Алексей Слаповский - Война балбесов, хроника

• Название: Война балбесов, хроника
• Автор: Алексей Слаповский
• Издательство: ООО «Издательство „ЭКСМО“»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12473-Х

---

Алексей Слаповский Война балбесов хроника

1. Рассуждения

Лев Толстой был прав.

Он писал, что у любой войны есть множество причин и ни одну из них нельзя назвать решающей. Каждая важна. А после этого зачем-то взялся перечислять причины. Ведь если каждая важна, то перечислить их невозможно. Это бессмысленное дело.

Вот если война не начинается, то можно удивляться и искать причины, почему она не начинается, потому что она должна начаться всегда.

Я буду рассказывать о войне балбесов. О Войне Балбесов.

Так ее кто-то назвал. Может, правильно.

Не дураков, не сумасшедших, не идиотов — балбесов. Потому что балбесом временно может стать и умный человек. А дурак, идиот, сумасшедший — это накрепко, неизменно и на всю жизнь.

Война Балбесов.

Она началась, так как не могла не начаться. Городок Полынск делится на Заовражье и собственно Город. Война произошла между Городом и Заовражьем. И кажется: не будь деления, не было бы и войны.

Но деление было всегда.

Рассмотрим.

Еще не существовал город в нынешнем виде, Полынском называлось одно только Заовражье, которое и называлось: Полынск, а уже было деление на Гору (дома и улицы возле Лысой горы) и Берег (дома и улицы на берегу реки Мочи, ударение на первом слоге). Меж ними издавна велись бои на кулачках. Ну, и походя задевали друг друга вообще.

Но и Берег, например, в свою очередь делился на жителей Пристанских и Дровяных, живших, то есть, или возле пристани, или возле обширных лесоскладов. Там бревна пилились на доски, а населению продавались дрова. До сих пор от полынцев припахивает свежестью опилок, стружек, янтарного клея.

Но и Пристанские делились на Рыбаков и Крючников. Рыбаки ловили рыбу для своей еды и для продажи другим людям, чтобы и они ели рыбу, а Крючники, то есть грузчики, нагружали и разгружали баржи и пароходы с мукой и шерстью, скобяными изделиями и мануфактурой, овощами и сельдью, и у каждой селедки потом была своя судьба на праздничных столах под лучком с подсолнечным маслицем, с водочкой, с разговорами, приятными песнями, обниманиями и поножовщиной.

Но и Крючники делились на Своих и Пришлых. Свои любили свои жилища, своих жен, своих детей. Пришлые, сезонные, не имели своих жилищ и детей, а вот насчет чужих жен имели неискоренимое мнение, из-за этого не раз случались мордобоища. Другим словом — войны же.

Но и Свои делились на Староверов, их тут раньше много было, и Простых, то есть с иконами в красных углах, но без Бога в душе. И меж ними были свары.

Но и Староверы делились на Выдающих своих некрасивых дочерей за безбожников и Невыдающих.

Но и среди Невыдающих, а их было всего две семьи, Двугловы и Тепловы, наметилось деление: Двуглов отхапал у Теплова, будучи его соседом, часть огорода, крича, что его дед тут испокон века репу сеял (это было в марте 1927 года, когда еще три недели вьюга мела). Рассорились, перестали здороваться.

Но и в семье Двугловых произошло деление: воспользовавшись советским правом беспрепятственного развода, невестка Галина бросила доброго и смирно пьющего мужа и уехала на энтузиастическую стройку.

Но и в самой Галине произошло деление — первое из всех перечисленных счастливое: родила.

Итак, раз люди всегда на что-то делятся, вот и вечная вам причина войн, которая была, есть и будет быть.

Тем не менее, люди, как и Лев Толстой, любят знать конкретные причины всему, а еше больше любят объявлять себя знающими эти причины.

События имели широкую огласку по стране. И всяк стремился это информационное лыко, прилетевшее из Полынска, вплести в свою строку новостей.

Газета «Завтра» назвала битву в Полынске, которой завершилась война, отражением недоверия честного народа к бесчестной власти.

Ответим сразу: ерунда. В Полынске сроду не бывало ни власти, ни народа в том понимании, в каком привыкли понимать. Если же пьяный Елдырьев накануне плюнул в проезжавшую мимо машину начальника городской управы — не доплюнув, кстати, — то здесь не больше, чем совпадение — плюс непредсказуемость бесшабашного елдырьевского характера.

Газета «Сегодня» причислила событие к межнациональным конфликтам, основываясь на факте драки в местной гостинице с лицами кавказской национальности. Неточно и по дате, и по сути: дрались сами лица друг с другом, то ли армяне с азербайджанцами, то ли осетины с мингрелами, то ли чеченцы сами с собой, милицейский протокол этого не отразил, не будучи составленным. 29-го же июля, то есть в день битвы, ничего похожего не было, за исключением похмельных слов того же Елдырьева, сказанных им спозаранку единственному в Полынске стоящему дантисту Якову Львовичу. Слов этих никто не слышал, но они наверняка были межнациональные: таково елдырьевское к Якову Львовичу устоявшееся и несправедливое отношение.

Можно с натяжкой посчитать людьми разных национальностей жителей Города и Заовражья, потому что заовражные, поселившиеся здесь давным-давно, вышли откуда-то из-под Рязани и говорят «тяленок», «мятель», «тялега», а ведь язык — главное национальное отличие. Тем не менее, заовражные и городские вполне понимают друг друга и даже, что называется, с полуслова, внешность у них тоже одного типа: глаза мелкие и голубенькие, носы картошками, волосы льняные реденькие. Да и записались они в последнюю перепись населения все поголовно русскими. Лишь один человек в графе «национальность» поставил прочерк. Но он поставил прочерк и в графах, где требовалось указать фамилию-имя-отчество, год рождения и пол. Он указал только профессию, нарисовав ракету. Это значило: космонавт. Его зовут Мама. О нем после.

Газета «Коммерсантъ-Дейли» причины войны и битвы увидела в социально-экономических разногласиях: заовражные живут просторно, имеют коров, овец, кур, торгуют на базаре, а городские теснятся по-городскому, не заводят хозяйства, покупают продукты на базаре — и вот, видимо, возмутились монопольными заовражными ценами, устроили потребительский погром.

Вранье! Было всего лишь вот что: все тот же бесконечный Елдырьев 27-го июля, пьяный, конечно, оступился и помял яйца бабушки Панагиной, бабушка кричала. Прибежала жена Елдырьева, заплатила за яйца и очень осторожно повела мужа домой. Дома она соскоблила с его одежды, рук, лица и головы всю яичную слизь, набрав на целую сковородку, и только после этого била его скалкой, табуреткой, полотенцем с петухами, которых сама к свадьбе вышивала, кочергой, сапогами, ногтями, кулинарной книгой «О вкусной и здоровой пище» 1951-го года издания, репродукцией картины Шишкина «Утро в сосновом бору».

Газета «Совершенно секретно» в очередной раз завела речь об организованной преступности, проникшей уже и в дремучую девственную глубинку. Меж тем в Полынске сроду не бывало ни одного вора в законе, домушника, медвежатника — и как их еще там? Приехал однажды молодой человек в черной кожаной куртке, в черных очках, с черным пистолетом, зарегистрировался в городской управе как рэкетир с лицензией, но через три дня, обойдя места торговли и прочие, предполагающие скопление людей и денег, презрительно плюнул и уехал, даже ни с кем не попрощавшись.

Все преступления в Полынске совершались на бытовой почве. Ну, сын Глудов своротил в бане на отца котел, устав от его криков поддать горяченького. Сварил. Наоборот, не сын, а отец Месячных катал вот именно сына на плечах, бегая конем из комнаты в комнату, стукнул головенкой о притолоку. Не спасли.

Или: утром майору Лычко доложили, что от здания милиции ночью угнали его служебный автомобиль. Он, как и положено, организовал следствие и розыски. Через сутки автомобиль был обнаружен возле дома Алены Белой. Оказалось, сам Лычко спьяна ездил к ней ночью, требовательно говорил о любви, получил отказ и приглашение прийти в человеческом виде, ушел пешком с протяжной песней, а потом заспал, забыл о том, к кому ездил — и ездил ли вообще.

Так что...

Так что не будем искать причин войны в сферах социальных, экономических, политических, национальных и т.п. А будем попросту: кто начал, кто продолжил, чем дело кончилось.

2. Время и место

Вот карта города Полынска (см. приложение).

Составил ее Василий Венец, о котором после.

Центральное положение занимает овраг. В устье его составитель изобразил дом и написал «Аленина пр-сть». «Пр-сть» — это сокращение.

Здесь когда-то жила одинокая, рано овдовевшая красивая женщина Алена. Однажды, когда она была еще девочкой, она купалась в реке Моче (ударение на первом слоге), бывшей тогда судоходной, с маленьким мальчиком из соседей, и она удивилась несходству между собой и им и почувствовала в этом какую-то огромную человеческую загадку, которую и разрешала с недоуменным восторгом всю свою короткую жизнь, покуда ее не нашли возле дома с забитым внутрь тела осиновым колом. Следов побоев не было. Только на лице, на шее и на груди — красные полосы, очень похожие на те отметины, что оставляли на виноватых мордах полынских мужиков ревнивые жены.