, он идет в бой полуголый. И еще многое говорят, но я никогда не слышал рассказов о том, чему стал свидетелем в тот день, когда наши мужчины дрались со скрелингами, — о женщине-берсерке.

Положение у нас было хуже некуда. Наши не знающие воинского строя мужчины превратились в бессмысленную толпу. Иные повернулись лицом к врагу, чтобы сразиться со скрелингами, иные же позорно бежали вверх по склону. Этот звал на помощь, тот стоял, разинув рот, ошеломленный самим видом кровопролитья. Постыдное было зрелище.

И в этот момент ворота палисада с грохотом распахнулись и из них выскочила жуткая фигура. То была Фрейдис. Она увидела беспорядочное бегство мужчин, и трусость их возмутила ее. Она пришла в ярость. Безоружная, она бросилась вниз по склону, во всю мочь вопя от гнева и проклиная наших за трусость и малодушие. С ее массивным телом и толстыми ногами, похожими на стволы деревьев, топающими по земле, с красным лицом, вся потная, с развевающимися волосами, она была страшна. Одетая в женское исподнее, широкую рубашку, она откинула плащ, чтобы легче было бежать, и рубашка развевалась на ветру. Она с грохотом мчалась вниз по склону, точно тяжеловесная валькирия-мстительница, и, добежав до одного из норвежцев, бессмысленно стоявшего столбом, со всей силы ткнула его своей мясистой рукой, отчего тот сорвался с места, она же выхватила короткий меч из его рук. Ее неистовый гнев был направлен больше на своих, чем на скрелингов, многие из которых остановились, потрясенные, и в изумлении глядели на эту огромную светловолосую женщину, изрыгающую яростные проклятия. Фрейдис, пылая гневом, вращала глазами.