Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома

• Название: Врата Мёртвого Дома
• Автор: Стив Эриксон
• Жанр: Романтическое фэнтези

Это – огромный мир.

Мир, в котором выше всего ценятся две доблести, две силы – власть мага и боевое искусство воителя.

Мир, в котором могущественнейшая из Империй стонет теперь под властью Императрицы-узурпатора, бывшей главы Ордена убийц-ассасинов.

Мир, где войска, принявшие сторону новой повелительницы, захватывают один за другим Свободные Города – но принуждены отступить перед нечеловеческим могуществом таинственной Алой Гвардии воинов-магов.

Мир, в котором люди ведут бесконечную, безжалостную войну... и даже не подозревают, что в войну их с недавних пор вступили еще и боги.

Тот, кто правит Пустотой Теней, – и тот, кто с древнейших, предвечных времен покровительствует убийцам, начинают собственную тайную игру.

...И тогда бесконечная война примет нежданно новый оборот...

...И тогда интриги царедворцев Империи и вылазки лихих пиратов, деяния великих волшебников и история юной – и величайшей в этом мире – наемной убийцы сплетутся в странную сеть событий.

И тогда станет вдруг ясно, что судьбу мира суждено решить не силе оружия и не силе магии – но раскладу таинственных карт Таро.

Участники уже ЗНАКОМЫ с правилами игры.

Игра продолжается!

---

– Да я не об этих книгах, а о самом Искарале. Я встретил здесь работы, о существовании которых можно было догадываться только по самым смутным слухам. О некоторых их этих работ я и вообще никогда не слышал. Ну-ка, посмотри: «Трактат о планировании орошения в пятом тысячелетии Араркала», который был написан более чем четырьмя авторами.

Возвратившись к массивному столу библиотеки с оловянной тарелкой в руках, наполненной доверху сыром и хлебом, Маппо наклонился к плечу своего друга, чтобы пристальнее рассмотреть пергаментные страницы этой книги, а также ее необычный, обвитый шнурком переплет. Трелл нахмурился, во рту внезапно пересохло, и он пробормотал:

– Так что же в этом такого странного? Икариум откинулся на спинку стула.

– Чистейшее легкомыслие, Маппо. Тот материал, который был затрачен на производство этой книги, равняется по стоимости ежегодному жалованью ремесленника. Никакой ученый в здравом уме не станет тратить подобные ресурсы на столь бесцельный, банальный предмет – я уверен, что в прошлые времена люди тоже умели считать деньги. И это не единственный пример – посмотри: «Способы рассеивания семян цветов пуриллы на архипелаге Скар» или «Болезни морских моллюсков с белым ободком залива Лекур». Я уверен, что этим работам не одна тысяча лет – они очень древние.

«К тому же написаны на языке, который ты никогда не распознаешь, тем более не поймешь смысла», – подумал Маппо. Он вспомнил, как впервые увидел подобный рукописный шрифт – под маскировочным навесом на холме, стоящем у северной границы территориальных владений его племени. Он входил в состав горстки охранников, сопровождавших племенных старейшин. Это означало пророческий вызов на суд.

Осенний дождик барабанил над головой, а они полукругом сидели на корточках, обратившись лицом на север. Внезапно из-за пелены дождя показались семь фигур, одетых в мантии и капюшоны. Каждый из них держал посох, и, войдя под тент, они молчаливо остановились перед старейшинами. Вдруг Маппо увидел, как палки в их руках начали извиваться подобно змеевидным корням тех растений, которые оплетали обычные деревья, высасывая из них все соки. Затем Трелл наконец-то понял, что извивающиеся стержни были покрыты руническими письменами, мгновенно сменяющими друг друга. Это было похоже на то, как чья-то невидимая рука с каждым новым вздохом начинает гравировать все новые и новые символы, пытаясь донести до окружающих какую-то скрытую информацию...

Затем один из гостей откинул капюшон, и с этого момента будущая Тропа Трелла круто изменилась. Маппо заставил себя выбросить на время эти мысли из головы.

Дрожа от волнения, он присел рядом с другом, расчищая за столом пространство для тарелки.

– Неужели все это так важно?

– Исключительно, Маппо. Цивилизация, которая пронесла через столетия подобные рукописи, должна быть несметно богатой. Этот язык очень смахивает на современный диалект Семи Городов, хотя в некоторых случаях является даже более изысканным. А ты заметил тот символ, который стоит на каждом корешке этих томов? Изогнутый посох. Уверен, мой друг, что я видел его где-то раньше.

– Ты сказал, богатой? – спросил Маппо, пытаясь перевести разговор подальше от смутно маячившей впереди пропасти. – Наверное, они просто завязли во всяких мелочах. Это, возможно, объяснит, почему вокруг пыль и пепел. Исследователи размышляли о том, как развеять по ветру семена, в то время как варвары разрушали ворота. Праздность принимает немало форм, но она настигает любую цивилизацию, которая пережила определенный предел, – ты знаешь об этом так же хорошо, как и я. В данном случае праздность проявилась в поиске истины – ответов на вопросы, лишенных всякого смысла. Рассмотрим, например, «Безрассудство Готоса». Проклятие Готоса заключалось в том, что он оказался осведомленным обо всех вещах на свете – о каждом преобразовании и возможности любого события. Этого было достаточно, чтобы отравить любой приступ любопытства. В результате он не получил ничего, и самое печальное, что Готос оказался осведомленным об этом тоже.

– Вероятно, тебе действительно стало лучше, – сухо сказал Икариум. – Я снова слышу столь присущий твоей натуре пессимизм. В любом случае, эти работы подкрепили мою уверенность в том, что большинство развалин в Рараку и Пан'постун Одан являются свидетельствами наличия древних цивилизаций. В самом деле, вполне возможно, что они были первой человеческой культурой, давшей начало всем нам.

«Икариум, пожалуйста, – взмолился про себя Трелл, – оставь эту мысль. Сейчас же забудь о ней». Но вслух он произнес:

– И какую пользу эти знания принесут нам в нынешней ситуации?

Выражение лица Икариума немного помрачнело.

– Вспомни о моей одержимости временем. Эти письмена возвращают память, и ты видишь, как с течением времени меняется сам язык. Подумай о моем механизме, с помощью которого я пытаюсь найти способ измерения хода часов, дней, годов. Эти измерения должны стать цикличными – подобно самой природе. Слова и предложения сохраняют тот же самый ритм, поэтому они могут оказаться спрятанными в чьем-то разуме, а затем возникнуть вновь с абсолютной точностью. Возможно, – произнес в задумчивости Икариум после некоторой паузы, – забывчивость является следствием моей образованности... – он вздохнул, заставив себя улыбнуться: – Кроме того, Маппо, я уже прожил столько веков.

Трелл ткнул тупым морщинистым пальцем в открытую книгу

– Мне кажется, что авторы этого глубочайшего научного исследования пытались защитить свое творенье с помощью тех же самых слов, друг. Однако для нас это имеет более важное значение.

Выражение лица Ягута оставалось невозмутимым, однако в глазах горели лучики приятного удивления.

– Ну и что?

Маппо показал пальцем наверх.

– Все дело в этом месте. Орден Тьмы никогда не входил в список моих самых любимых культов – это рассадник убийц, в котором царят обман, ложь и предательство. Искарал Пуст пытается представить все в другом свете, но я же не дурак. Он несомненно нас ожидал, предвкушая, как впутает ничего не подозревающих путешественников в свой хитрый план. Мы очень рискуем, задерживаясь в этом месте.

– Но Маппо, – медленно возразил Икариум, – ведь именно в этом месте я, наконец, смогу отыскать ответы на интересующие меня вопросы.

Трелл поморщился.

– Я боялся этих слов, но сейчас ты должен объяснить их для меня.

– Это не в моей власти, пока еще не в моей. До сих пор у меня нет ничего, кроме смутных подозрений, и пока я не буду твердо уверен, ты не сможешь ничего узнать. Пожалуйста, потерпи еще немного.

Внезапно память Трелла воскресила другое лицо – тонкое и бледное. По глубоким морщинам на щеках текли вниз капли осеннего дождя. Его черные глаза проникли сквозь строй старейшин, нащупав в темноте Маппо.

– Ты знаешь нас? – зазвучал голос, напоминающий шорох грубой кожи.

Старейшина кивнул головой:

– Мы знаем тебя как Безымянного Мастера.

– Это хорошо, – ответил человек, продолжая изучать Маппо. – Я – Безымянный Мастер, который рассуждает не годами, а веками. Ты – избранный воин, – добавил он, указав на Маппо. – Ты можешь научиться терпению?

Подобно стае грачей, вырвавшихся из кустарника, на Трелла нахлынули воспоминания. Уставившись на Икариума, Маппо улыбнулся, обнажив блестящие клыки.

– Терпеливым? А разве я могу с тобой быть иным? Тем не менее я не доверяю Искаралу Пусту.

Слуга начал вынимать из котла мокрую одежду и постельные принадлежности, пытаясь голыми руками выжать горячую воду. Увидев это, Трелл нахмурился. Одна из рук слуги была неестественно розовой, гладкой, практически детской. Другая гораздо лучше подходила возрасту этого человека: она оказалась волосатой, загорелой и гораздо более мускулистой.

– Слуга?

Человек не обернулся.

– Ты можешь говорить? – спросил его вновь Маппо.

– Мне кажется, – сказал Икариум, не дождавшись во второй раз ответа слуги, – что он повернулся к нам глухим ухом по приказу своего господина. Да, сейчас я в этом просто уверен. Ну что, разведаем этот храм, Маппо? Только необходимо помнить, что каждая Тень каменной башни передает наши слова прямо в уши верховного священника.

– Хорошо, – ответил, поднявшись, Трелл. – Меня практически не беспокоит тот факт, что Искаралу стало известно о нашем недоверии.

– Несомненно, что он знает о нас гораздо больше, чем мы о нем, – произнес Икариум, также вставая из-за стола.

Они вышли из комнаты, а слуга так и остался колдовать над котлом, пытаясь своими огромными руками с вздутыми венами выжать из белья кипящую воду.

Глава четвертая

На земле, где Семь Городов выросли в золоте.

Даже пыль имеет глаза.

Пословица дебрахлов

Толпа покрытых пылью и потом людей стояла вокруг, наблюдая, как последние мертвые тела извлекались на поверхность земли. Пыльное облако неподвижно висело над главным входом шахты в течение всего утра – с того самого момента, как произошел обвал туннеля в самом конце Глубинного Рудника. Под командованием Бенета рабы яростно работали, пытаясь вызволить тридцать с лишним собратьев по несчастью, погребенных под завалом.