Кейт Эллиот - Собачий принц

• Название: Собачий принц
• Автор: Кейт Эллиот
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00798-7

Незаконнорожденный сын короля Генриха принц Санглант считается погибшим с того дня, как город Гент пал под натиском диких племен Эйка. Но принц не может умереть — кровь его матери, кровь эльфов, которая хранила Сангланта все эти годы, теперь стала его проклятием. Он — пленник вождя народа Эйка, чародея Кровавое Сердце, и только память о Лиат помогает ему в отчаянной борьбе с подступающим безумием…

Лиат, стремясь скрыть тайны своего прошлого, вынуждена избегать ловушек, которые ей расставляет коварный отец Хью, но даже служба при дворе короля плохо защищает ее от домогательств коварного колдуна.

---

— Беспомощна?

— Ее отец умер, оставив долги, и тогда…

— Ее нельзя назвать беспомощной, если она была совершеннолетней и могла принять на себя долги как его наследница. Но мой вопрос не об этом.

— Книга… — пробормотала Ханна. Эта книга, конечно, имела свою судьбу, свою интересную историю, и реакция Ханны только утверждала Росвиту в намерении докопаться до истины. — Я клянусь вам нашими Владычицей и Господом, честью и достоинством благословенного Дайсана, что книга принадлежит Лиат, а не отцу Хью. Книга принадлежала отцу Лиат, и отец оставил ее своей дочери.

Клятва была впечатляющей.

— Но если Лиат была рабыней отца Хью, который выкупил ее долги, то все ее имущество тоже принадлежит ему.

— У нее не было книги, когда он купил ее. Книга не была включена в опись долгов и имущества. Книга была у меня, я прятала ее. А-а, в бога-душу-мать! — Она выругалась по-солдатски, грубо и резко, и тут же покраснела. — Прошу прощения, миледи.

— Вы можете называть меня сестрой Росвитой, дитя мое.

— Да, миледи. Можно мне тоже задать вопрос, миледи?

Росвита чуть не рассмеялась. «Можно мне тоже задать вопрос, миледи?» И все же она отказывается признавать действующие законы. Как можно утверждать, что отец Хью украл книгу, если он совершенно законно оплатил долги умершего?

— Какое вам дело до… — Но тут выражение ее лица изменилось, она замкнулась в себе и отвернулась. — Могу ли я отправиться исполнять поручение, миледи?

Росвита вдохнула:

— Пожалуйста, продолжайте путь.

Конечно, она спрашивала, какое Росвите дело до книги. Очевидно, «орел» посчитала, что уже знает ответ.

Была ли допущена несправедливость? Но версия отца Хью не отличалась никакими особенными деталями… Кроме акцентов. Кто прав? На чьей стороне Господь?

Брат Фортунатус выбрался от завязших в грязи телег. Ряса его была испачкана.

— Присядьте, пожалуйста, сестра Росвита. — Он принес табурет.

— Вы меня удивляете, брат Фортунатус. При вашей страсти посплетничать, вы все-таки добрая душа. — Она благодарно села, а он, усмехнувшись, отправился наблюдать, как солдаты вытаскивают повозки.

Вскоре повозки были вытащены, все, кроме одной, которая увязла безнадежно. Ее содержимое было частично перенесено на другие телеги, частично отдано слугам. К наступлению темноты они догнали основные силы.

Лес вдоль дороги прочесывали дозоры, с обеих ее сторон на случай нападения были устроены завалы-баррикады из поваленных деревьев. Больше никаких военных приготовлений Росвита не заметила. Клириков пригласили в королевский шатер, расположившийся в центре растянутого вдоль дороги лагеря. Хотя принцесса Сапиентия находилась рядом с королем, возбужденно обсуждая предстоящую баталию, отца Хью не было видно. Росвита с легкостью нашла предлог удалиться, а снаружи расспросила, где находится отряд Сапиентии, и направилась туда. Уже стемнело, но при ней был служитель с факелом. Кроме того, почти полная луна уже поднялась над верхушками деревьев. Широкая просека, на которой стояла палатка Сапиентии, была полностью освещена луной.Отец Хью стоял на коленях возле навеса. Рядом с ним никого не было, поодаль у костра беседовали солдаты. Здесь было тихо и спокойно.

Хью расположился на ковре, постеленном поверх травы и мелкого кустарника. Он молился.

Где книга?

Она позаботилась о том, чтобы ее не заметили. В такой ситуации факелоносец сопровождал любую леди, лорда или капитана, а она постаралась выбрать положение так, чтобы ореол пламени закрывал ее. Росвита смотрела внимательно и увидела то, что искала. Книга лежала под левым коленом Хью, почти скрытая складками одежды.

Отец Хью закончил молитвы, откинулся назад и пододвинул книгу ближе к свету двойного фонаря. Отдаленное кваканье лягушек в невидимом пруду заглушало шепот солдат о предстоящей битве и жестокости Эйка.

Он осторожно открыл книгу.

В ней было нечто не предназначенное для ее глаз, она остро это ощущала. Кто у кого украл книгу, Лиат у Хью или наоборот? Следует верить «орлам» или все же сыну маркграфини, ныне посвятившему себя Церкви?

Вдруг он вздрогнул, закрыл книгу, выпрямился и посмотрел во тьму прямо на нее.

Ветер поднялся вокруг нее так же внезапно, как лодку в реке захватывает водоворот. Ее охватила уверенность, что он видит ее, знает о ее присутствии. Но откуда? Чувство это было столь реально, что она безотчетно, против воли, подтолкнула своего сопровождающего и повернула обратно.

Росвита почти бежала.

Лишь в королевском шатре, уже хлебнув охладившего горло эля, она задумалась о том, почему сбежала и по собственной ли воле сделала это.

5

Айвар сцепил ступни под скамьей и зевнул. Если подвинуть ноги, их пальцы ощутят шероховатые доски деревянного пола. Пот щекотал нагретый солнцем затылок. Наставник монотонно бубнил о поручениях знаменитого скопоса Григории, прозванной Великой.

Летняя жара заполняла помещение, как душная вата. Позади молчали новички-первогодки. Может быть, уснули. Айвар не оглядывался, чтобы не привлекать внимание Мастера-Надуты-Губы. Впереди лорд Реджинар и его свора рьяно предавались своим занятиям. Их стало меньше, когда смерть обеих старших сестер во время кумского рейда оставила этого послушника единственным наследником матери. Лорд Реджинар горько сетовал на судьбу, позволившую его старшим братьям драться с варварами, а его запершую в этих затхлых стенах. После этой тирады Айвар испытал даже нечто вроде симпатии к этому зазнайке. Но эти причитания не дали ничего, кроме приглашения к тетке, матери Схоластике, после визита к которой он настолько преобразился, став кротким и послушным, что Айвар заподозрил аббатису в колдовстве.

Айвар снова зевнул. Жара вытягивала вес силы, монотонный голос наставника был так же надоедлив и всепроникающ, как и эти вездесущие мухи. Снаружи слышались лай собаки и ржание лошади. Своих лошадей в монастыре мало, наверное, это какой-нибудь путник, может быть, паломник. Но Айвар уже не расстраивался при мысли о том, что эти невидимые люди свободно передвигаются по миру.

«Что такое мир — говорила Таллия, — в сравнении с самопожертвованием Благословенного Дайсана? Как мало значат наши эгоистичные помыслы, наши мелкие делишки в сравнении с его муками за нас!»

Далекий, хотя и знакомый голос — его собственный, звучавший год назад, — иногда терзал его. Что делать с Лиат? Что делать с его обещанием, данным ей? Но он ничего не мог сделать, решение отца обжаловать невозможно. Его мать умерла давно, и то, что она могла бы оставить Айвару, после смерти было конфисковано ее родней.

Как и Эрменрих, он должен был примириться с судьбой.

Айвар покосился на приятелей.Болдуин сидел, подперши подбородок рукой, и внимательно смотрел на наставника. Айвар достаточно хорошо знал его, чтобы понять, что он даже не видит наставника. Эрменрих снова чихнул, утер нос рукавом и заерзал, крутя стилос. Даже Зигфрид о чем-то задумался. Айвар знал его привычку крутить левой рукой кончик уха, когда он отвлекался.

О Владычица, Айвар знал, о чем они думают. О ком они думают, все они.

Дверь классной комнаты заскрипела. Речь преподавателя прервалась, все головы поднялись и повернулись к входящему. Брат Методиус появился в классе с таким мрачным выражением лица, что Айвар внезапно испугался, что старая королева, болезнь которой обострилась, только что умерла.

Методиус отозвал Мастера-Надуты-Губы в сторонку. Они тихо о чем-то беседовали. Айвар расправил плечи и уставился на слова, записанные на табличке перед ним. Доцет, докуит, доцебит. Думая о Таллии, он записал: Нос ин веритате докуерат — «Утвердила нас в истине».

Болдуин пнул его под столом. Айвар вздрогнул и увидел, что брат Методиус сделал им знак идти молча за ним.

Он послушно поднялся. Они вышли из класса, спустились по лестнице. Из всей группы выделили лишь их четверых. Может быть, причину знал Зигфрид, может быть, Эрменрих слышал что-то от своей кузины, но Айвар не отваживался заговорить. Рядом молча шествовал брат Методиус.

Айвар почти сразу начал подозревать что-то дурное. Методиус привел их в кабинет матери Схоластики и остался возле двери, как тюремщик, преграждающий путь к побегу. В кабинете никого не было.

Через открытое нараспашку окно в комнату вливались потоки солнечного света, в лучах которого плавали многочисленные пылинки. Под окном в саду работала монахиня. Айвар не мог понять, собирала ли она травы или занималась прополкой. Он видел изгиб ее спины и размеренные движения спокойного и умиротворенного человека, знающего свое место в мире и по-своему постигшего Бога.

В душе Айвара мира не было.

Болдуин украдкой дернул Айвара за рясу и еле заметно наклонил голову вправо. Через открытую дверь там можно было видеть часть кельи, угол простой кровати. Перед постелью на коленях стояла женщина. Ее голова была прикрыта платком, а руки молитвенно сложены. Айвар невольно тихо ахнул. Несмотря на платок, полностью закрывавший пшеничные волосы, он тотчас узнал эту молитвенную позу. Он видел ее во сне.