Мартин Смит - Полярная звезда

• Название: Полярная звезда
• Автор: Мартин Смит
• Издательство: Изд-во «Новости»
• Жанр: Триллер
• Год: 1993
• ISBN: 5-7020-0621-6

Романом «Полярная звезда» Мартин Круз Смит продолжил «русскую тему» в своем творчестве, начатую им в «Парке Горького», произведении, признанном на Западе одним из лучших триллеров 80-х годов. В «Полярной звезде» читатель вновь встретится с Аркадием Ренько — бывшим следователем московской прокуратуры, попавшим в опалу и вынужденным работать простым матросом на плавучем рыбзаводе.

…В один из дней сеть поднимает на борт труп молодой женщины. Выясняется, что она работала на советском судне, обслуживавшем также и американские траулеры. Первоначальная версия — самоубийство. Ренько по просьбе капитана начинает самостоятельное расследование…

---

— В конце концов, — вновь обратился к нему Воловой, — что ты теряешь? У тебя же ни партбилета, ни семьи.

— А у вас есть? — Аркадию стало интересно. Он так и видел владивостокскую квартирку Инвалида, в многоэтажке, с унылой женой, подметающей мусор, оставленный на полу маленьким Воловым, в пионерском галстуке сидящим перед телевизором.

— Моя жена — второй секретарь горкома.

Со скучной женой получилась накладка, подумал про себя Аркадий. Она, видимо, ему под стать. Этакие молот и наковальня, на которой выковывается следующее поколение настоящих коммунистов.

— И сын у меня есть, — добавил Воловой. — А скоро у нас будет участок. У тебя же — нет. Ты — поганая овца в стаде, и я не хочу, чтобы ты влиял на товарища Чайковскую.

Наташа тем временем перешла уже от электрификации разума к эволюции плоти, от человека прямоходящего к гражданину социалистического общества. Лекция по атеизму была ей заказана потому, что в Датч-Харборе имелась старенькая православная церковь, так что науку необходимо было в последний момент натравить на религию.

— С чего вы взяли, что я влияю на нее?

— У тебя ловко подвешен язык, — ответил Воловой. — У тебя отец — шишка, ты в Москве учился во всяких школах и имел то, чего у нас никогда не было. Ты можешь произвести впечатление — на нее, даже на капитана. Но я-то вижу тебя насквозь. Ты — антисоветчик, я чую это своим носом.

— Нет никакой разницы, — говорила Наташа, — между верой в «высший разум» и курьезным интересом к космическим пришельцам из других галактик.

Кто-то начал протестовать:

— Наука утверждает, в других галактиках должна быть жизнь.

— Но они же к нам не прилетают, — ответила Наташа.

— Откуда мы знаем? — Это был Коля, кто же еще. — Если они способны совершить межгалактический перелет, то уж наверняка научились и маскироваться.

Никто так не раздражал Наташу, как Коля Мер. И то, что у конвейера они стояли бок о бок, вовсе не имело значения. Даже то, что она первая пришла на помощь, когда пилой ему отхватило палец, скорее сделало их врагами, нежели друзьями.

— С чего это им к нам прилетать? — требовательно спросила она.

— Чтобы посмотреть на научный социализм в действии, — ответил Коля под одобрительный шепоток аудитории, хотя для Аркадия это было все равно что обойти пешком весь земной шар для того, чтобы посмотреть на муравейник.

— И потом, я заметил, что ты ко мне ни разу не заходил, — не отступался Воловой. — А тебе следовало бы информировать меня о ходе расследования.

— По-моему, вы достаточно осведомлены о ходе расследования, — ответил Аркадий и подумал о Славе. — В общем, мне нужно было бы посмотреть на личное дело Зины Патиашвили, что хранится у вас, а вы все равно мне его не покажете.

— Не покажу.

— Но я и так могу сказать, что там написано: «Добросовестный труженик, политически зрелый, готовый к сотрудничеству». Никаким делом она не занималась, была вертихвосткой, которая готова переспать с каждым, и вы все это прекрасно знали, что, в свою очередь, означает, что она была вашим доносчиком — не Скиба или Слезко, а она. Либо это, либо она спала с вами.

— А ты Библию читала? — спросил Наташу Обидин.

— Библию читать вовсе не обязательно. Это все равно что сказать: доктором может стать только тот, кто сам болен, — отвечала ему Наташа. — Я знаю, из чего состоит Библия, названия книг, их авторов.

— А чудеса?

— Постыдись! Постыдись! — Вокруг Обидина люди начали в гневе вставать. — Она же специалист! Не было никаких чудес!

В ответ Обидин прокричал:

— Убивают женщину, она качается на океанских волнах, а потом возвращается на то судно, где ее убили, и вы еще говорите, что чудес не бывает!

Уже почти никто не сидел на своих местах, некоторые начали потрясать кулаками.

— Трепло! Сумасшедший! Так можно договориться до того, что Датч-Харбор проплывет мимо борта!

Поднялся Слезко и пальцем вытянутой руки указал на Аркадия.

— Вот провокатор, который не пускает нас на берег!

— Чудеса существуют! — кричал Обидин.

— Это действительно будет чудо, если ты уберешься с траулера живым, — сказал Воловой Аркадию. — Надеюсь, тебе это удастся. Очень хочется посмотреть, как ты вернешься во Владивосток и начнешь спускаться по трапу навстречу пограничникам.

Лидия Таратута налила Аркадию стакан крепленого вина. Ей, как буфетчице, отвечавшей за питание офицеров, полагалась двухместная каюта, но жила она в ней одна. Аркадию показалось, что ее любимым цветом был красный. Темно-коричневых тонов восточный коврик с экзотическим рисунком и необычной формы был пришпилен, как огромная бабочка к переборке. Красные свечи в бронзовых подсвечниках. Из-под койки виднелись красные замшевые туфельки. Вся каюта была похожа на уборную актрисы, становившейся с возрастом все более сластолюбивой. Выкрашенные хной волосы и яркая губная помада усиливали впечатление. В прорезь полурасстегнутой кофточки виден был болтавшийся на цепочке янтарный кулон. Как бы сами по себе расстегнувшиеся пуговицы должны были свидетельствовать о беспечности и щедрости. На советском торговом флоте у капитана не было права выбора: судно ему вручали вместе с офицерами и всей командой. С единственным исключением — без буфетчицы. Выбрать ее предоставляли капитану. Марчук своим правом воспользовался со знанием дела.

— Ты хочешь знать, с кем из офицеров спала Зина? Думаешь, она была шлюхой? А кто ты такой, чтобы судить? Тебе повезло, что с тобой работает Наташа, я вижу, ты не находишь с женщинами общего языка. Может, в Москве ты имел дело только с проститутками. Не знаю, что из себя представляет Москва. Была там только раз, профсоюз посылал. Опять же, с другой стороны, ты не знаешь, что это такое — жизнь на судне. Что хуже: то, что ты не понимаешь баб, или то, что ты не разбираешься в нашей жизни? В конце концов может получиться так, что ты и не захочешь уходить на другое судно. Еще вина?

Поскольку Наташа стояла перед дверью — на тот случай, если бы он вздумал спастись бегством, — Аркадий принял стакан. Он сразу же с готовностью признал, что ничего не понимает в женщинах. Он и на самом деле не знал, для чего Наташа привела его сюда.

— Он не может уйти с траулера, — сказала Наташа. — Он — следователь, просто он попал в один переплет.

— Человек с интересным прошлым? — спросила Лидия.

— На мне печать политической неблагонадежности, — ответил Аркадий.

— Так это просто насморк, а не прошлое. У мужчин не бывает прошлого. Их гонит с места на место, как опавшие листья. Прошлое есть только у женщин. У меня вот есть прошлое. — Она сверкнула глазами в сторону стенного шкафа, на дверце которого была прикреплена фотография двух девчушек, сидевших, как пара австралийских попугайчиков, на одном стуле, в беленьких платьицах, с белыми бантами в волосах. — Вот это прошлое!

— А где отец? — стремясь быть вежливым, спросил Аркадий.

— Ах, какой удачный вопрос. Я не видела его с тех пор, как он спустил меня, уже на шестом месяце, с лестницы. Так что теперь у меня две дочки в интернате в Магадане. Одна воспитательница и одна нянечка на тридцать детишек. Воспитательница — пожилая женщина с туберкулезом, нянька — воровка. Вот кто поднимает на ноги моих ангелочков. Каждую зиму они болеют. Персоналу интерната платят девяносто рублей в месяц, они вынуждены воровать, так что я каждый раз, прибывая в порт, посылаю им что-то, так, чтобы иметь надежду на то, что дочки не умрут с голоду или от воспаления легких до моего приезда. Слава Богу, что я могу выйти в море и заработать для них денег. А если я встречу где их отца, я отрежу ему его штуку, чтобы насадить на крючок вместо червя. Пускай-ка он за ним поныряет, так, Наташка?

Чайка захихикала, но тут же, спохватившись, с серьезным видом заглянула Аркадию в глаза. Надо быть осторожнее, он читает мысли!

— Поверьте, не припомню такой ситуации, в которой чувствовал бы себя большим дураком, чем сейчас.

Ладонями Лидия провела по подолу, разглаживая несуществующие складки.

— Ну что ты знаешь о своих товарищах по команде? Например, о Динке ты хоть что-нибудь знаешь?

И вновь Аркадий удивился.

— Красивая… — Он не закончил.

— В четырнадцать ее выдали замуж за алкоголика, — продолжала Лидия, — за шофера такси. Но если ее Махмед попадет в ЛТП, его на пять лет лишат водительских прав, и вот она достает ему на черном рынке антабус. Нигде в Казахстане она таких денег не заработает, вот и приезжает сюда. Наташина соседка по каюте, пожилая такая, Елизавета Федоровна Мальцева, сидит целыми днями и шьет. Ее муж служил по хозяйственной части на каком-то теплоходе на Черном море. Вздумал на свое горе позабавиться как-то с пассажиркой, а та возьми да обвини его в изнасиловании. Пятнадцать лет лагерей. А Елизавета живет теперь на валерьянке. Увидишь, на берегу она будет искать валиум, это то же самое. Так вот, товарищ. Вокруг тебя слабый пол, женщины с прошлым, потаскухи.