Николай Бондаренко - Консервативный вызов русской культуры - Красный лик

• Название: Консервативный вызов русской культуры - Красный лик
• Автор: Николай Бондаренко
• Жанр: История

---

В Юрии Бондареве и по сей день живет фронтовая ненависть ко всем штабным сволочам. Ее не придумаешь и не разыграешь. В этом он близок к Астафьеву и Быкову. Тем и отличается проза фронтовиков от прозы пишущих о войне журналистов, хотя бы от того же Константина Симонова или Василия Гроссмана. Думаю, такого романа, как "Генерал и его армия" Георгия Владимова, не смог бы написать ни один из фронтовиков, не смогли бы они преодолеть органическую ненависть к штабам. В этой явной субъективности проявляется предельная искренность непосредственных участников сражений.

Поразительно, но эта фронтовая ненависть, похоже, и спасла прозаика Юрия Бондарева от втягивания в водоворот "секретарской" литературы: он не захотел становиться одним из тех, кого всю жизнь ненавидел.

И отсюда вырастает в романе тема непротивления - обстоятельствам, друзьям, врагам. "Непротивление и трусливый сволочизм" большинства приводит к гибели тех, кто способен сопротивляться. Но гибель тех, кто сопротивляется, вдохновляет на сопротивление это самое большинство. Любому народу нужны герои. Любое сопротивление, отвечающее интересам народа, рано или поздно приводит к победе. Иначе народ исчезает за ненадобностью для мировой истории.

Александр Ушаков вступает в схватку с бандитами, убивает одного из них, раненый отлеживается у Нинель. Вынужденный уйти от нее, спасая ее, он идет по какому-то замкнутому кругу, который становится все уже и уже. Его как убийцу ищет милиция, его ищут сами бандиты. Сдаться, пойти в тюрьму он не желает. Не желает и тихо отлеживаться. Кто заставлял его попадаться на глаза дворникам и охранникам, вылезать из самого надежного своего убежища?

Он не мог стать тихим и незаметным, не мог уйти в тень, не мог смириться со сволочизмом. Такие первыми гибнут и в плену - вспомним прозу Константина Воробьева, и в лагерях - как у Варлама Шаламова. Такие гибнут и в жизни, но без таких гибнет сама жизнь. В эпоху тотальной дегероизации Юрий Бондарев с вызовом дал нам своего героя. Эльдара, одного из друзей-фронтовиков, запытали до смерти, узнавая адрес Александра, мать свели в могилу - все это банда Лесика, как-то странно связанная с самой милицией. Полковой разведчик, лейтенант Александр Ушаков идет в свой последний бой без надежды на спасение. Бросает свой офицерский вызов, не умея и не желая жить иначе.

"- Встать! Рядом с ...Летучей мышью, мразь! В визжащих и рыдающих не стреляю! Заткнись, гнида! А ну, рядом, Лесик-Песик-Дресик! Встать рядом! И молчи, убийца! А это кто такой?.. Твою мать, да никак мильтон?... Эх, мрази! - сказал Александр сквозь зубы. Пропал я, пропали и они. Все. Он сделал шаг назад и выстрелил два раза... Почти одновременно повалились они лицами вперед... Он с ненавистью посмотрел на тучного милицейского старшину... - А ну, мотай отсюда, мильтон... Запомни меня: командир взвода полковой разведки. Лейтенант Ушаков. Честь имею".

Вот так и поныне приходится защищать честь офицера, честь армии и России нынешним героям сопротивления, бросающим свой офицерский вызов всей сволочи, с перебором появившейся в нашем государстве.

"Что это было? Честолюбивое сумасшествие? Безумие?" - задается вопросом в финале писатель Юрий Бондарев.

А герой его умер в сельской больнице дачного поселка Верхушково, умер, не приходя в сознание.

И привиделось ему перед смертью, как "люди в ужасе бежали по городку, прикрывая головы руками, газетами, ставшими сразу черно-алыми, с ног до головы облитые чем-то красным, женщины тянули за руки кричащих детей, струи хлестали в их открытые рты, заливали брошенные на тротуарах коляски, текли кровавыми ручьями по лицам плачущих младенцев. Густо-алая стена падала с неба нескончаемо... Это была кровь, она соединялась в реки, изгибалась, змеилась везде... - и всюду стоял приторно-жирный, железистый запах человеческой крови..."

Роман Юрия Бондарева "Непротивление" появился одновременно с романом Виктора Астафьева "Прокляты и убиты". Оба не приемлют штабную сволочь, оба презирают смершевцев и трибуналы, даже эпизоды есть схожие: форсирование Днепра, показательный расстрел перед строем. Но насколько противоположны они в своей сверхзадаче!

Один ушел в дегероизацию, другой - в откровенную проповедь героя. Один - смирился со злом и даже сам заболел им. Другой - бросает свой офицерский честный вызов злу. Герои одного ухмыльнулись бы, видя "честолюбивое сумасшествие" полкового разведчика, и ушли бы в сторону, не принимая бой.

При всем демонстрируемом неприятии советского режима, Виктор Астафьев и его герои были всегда теми самыми непротивленцами, которые уходили от поединков, смиряясь с обстоятельствами, и только опосля выплескивали свое накопившееся зло.

При всем своем недавнем официальном величии, Юрий Бондарев никогда не был непротивленцем и не один раз за свою жизнь бросал офицерский вызов неугодным ему порядкам. С романом "Непротивление" он попал в самую точку. Это не только его художественная победа, но и призыв художника к сопротивлению, ставка на героя, так необходимого всем нам.

Александр Зиновьев

Зиновьев Александр Александрович родился 29 октября 1922 года в селе Пахтино Костромской области. Отец - художник, мать - крестьянка. Во время Второй мировой войны был летчиком-истребителем. С 1946 по 1951 год учился на философском факультете МГУ. Доктор философии. С 1954 по 1977 год работал научным сотрудником Института философии АН СССР. Кроме того, преподавал в МГУ. В 70-е годы обратился к литературе, стараясь в сатирических образах выразить то, что нельзя было передать в философских построениях. Считается одним из лучших логиков мира. За публикацию на Западе сатирического романа "Зияющие высоты" (1976) был исключен из КПСС и уволен с работы. Вынужден был по приглашению переехать в Германию, где долгое время жил в Мюнхене. Мне доводилось бывать у него в уютной мюнхенской квартире, где я брал у философа и писателя первое интервью. Зиновьев занимается также и живописью, создавая яркие и гротескные образы времени и своих оппонентов. Живя на Западе, опубликовал более 20 книг. Перестройку не принял сразу же, почувствовав фальшь и Горбачева и Ельцина. Вместе с Владимиром Максимовым сформулировал печальный тезис диссидентов: "Целились в коммунизм, а попали в Россию". В 1990 году ему было возвращено гражданство, и вскоре после этого философ со своей семьей переехал в Москву. По-прежнему активно работает и преподает в Литературном институте. Его анализ западной цивилизации признан во всем мире, его термины "катастройка", "западнизация" широко применяются при анализе российской действительности. Живет в Москве. Женат.

"Это мое мнение, мнение Зиновьева: нужна священная война. Нет никаких политических решений. Что бы вы ни делали, сегодня демократического выхода для России нет. Если в Вашингтоне решат, что нужно удержать Ельцина, а Ельцин как морально и интеллектуально разложившееся ничтожество уйдет со сцены, они все равно подберут человека, который будет продолжать делать то же самое. Если правители Запада сочтут нужным считать в России что-то законным, то и будет законным.

На Западе наступило мировое негодяйство. И нет ни одного политика, который бы заступился за Россию. А если он и найдется, его никуда не допустят. Весь западный мир превратился в сборище негодяев. Это нужно понять.

Россия захвачена. Хотите свободы, выход - война, любыми доступными средствами война. А на войне - действовать только военными методами против предателей".

Из интервью Александра Зиновьева

"Мировое негодяйство"

в газете "Завтра"

ВЗЛЕТ И ГИБЕЛЬ

КОММУНИЗМА

Владимир Бондаренко. Александр Александрович, считаете ли вы себя внутренне человеком ХХ века, живя уже в ХХI веке? Каково ваше отношение к ХХ веку?

Александр Зиновьев. Конечно, я человек ХХ века, и я считаю себя характерным продуктом ХХ века. Более того, я считаю, что ХХ век - это мой век. И если бы мне пришлось заново родиться и заново прожить жизнь и выбрать любой век, в котором жить, я бы выбрал ХХ век. Я считаю, что это грандиозный век в истории человечества, он до конца еще не понят и не оценен. Это дело будущего.

В. Б. Как бы вы определили главное событие ХХ века? Для вас лично какие события главные, в чем важность этих событий, когда век начался и когда закончился?

А. З. Главным явлением ХХ столетия я считаю рождение коммунистической социальной системы в нашей стране, ее взлет и гибель. История русского советского коммунизма составляет основу всего, что произошло в ХХ столетии. Так или иначе, отдаленно или непосредственно.

В. Б. Получается, что ХХ век, по большому счету, - русский век. Весь мир в хорошем и плохом, и во взлете, и в крушении, связан с развитием России и русского социализма.

А. З. Да, безусловно, это так. Я считаю, что ХХ век был вершиной русской истории, и именно в ХХ веке Россия сыграла решающую роль в истории человечества. И, хотя русский коммунизм разгромлен, он оставил неизгладимый след во всей истории человечества. От того, что Россия внесла в историю, человечество никогда не очистится и не избавится. Я имею в виду как великие достижения России этого периода, так и негативные.