Кейт Эллиот - Пылающий камень (ч. 2)

• Название: Пылающий камень (ч. 2)
• Автор: Кейт Эллиот
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01116-Х

«Пылающий камень» — третий роман знаменитой саги Кейт Эллиот «Корона Звезд» — вновь раскрывает перед читателями двери в удивительный мир, чем-то напоминающий Европу времен Каролингов, но населенный загадочными существами, таинственными племенами, полный чудес и опасностей.

Принц Санглант, освободившись из плена, избавился и от покорности отцу, королю Генриху. Он женился па Лиат, но гнев короля и посягательства священника-колдуна Хью заставляют их бежать. Влюбленные находят приют в деревушке Верпа, ставшей обиталищем магов, и вскоре понимают, что попали из огня да в полымя…

А в королевстве Генриха назревают новые мятежи, плетутся интриги и готовятся заговоры, восточные границы подвергаются набегам кочевников-куманов. Но скоро эти неспокойные времена покажутся пасторальной идиллией. Ведь осталось совсем немного лет до того, как Корона Звезд увенчает небеса, вернутся Исчезнувшие и проснутся Семеро Спящих…

---

— Да, графа убило колдовство, — подтвердил Алан. — Разумеется, я уверен, что так оно и было, поскольку я первым заявил об этом. Его убило проклятие Кровавого Сердца, вождя эйка.

Леди Таллия покраснела. Ее служанка коснулась ее плеча, словно показывая, что теперь и она может высказаться, но та не сделала ни малейшей попытки заговорить.

— Ловко придумано, — сказала женщина, сидящая рядом с Жоффреем. Ее голос был слаще меда. — Но у тебя нет доказательств.

— Принц Санглант подтвердил бы мои слова. Когда он был в плену, он видел существо, которое убило моего отца.

Ханна внимательно слушала все, что говорилось в этом зале. Она поняла, что принимает сторону Алана, а не Жоффрея, хотя бы потому, что он вел себя на суде много достойнее. Но как воспринимают происходящее остальные? Нет сомнений, что аристократы поддержат своего.

Генрих нахмурился при упоминании имени Сангланта.

— Значит, ты не сомневаешься, что ты — сын Лавастина?

— Возможно, я не являюсь сыном графа Лавастина, — без колебаний заявил Алан. — Я не знаю и не могу знать. Меня воспитали свободнорожденные деревенские купцы деревни Осна, которых звали Бел и Генрих в честь детей короля Арнульфа — вас и вашей сестры, ваше величество. Они говорили, что я родился в замке Лавас, и они взяли меня на воспитание. Когда я пришел сюда и прослужил год, граф Лавастин меня заметил. Я не просил его называть меня своим наследником. Но он признал меня своим сыном и облачил своим доверием. Я буду повиноваться его желаниям и выполнять то, что должно, как обещал ему на его смертном одре. Я поклялся принять земли и титул, как он того хотел, и многие могут подтвердить мои слова.

Люди в зале закивали, но дворяне, окружавшие Генриха, смотрели на Алана презрительно.

— Я выполняю свои обязанности, — закончил он. — И только вы, ваше величество, можете решить иначе.

— Так ты согласен с тем, что, возможно, не являешься его сыном? — удивленно спросил Генрих.

— Господь заповедовал нам говорить правду, а правда в том, что я не знаю, чей я сын.

Родня Жоффрея зашевелилась: кто-то улыбался, кто-то свирепо хмурил брови, кто-то мрачно смотрел на Алана. Разные чувства отражались и на лицах придворных, которые не могли решить, поставил ли этот юноша их в неловкое положение, претендуя на место среди аристократии, или нет. У него была гордая осанка лорда, а выражение лица — скромным и благородным одновременно, что только красило его. И за это они готовы были его ненавидеть.

Но Алан продолжал, не обращая внимания ни на кого вокруг, — то ли ему было безразлично, что о нем думают, то ли он действительно был настолько честен, что не считал нужным притворяться:

— Мой оте… граф Лавастин назвал меня сыном и обращался со мной как с сыном. То, что его желания сейчас пытаются оспорить, — несправедливо и позорно, но я сам знаю, что все мы порой ведем себя не лучшим образом, во всех нас есть и жадность, и гордыня, и зависть. Но я прошу учесть, ваше величество, что здесь оспаривается решение Лавастина, а не моя способность управлять этими землями.

Жоффрей разъяренно смотрел на юного выскочку. Его родня раздраженно ворчала, а жена посадила ребенка к себе на колени, словно показывая королю, — так торговки на рынке предлагают товар. Генрих, казалось, задумался, потом сказал что-то Гельмуту Вилламу. Таллия сидела неподвижно, как статуя. Может, ей запретили говорить?

Хатуи смотрела в зал, пытаясь понять настроение толпы. Ханна поняла, что это ее шанс. Она подняла руку и замахала, чтобы привлечь ее внимание. Хатуи ее заметила и тотчас приказала слугам провести ее к королю. Уже через несколько мгновений Ханна стояла перед королем.

— Где моя дочь? — спросил Генрих. — И как она?

— Все хорошо, ваше величество. Принцесса Сапиентия вышла замуж… — При этих словах в зале началось ликование, и Ханне пришлось подождать, пока гомон не прекратился. — Она и принц Боян одержали победу над куманами. — Все снова радостно завопили, а Ханна приблизилась к королю и сказала тихо: — Это не все, ваше величество. Но ваша дочь просила передать это с глазу на глаз, если позволите.

Когда толпа затихла, Генрих поднял руку и объявил:

— Сейчас нам всем пора подкрепиться. На сегодня я услышал достаточно.

И встал, положив конец судебному заседанию.

Вечером, когда уже спустились сумерки, Ханна стояла рядом с Хатуи и смотрела на короля, прогуливающегося по саду. Она передала ему послание Сапиентии и сейчас просто наслаждалась свободным временем, которое могла провести с другими «орлами», ожидающими, когда их снова отправят в путь с новым посланием.

— Он все еще скорбит о матери, — заметила Хатуи. — Упокой Господь ее душу. Говорю тебе, Ханна, королю нужно хоть немного радости в жизни. А то все эти бесконечные споры и распри!

— Тебе нравится граф Алан?

— Слава богу, мне не нужно решать! Обвинения лорда Жоффрея сомнительны, их трудно доказать. Но граф Алан не дурак. Король Генрих уважал графа Лавастина, а действия покойника оспорить труднее.

— Ты и правда так думаешь? Но ведь покойник не может себя защитить.

— Его защита — его репутация. В конце концов, кто мы такие, чтобы судить, как ему следовало поступить, и к чему приведут наши собственные действия?

Розовый сад занимал все пространство от замка до каменной башни, которую окружали две крытые галереи.

— Думаю, — произнесла Хатуи, — что для короля Лавастин и Алан всегда будут связаны с именем принца Сангланта. Поэтому, скорее всего, он будет на стороне графа Алана, а не лорда Жоффрея.

Ханна накинула капюшон и затянула завязки — дул сильный ветер и моросил мелкий дождь. Слышалось ржание лошадей, которых заводили на ночь в конюшни. Грумы покрикивали на них, шутили и смеялись.

Раздались шаги, и «орлицы» посторонились, пропуская Виллама. Он подошел к королю, они о чем-то поговорили, и Виллам снова отправился в башню.

— Есть новости от Лиат? — тихо спросила Ханна. Она не видела лица Хатуи, но почувствовала, как та слегка отодвинулась.

— Она бежала с принцем Санглантом. Ах да, это ты знаешь. Ты была при дворе. Совет Отуна отлучил ее от Церкви за колдовство. И если у тебя с ней какие-то дела, Ханна…

— То меня тоже отлучат. Но, несмотря ни на что, она — моя подруга, и в чем бы ее ни обвиняли, я знаю, она невиновна. А что случилось с отцом Хью?

Хатуи фыркнула:

— Его послали в Дарр, на суд иерарха. Только она может принимать решение по поводу человека его положения.

— А с тех пор от Лиат не приходило никаких известий? И от принца Сангланта тоже ничего?

— Ничего, — подтвердила Хатуи. — Но я видела…

Она оборвала себя, но Ханна уже заинтересовалась:

— Что значит «видела»?

Хатуи огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Но слуги были далеко, а король стоял в другом конце сада. Он сорвал розу, чтобы насладиться ее ароматом, но потом внезапно отбросил цветок.

— Ты верно служила королю, — тихо произнесла Хатуи. — И ты должна дождаться Вулфера. У меня недостаточно знаний, чтобы научить тебя этому искусству. Я могу лишь различать тени…

— Я не понимаю тебя.

— «Орел» может видеть не только как обычный человек. Вулфер знает и другие способы. Это нередко помогает нам. Но ты никому не должна говорить об этом. Это как знак «орла», часть клятвы — служить королю, помогать своим товарищам, но не делиться тайным знанием с другими.

— Служить королю и никому иному, — произнесла Ханна, глядя на Генриха. Тот обрывал лепестки роз. — Говорить правду о том, что видела и слышала, но молчать перед лицом врагов короля. Сделать служение королю делом своей жизни. Считать интересы своих родных менее важными, чем интересы короля. Никогда не выходить замуж и не жениться… — Здесь Ханна запнулась, и Хатуи закончила за нее:

— Помогать любому «орлу», который нуждается в твоей помощи, и защищать своих товарищей от всякого, кто может причинить им вред. И, наконец, хранить верность Господу и Владычице.

— Клянусь, — пробормотала Ханна, вспомнив ту ночь, когда она получила знак «орла», раз и навсегда. Она поморщилась, почувствовав боль в груди.

— С тобой все в порядке? — спросила Хатуи.

Боль исчезла, словно ее и не было. Король направлялся к ним.

— Возьми, — он протянул розу Ханне, — отнеси ее моей племяннице и передай, что слова, которые вводят нас в заблуждение, — те же шипы, они малы, но больно ранят. Белая роза символизирует чистоту, но и она может увять и покрыться пятнами.

Ханна поклонилась и отправилась выполнять поручение. Королю принесли маленького щенка, которого он тотчас пустил бегать по саду. Ханне пришлось расспрашивать слуг, чтобы узнать, где леди Таллия. К ее удивлению, та жила не с мужем в графских покоях, а с герцогиней Варингии.

Герцогиня оказалась крепкой розовощекой женщиной с властными манерами, которые обычно отличают титулованных особ. Рядом с ней на кушетке сидел ребенок, и герцогиня учила его хлопать в ладоши и пощипывала за уши. Служанка, вернее, компаньонка леди Таллии пыталась развлечь ребенка погремушкой, малыш весело смеялся. Герцогиня болтала о каких-то пустяках — о платьях, которые носят при дворе, сплетничала о придворных, иногда напевала детские песенки младенцу. Впрочем, и с Таллией она обращалась так, словно та была неразумным ребенком. Сама Таллия не произносила ни слова — младенец и тот был разговорчивее.