Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

• Название: Мечом раздвину рубежи
• Автор: Андрей Серба
• Жанр: Историческая проза

---

Исаак смолк, отправил в рот несколько фиников, посмотрел на Микулу:

– Сотник, я впервые встречаю такого внимательного слушателя, как ты. Неужто для тебя столь занимательна история этих разбойников-казаков? В таком случае я готов продолжить разговор о них хоть до рассвета.

– Буду и впредь твоим благодарным слушателем.

Уже много лет Витязиня не видела, а чувствовала восход над поляной Луны – этого холодного солнца мертвых. Ее появление она ощущала вначале легким холодком в груди и покалыванием вокруг позвоночника и в пальцах ног. Вскоре это сменилось приятным теплом во всем теле. Проходило еще время, и голова освобождалась от всех мыслей, тело становилось невесомым и неподвластным старческим болям, от давно незрячих глаз отступала ночь, и перед ними проносились картины из ее прежней жизни либо видения, связанные с грядущими событиями в жизни других людей. И тогда обычно тяжелое, прерывистое дыхание Витязини становилось легким и ровным, как у спящего ребенка, бледные щеки розовели, постоянно дрожащие руки обретали покой, а скрюченным, узловатым пальцам возвращалась гибкость. Но главное, ее со всех сторон окружало и согревало тепло, которое не приходило к ней даже при летнем полуденном зное на самом солнцепеке.

Витязиня знала причину этого – уже много лет ее светилом являлась не дневная ярко-золотистая, брызжущая жаркими лучами колесница, на которой с рассвета до заката разъезжал по небу Сварог, а ночная мертвенно-серебристая красавица Луна, холодно и равнодушно взиравшая с недосягаемой высоты на мир мертвых. Мир, в котором пребывала и она, вещунья Витязиня, хотя для всех окружающих она была еще живой. Лишь боги и она знали, что ее земной путь давно завершен и последние годы она жила благодаря своему предначертанию женщины-матери, так и не ставшей ею. Именно жизненная сила, отпущенная ей Небом для будущих детей и не отданная им, позволяла ей сейчас находиться среди живых. Полностью прожив собственную жизнь, она сегодня доживала жизнь не рожденных ею детей!

Как глупы и наивны мужчины, считающие, что они сильнее и выносливее женщин! Женщина – начало и основа рода, хранительница семейного очага, уюта, а мужчина – всего лишь защитник того, что рождено и выпестовано женщиной. Чтобы вынашивать дитя, в муках рожать его, выкармливая, отдавать ему часть себя, Небо наделило ее большей, нежели мужчину, силой. А дабы она могла быть одновременно заботливой и любящей женой, ласковой матерью, верной дочерью рода, готовой для его блага и процветания рожать ему будущих воинов и землепашцев, боги вложили в нее больше, чем в мужчину, выносливости и терпения, даровали крепость духа, способную вынести и преодолеть любые тяготы и невзгоды, самые страшные удары судьбы.

Вот почему ни разу не рожавшая и не вскормившая грудью ни одного ребенка Витязиня, несмотря на многие полученные в битвах раны, пережила своих сверстниц-матерей. Она, которой волей Неба было предписано стать женщиной-матерью, разделив свою жизненную силу с детьми, осталась только женщиной, за счет жизней не появившихся на свет детей продлившей собственные дни. Поэтому и не грело ее, доживавшую жизнь своих неродившихся детей, ставшее Для нее чужим светило живых – Солнце…

Из головы улетучились последние обрывки мыслей, по всему телу равномерно разлилась теплота. Постепенно начала стихать боль в плохо сгибающейся от хворей пояснице, стала светлеть черная пелена перед глазами. И вот она уже совершенно не ощущает тела, будто рассталась с ним, и, как завершение всего случившегося с ней, возникло первое видение. Как всегда, это была поляна с ее хижиной и она, одновременно сидящая у священного родника и наблюдавшая за собой откуда-то сверху. Столько раз виденная и до мельчайших подробностей знакомая картина.

– Древняя старуха с морщинистым лицом и длинными седыми волосами, с невидящими от старости глазами и сухими, словно жерди, руками… Небольшая поляна с бьющим из-под замшелого валуна ключом-родником, густые кусты лещины, обступившие его с трех сторон… Толстая колода с выдолбленным в ней сиденьем, прибитые по бокам и сзади сиденья дощечки, напоминающие подлокотники и спинку кресла… Колода лежала у родника напротив валуна, там, где находилось единственное не затененное кустами место. Голова Ви-тязини была отброшена назад, лицо полностью залито лунным светом… Она казалась безжизненной, однако это было не так – в безмятежном покое пребывало лишь ее тело, а паривший над родником дух трепетал в ожидании следующих видений.

А они должны обязательно появиться, причем скоро, до полуночи, ибо сразу после нее к Витязине приходили те, с чьим будущим были связаны видения. Но почему сегодня их так долго нет? Может, что-то не так на поляне или вокруг нее? Нет, все как обычно.

Высились вокруг поляны могучие вековые дубы, сомкнулись над ней их раскидистые кроны. Обычно хижины и пещеры вещуний располагались в березовых рощах, ибо береза имела материнское начало и оказывала светлое, благоприятное влияние преимущественно на женщин. Поэтому с березами была связана вся жизнь русской женщины: сюда к вещунье приходила она юной девой, просящей у богини красоты и любви Лады счастья в браке, к ним шла зрелой женщиной, дабы узнать у Златой Матери ответы на сложные жизненные вопросы, к березам ковыляла древней старухой, надеясь получить у Знича, бога животворящей теплоты и охранителя всех живых существ, облегчение от хвороб. Однако Витязиня была вещуньей не киевских дев и женщин, а вои-тельниц-витязинь, связавших свою судьбу не с участью жены и матери, а с тревожной и суровой долей защитницы родной земли. Вот почему жилище Витязини находилось не в березовой роще, а среди дубравы, поскольку дуб имел мужское начало и всей своей мощью, питаемой небесной и земной силой, покровительствовал воинам-русичам и их боевым подругам-сподвижницам витязиням.

Лежала на всегдашнем месте толстая колода-кресло, бывшая прежде яблоней, чей срубленный ствол замокал в Русском море двадцать восемь суток. Именно столько времени длится лунный месяц и столько суток нужно, чтобы впитавшаяся в дерево морская соль могла сохранить в нем прежние запахи. И тогда в полнолуние мертвое дерево словно оживало, начинало жить прежней земной жизнью, вновь источая и благоухание весенней кипени розово-белых цветов, и осенний аромат сочных, сладких плодов. Эти запахи должны были напомнить деве-витязине о красоте и радостях мирной жизни, для которой она была рождена и от которой отказалась, всколыхнуть ее семейное и материнское начала и в случае, если в ее душе появятся робость или сожаление об избранном бранном пути, помочь ей отречься от судьбы витязини.

Неслышно вытекала из-под валуна вода священного источника, струилась вначале тонким ручейком, затем исчезала среди густой травы. Как всегда в ночи полнолуния, сейчас подземный ключ бил щедрее, ручеек стал полноводнее, приобрел мутноватый оттенок, и от него исходил едва ощутимый горьковатый запах.

Да, сегодня все было как обычно. Тогда почему не появлялись видения? Спешащие к ней еще точно не знали, что желают узреть и услышать? Боги не приняли решения, что явить вопрошающим из их будущего?

Но вот и они…

Плывущие по безбрежной синей глади русские ладьи, сидящая на скамье рядом с дружинниками-мужчинами дева-ви-тязиня. Морской бой с рыжебородыми воинами в халатах, мечущая в них стрелы юная витязиня… И вдруг знакомый Витязине по ее прошлой жизни великокняжеский терем в Киеве, совершенно другая женщина зрелых лет с властным лицом и в богатом одеянии, суровые, в дорогом воинском облачении воины с золотыми гривнами на шеях… И вновь де-ва-витязиня, пробирающаяся с мечом в руках по горной тропе, завал из камней и срубленных деревьев за поворотом, возникшие на горных склонах чужие лучники и пращники… Опять женщина в великокняжеском тереме, на сей раз с человеком в длинном черном одеянии и с крестом на груди, мальчик четырех-пяти лет подле них…

Картины– видения сменяли одна другую, действие перемещалось с суши на море, из великокняжеского терема -в болотистые леса из неведомых Витязине деревьев, в событиях принимали участие все новые лица, однако везде обязательно присутствовала юная дева-витязиня или женщина в летах, обитательница великокняжеского терема. Чем больше видела Витязиня, тем тревожнее становилось у нее на душе, она начинала ощущать себя не посторонним наблюдателем, как было всегда, а непосредственным участником разворачивавшихся перед ее глазами событий. Выходит, нечто из виденного имело отношение и к ней, затрагивало и ее судьбу. Но каким образом? Она уже на пороге смерти, никто и ничто не изменит сего положения вещей, а потому ее личная судьба не может быть связанной с участью ни одной из этих женщин, тем паче зависимой от нее. С личной судьбой – да, но ведь существует судьба Руси, служению которой Витязиня посвятила свою жизнь и которая всегда была нерасторжима с ее судьбой. Значит, сегодня боги явили ей женщину, которой суждено оказать решающее влияние на судьбу Руси, причем такое, что оно затронет и жизнь Витязини, по-видимому уже не земную, а заоблачную.