Диана Сидни - Наслаждения

• Название: Наслаждения
• Автор: Диана Сидни
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01896-3

Пятнадцатилетнюю Ясмин выкупил у жестоких торговцев «живым товаром» человек, который стал ее другом и защитником, ее первым возлюбленным…

Ясмин выросла — и стала хозяйкой не только собственной судьбы, но и могущественной бизнес-империи. В ее жизни было все — опасность и предательство, борьба и успех, были увлечения — но не было настоящей любви. Пока не появился Шарль Ламарке…

---

— Chеrie, я вынужден покинуть тебя. Я отсутствовал две с половиной недели и теперь должен заняться в кое-какими мелкими делами. Ты ведь понимаешь, да?

— Ты уйдешь надолго?

— Да, любимая, боюсь, меня не будет до вечера. Но и тебе есть чем заняться, если я не ошибаюсь.

— Да, все эти коробки и сундуки. Не знаю, как к ним подступиться.

— Не мучайся. — Андре искусно завязал галстук и надел пиджак. — Завтра все будет проще. — Он поцеловал Ясмин в затылок и вышел из комнаты.

Ясмин послушала, как на лестнице стихало эхо его удаляющихся шагов, потом села на кровати и попыталась собраться с мыслями. Она решила, что надо спуститься вниз к Салиме и выяснить, чем следует заняться, чтобы быстрее включиться в ритм домашней жизни. Интересно, ждут ли от нее, что она станет помогать по хозяйству? Сама Ясмин этого для себя еще точно не определила. Оскорбятся ли Салима и Сайд, если Ясмин станет давать распоряжения?

Должна ли она составлять меню и посылать кого-либо за покупками? Или же Салима обидится за непрошеное вторжение в свои владения? Вероятно, следует дождаться Андре и спросить у него. Тем более что есть вещи, которые надо сделать самой, без всяких советов. Следует написать мадам Дюша и Хиллари, разобрать багаж и изучить дом.

Ясмин тронула ручку двери, ведущей в соседнюю комнату, и с облегчением обнаружила, что она открыта. Войдя внутрь, Ясмин снова была поражена се великолепием. Изысканная мебель оставалась на тех же местах, где была три года назад, в день отъезда Ясмин: встроенный стенной шкаф эбенового дерева, высокая кровать на четырех тумбах, кремовая атласная драпировка и персидские ковры были все также очаровательны. Краски, вспыхивая в лучах солнца, создавали впечатление, что пол покрыт ковром, усеянным драгоценными камнями. Бездумно вздыхая, Ясмин пересекла комнату, блаженно утопая босыми ногами в плюшево-мягкой шерсти ковров, и зашла в ванную. Сверкающая мраморная комната все так же походила на благоухающую оранжерею, и Ясмин подумалось, что здесь не хватает только щебечущих птиц в клетках. До чего мило было бы, принимая ванну, слушать трели зябликов и крики какаду.

Пока наполнялась ванна, Ясмин снова направилась в комнату и открыла платяной шкаф. В нем висело платье, то самое, которое было на Ясмин в ту ночь, когда Кадир привел ее в дом Андре. Ясмин провела пальцами по расшитой цветами прозрачной разорванной ткани, и на миг ею овладело странное смешанное чувство смущения и печали.

«До чего же она прозрачна, — подумала Ясмин о материи, ощупывая ее внутреннюю поверхность, — Сквозь нее все видно. Как же я могла это носить?»

Она вспомнила, как у нес на глазах Андре превратился в совершенно другого человека. Только минуту назад вежливый и спокойный, он вдруг стал совершенно невменяемым, ничего не соображающим; у него было единственное желание — прикоснуться к Ясмин.

Ясмин повернулась и села на кровать. Почувствовав внезапную усталость, она откинулась на подушки и предалась размышлениям.

Да, Ясмин многому научилась с той первой ночи. Легко прикасаясь руками к разным частям своего тела, она задумалась, чего же она так испугалась, когда Андре в первый раз попытался заняться с ней любовью? И интересно, почему спустя годы тот же самый страх вдруг сменился непреодолимым желанием. Когда Андре наконец в первый раз овладел ею, Ясмин была полностью готова принять его.

От одной этой мысли соски Ясмин стали твердыми, а внизу живота разлилось приятное тепло. Она дотронулась до крошечной точки — источника наслаждений, доставляемых Андре, и нежный бутон набух в предчувствии ласк.

«Господи, я превращаюсь в распутницу, — подумала Ясмин, — в ненасытное существо, не способное получить окончательное удовлетворение. Как забавно, что чье-то тело может оказывать такое сильное влияние на разум другого человека».

Она вспомнила губы Андре и ощутила возбуждение, которое они способны в ней вызывать. Кто бы мог подумать, что язык и губы могут порабощать независимое, здравомыслящее человеческое существо? Ясмин продолжала поглаживать трепещущую, жаждущую плоть, и тело ее выгнулось от получаемого удовольствия.

Кто бы мог подумать, что эта маленькая, так надежно спрятанная часть тела, доставляющая такую бездну наслаждения, сможет неожиданно проснуться и зажить собственной, отдельной жизнью, требуя, чтобы ее перестали стыдиться и игнорировать. Но ей хотелось еще большего:

Ясмин вдруг ощутила в своем лоне растущую пустоту. Экспериментируя, она погрузила палец в пульсирующий центр и поняла, чего ей не хватает — объема и длины плоти Андре, проникающей гораздо глубже. Вторая рука Ясмин, независимо от ее воли скользнула вниз и, накрыв разгоряченные губы, принялась ритмично их пощипывать и гладить. Скоро в глазах Ясмин заметались темно-красные всполохи, и она унеслась в спираль столь обожаемого каскада оргазмов.

С некоторой досадой Ясмин вынуждена была медленно вернуться к обычному сознанию, почувствовав телом какой-то холодок.

«Во что же я превращаюсь? — спросила она себя. — Мое тело перестает зависеть от мозга. Может, во мне и вправду живут два человека?»

Резко выпрямившись, она попыталась выбросить из головы память о гладкой, сверхчувствительной точке между ног, приказала себе забыть обо всем этом и вернуться к предстоящим дневным заботам. И все же какое это было наслаждение!

Мысли Ясмин вернулись к девушкам, постоянно удиравшим из отеля в Греции ночью, через окно, на свидания с теми опасными мужчинами, которые поджидали их за углом. Тогда Ясмин понятия не имела, за какими же удовольствиями охотятся эти юные авантюристки. Посмеявшись собственной наивности, Ясмин приняла наконец душ и вышла из кабинки, ступив на толстый резиновый коврик. Обмотав полотенце вокруг покрывшегося мурашками тела, она вернулась в комнату и снова бросила взгляд на платье в шкафу. Ясмин решила сохранить его навсегда как единственную ниточку, связующую ее прошлое «я» с новым, столь требовательно заявившим о своем существовании.

Поднималась дневная жара, и волосы Ясмин быстро высохли. Натянув шорты и лиф с завязками на шее, она осторожно открыла дверь и выглянула в холл. Там, казалось, никого не было, и в доме царила тишина. Только из кухни доносился слабый шум. Ясмин потихоньку спустилась по лестнице и отворила дверь в кухню. Большая комната была пуста, плиты и раковины сверкали чистотой.

Дверь черного хода была распахнута, и Ясмин видела, как солнечный свет играет на цветах, щедро рассаженных по углам небольшого кухонного садика.

Пройдя через кухню, Ясмин остановилась на пороге, прикрыв глаза рукой от слепящего солнца, и тут она почувствовала рядом с собой чье-то присутствие. Повернувшись, Ясмин увидела Салиму, в ужасе взиравшую на шорты и лифчик. Ясмин рассмеялась, но тут же пожалела о своей нетактичности. Обняв Салиму за плечи, она тепло поцеловала ее в щеку.

— Храни нас, Аллах! — закудахтала Салима. — Вы только посмотрите, в чем ходит наша путешественница!

— Тебе тоже подойдет такой наряд, — засмеялась Ясмин. — В такую жару в нем гораздо прохладнее, — Она одернула края шорт. — В самом деле, не очень: умно носить шерстяной халат в пустыне.

— Бр-р-р, — фыркнула Салима. — Меня, ни за что не заставишь пойти в таком виде на рынок. И тебе не советую появляться в таком наряде на людях.

— Но все туристы так одеваются. Какая разница?

— Они — туристы, а ты — нет. — В голосе Салимы зазвучали нотки превосходства. — Если они хотят вести себя как обезьяны, это их дело. Арабской девушке следует быть умнее.

— Ну-у-у, — улыбаясь и подлизываясь, протянула Ясмин, — если ты пообещаешь дать мне что-нибудь поесть, я схожу и надену платье. Это тебя устроит?

Салима снова фыркнула и отправилась в кухню. Ясмин опять рассмеялась. Если бы только девушки-европейки или американки могли слышать, что о них говорят арабки. Они считают себя страшно цивилизованными — женщины в чадре и халатах кажутся им атавизмом древнейшей истории.

Арабские женщины смотрят на западных девушек как на неразумных куриц, совершенно пренебрегающих в своих нарядах самым главным в жизни — таинственностью и завлекательностью.

Наверху Ясмин отыскала одежду, которая могла бы удовлетворить Салиму, — простое белое трикотажное платье. Отороченный лентами подол спускался чуть ниже колен.

Когда Ясмин вернулась на кухню, Салима уже выставила на столе тарелку с йогуртом и блюдо с изюмом, фигами и очищенными апельсинами. Ясмин с жадностью набросилась на еду. Салима, сделав вид, что не обращает внимания на Ясмин, занялась стряпней.

— А Сайд здесь? — поинтересовалась Ясмин. — Мне нужно, чтобы он помог мне перенести книги в библиотеку.

— Книги! — фыркнула Салима. — Какая польза от книг?

Сайд где-то в саду, но я скажу ему, когда он придет.

Ясмин поняла, что вряд ли Сайд появится скоро. Кухня и дом в Марокко были женской епархией. А мужчины каждую свободную минуту проводили в компании других мужчин — в кафе, на побережье — где угодно, лишь бы туда не долетали женские голоса с их вечными требованиями что-то сделать. Поэтому дома они появлялись только поздно вечером.