Алексей Слаповский - Я — не Я

• Название: Я — не Я
• Автор: Алексей Слаповский
• Издательство: Издательство журнала ''Волга''
• Жанр: Современная проза

Некий обычный и ничем не примечательный человек вдруг приобретает удивительную способность меняться телами с другими людьми, чем ему приходится занимается на протяжении всего романа, становясь то подпольным миллионером, то поп-звездой, то опустившимся алкоголиком. С этого-то и начинаются его мытарства...

Хорошо написанная книга размышлений о жизни, размышлений, хотя и не слишком глубоких, но и не претендующих на априорную правоту.

---

Нет! — крикнул Неделин тонким женским голосом и потерял сознание.

Очнулся весь в поту, боялся открыть глаза. Решился это сделать лишь тогда, когда почувствовал себя лежащим. Увидел белое лицо Елены Андреевны.

Что это такое было-то? — прошептала она.

Что?

Непонятное что-то. Показалось… Будто я как в обморок упала, как шибануло меня чем-то… Будто лежу, как каменная…

Ничего. Ты иди, отдохни. Я посплю.

Поспи…

Глава 24

И настал момент, когда в Неделине вес возмутилось: с какой стати он должен принимать на себя смерть, предназначенную другому. Он, если хотите, даже не имеет на это права — ни морального, ни юридического. Слишком ответственная смерть, слишком не по чину будут похороны.

И он отдал приказ: найти человека по имени Виктор Запальцев родом из Саратова и срочно доставить к нему. Указал приметы и возможное место пребывания — тюрьма.

Нашли не в тюрьме, а в психушке, быстро доставили к Неделину — Он потребовал, чтобы при их беседе никто не присутствовал.

Вид у мнимого Запалъцева был лукавый и всепонимающий — как у настоящего маньяка.

Неделин сделал ему знак отключить телефон. Тот понял, отключил еще и радио, задумчиво посмотрел на провода пожарной сигнализации.

Вряд ли… — сказал Неделин.

А кто иx знает! — сказал двойник. И рукой (как бы хвастаясь своей молодой силой) оборвал провода.

Будем говорить, — сказал Неделин.

Есть о чем?

Без шуток у меня!

Какой строгий! Ты не цыкай, ты мне никто и звать никак!

Ты хоть понимаешь, что случилось? Понимаешь, что я — это ты?

Я — это я, — мудро ответил двойник.

Ты ведь сам виноват. Вспомни: ты посмотрел на меня, позавидовал, что у меня молодая красивая женщина, захотел стать мной и стал.

Но, однако, и ты захотел стать мной. Разве нет?

Пора восстановить справедливость. — сказал Неделин

— И всегда-то справедливость в таком виде, что её восстанавливают! — воскликнул двойник — Вот что: ищи дурака. Скоро у меня будет интересно? удовольствие: смотреть по телевизору собственные похороны.

Дикторы скажут, что умер великий сын великого народа. Объявят траур. Весь день — печальная музыка. Красиво! Увижу свою неутешную вдову. Фальшиво плачущих детей и внуков. Соратников, которые будут стоять с мрачными рожами, а один из них, тот, кто будет председателем похоронной комиссии, уже будет предвкушать, как завтра он займёт мой кабинет.

Ты, оказывается, не такой уж дурак. Для пожилого человека мыслишь довольно остро, — Неделин постарался сохранить равновесие духа.

Оттачиваю ум, — отпарировал бывший Главный. — Читаю мудрейшие книги. Ты читал «Тысячу и одну ночь»? Нет, ты не читал «Тысячи и одной ночи»! Несчастный человек!

Перестань юродствовать! Ты говоришь: увидеть свои торжественные похороны. А разве ты не знаешь, что бывает потом? Восхваления в адрес покойника умолкают через неделю. Через месяц о нём забывают. Через полгода опять вспоминают — для того уже, чтобы упрекнуть в ошибках. Через год всё чаще обвиняют в них. А через два-три года публично развенчивают, смеются, оплёвывают прах. Хочешь это увидеть?

Это уже ко мне не будет относиться.

Как же ты можешь? Как у тебя хватает совести — открещиваться от самого себя?

Не велик барин, и открещусь. Много книг ещё не прочитано.

И не будет прочитано! — придушенно закричал Неделин. — Ты света белого не увидишь! Я пока еще жив и имею власть! Через неделю тебя выкинут в тундре на снег на съедение росомахам!

Пугай, пугай! — посмеивался двойник.

Думаешь, не сделаю этого?

Я бы не сделал, Я людей любил. Серьёзно говорю. По-божьи: и хороших любил, и плохих любил. Плохие — то меня не подвели.

Ты негодяй! Я сейчас вызову…

Молчи, а то подушкой придушу. Не успеешь. Спокойно выйду, скажу, что ты велел меня пропустить, а себя некоторое время не беспокоить. Я буду нести впереди руку и говорить: «Её пожал Главный!» И это будет лучше всякого пропуска. Понял?

Постой. Давай без эмоций. Почему ты вообще решил, что я умираю?

Вижу. Чувствую.

Пусть так. Но неужели ты сам не устал от жизни? Ведь ты старик.

Я?

Ты плохо выглядишь. Это закономерно. Через полгода ты окончательно одряхлеешь и умрёшь. Бесславно! А тут… Ты не представляешь, как это всё… Ты умираешь, да, но как государственный человек! Ты чувствуешь значимость каждого сказанного тобой последнего слова. Это откликается в каждом болью и торжеством! Ты чувствуешь себя не просто умирающим человеком, а закрывающейся страницей истории. Пусть она будет перевёрнута, но её уже не вырвать, не вычеркнуть.

В глазах двойника замерцало любопытство — как в густом тумане далёкий огонёк.

Читать какие-то там книги — это хобби у тебя такое? — это многим доступно, — продолжал Неделин. — Но есть что-то, доступное лишь единицам, ради чего люди иногда идут не всё. Жить Главным и умереть Главным — разве не манит эта судьба? Разве не хочется до конца, до последнего момента ощущать своё величие, свою значимость? И это, в конце концов, долг — священный долг, если хочешь. Разве ты не убеждённый коммунист? Разве не готов был отдать всего себя делу партии до последней капли крови? Разве ты не клялся? А теперь получается — уклоняешься?

Двойник, слушая Неделина, только хмыкал — и даже не счёл нужным ответить на глупые слова.

Значит, в тундру? На мороз? На смерть? — спросил Неделин. — Этого тебе хочется?

Двойник привстал, но не знал он, что под рукой Неделина, прикрытая одеялом, — кнопочка в стене. Дверь тут же распахнулась

Ничего, ничего, — сказал Неделин, — это я случайно.

Дверь закрылась.

Нет у тебя выхода, — сказал Неделин. — Сейчас тебя схватят и пропадёшь без следа. Хватит, попил кровушки из народа. И это будет не просто тюрьма, где тебя вместо жулика Запальцева держат — а ты всё не признаёшься, да? — это белое безмолвие, ледяная гибель.

Я не в тюрьме, а в психушке.

Не вернёшься ты в психушку. Сдохнешь ещё раньше меня. И то, что ты умрёшь, — будет справедливо.

Ладно, — сказал двойник. — В конце концов, в по чёте лучше сдохнуть, чем в психушке или в твоём белом безмолвии. Хотя это произвол Значит, меняться будем? Ты сядь, я иначе не смогу Не получится.

Неделин радостно зашевелился, двойник стал помогать, увидел, где находилась кнопка, отодвинул Неделина от стены, вскочил сверху, замкнул тело коленями и стал одной рукой душить, другою закрывая рот.

Нет, ты раньше подохнешь, скотина! Ты сейчас подохнешь!

Лицо Неделина посинело, глаза выпучились, рот под рукой тяжело шевелился и двойнику, увидевшему так близко это лицо — бывшее своё, — стало страшно, будто он душил самого себя.

И тут же он увидел над собой мокрое красное лицо душителя, физическое состояние мощной ярости сменилось свинцовым удушьем, он рванулся из оставшихся сил — именно оставшихся от молодого тела, — Неделин отпустил его, встал над ним, сказал, переводя дыхание:

Ну вот и всё.

Главный лежал обессилено, не в силах произнести ни слова. На шее проступили багровые пятна. Неделин накрыл его одеялом до подбородка, поцеловал в лоб.

Прости,

Людям, стоявшим за дверью, он сказал:

Не велел беспокоить. А меня .. Кто здесь, так сказать?..

Я догадался начальник охраны. Неделин отвёл его в сторону.

Вам поручено проводить меня. И чтобы никакой слежки! Я — внебрачный сын Главного.

Есть!

Глава 24,5

Через несколько дней страна прощалась с Главным. Играла траурная музыка. На пять минут была приостановлена работа. Ревели гудки. Дети и внуки Главного были торжественно печальны. Елена Андреевна по-простому утирала глаза уголком платка и ей почему-то всё хотелось погладить мужа по щеке, погладить (вспоминая, как хороша была его кожа после бритья)… а во дворе саратовского прижелезнодорожного почтамта было солнечно, весёлая снежная слякоть, женщины плакали, Алексей Слаповский, бывший учитель, работающий грузчиком <От редакции. Тут какая-то путаница названный герой на предыдущих страницах имел другую профессию, хотя известно, что получил ее позже. Автор эту нелепицу объяснить не смог — как и многие другие несуразности>, морщась от воя гудков, бросал посылки в дверь почтового вагона, где их подхватывал напарник и передавал проводнику.

— Вы что же это! — политически крикнул начальник смены Самсоныч, отплевываясь от вкуса только что выпитого поминального вина. — А ну прекратить!

— А пошёл ты! — в два голоса ответили грузчики: вагон вот-вот угонят к составу, им нужно спешить, ведь платят-то им по количеству сданных посылок, сдельно! И может, никто не плакал в тот день так искренне и сложно, как худой, плохо одетый молодой человек в грязном углу вокзала города Полынска.

Глава 25

Неделин ехал зайцем домой, в Саратов. Ехал уже двое суток, потому что трижды его выгоняли, приходилось ждать следующих поездов, втираться, бегать по вагонам от проводников. И вот застрял в Полынске, где и застала его траурная трансляция.