Кейт Эллиот - Пылающий камень (ч. 2)

• Название: Пылающий камень (ч. 2)
• Автор: Кейт Эллиот
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01116-Х

«Пылающий камень» — третий роман знаменитой саги Кейт Эллиот «Корона Звезд» — вновь раскрывает перед читателями двери в удивительный мир, чем-то напоминающий Европу времен Каролингов, но населенный загадочными существами, таинственными племенами, полный чудес и опасностей.

Принц Санглант, освободившись из плена, избавился и от покорности отцу, королю Генриху. Он женился па Лиат, но гнев короля и посягательства священника-колдуна Хью заставляют их бежать. Влюбленные находят приют в деревушке Верпа, ставшей обиталищем магов, и вскоре понимают, что попали из огня да в полымя…

А в королевстве Генриха назревают новые мятежи, плетутся интриги и готовятся заговоры, восточные границы подвергаются набегам кочевников-куманов. Но скоро эти неспокойные времена покажутся пасторальной идиллией. Ведь осталось совсем немного лет до того, как Корона Звезд увенчает небеса, вернутся Исчезнувшие и проснутся Семеро Спящих…

---

Как говорят, самое простое порой оказывается самым сложным.

Случайно ей на глаза попался текст о смерти императора Тейлефера, сопровождаемый заметками на полях, постепенно переходящими в подробный рассказ. Эта информация, на первый взгляд, не имела смысла: в записи о благородных семействах вплелись странные пометки:

«Харсфорд в герцогстве Фесс, семь камней; Крона в герцогстве Авария, девять камней; Новомо в графстве Тускерна, одиннадцать камней; Терса в герцогстве Фесс, восемь камней».

Росвита слышала, как где-то скребутся мыши. Но тут отворилась дверь в библиотеку.

— Сестра Росвита, можно? Надеюсь, что не помешаю вам.

Росвита отложила рукописи в сторону и улыбнулась:

— Мне показалось, бегают мыши, а потом я вспомнила, что здесь нет мышей. — Она поднялась и подвинула стул, предложив матери Облигатии сесть.

— Мышей у нас предостаточно. Большинство из нас и есть мыши, ползающие взад-вперед.

— Вы верно подметили, матушка.

— Конечно, пути королев и принцев давно известны нам. — Ее рука легла на «Житие святой Радегунды», которое лежало рядом с законченной копией. Рукопись переписывала сестра Петра, но сейчас ее не было в библиотеке. — Что вы решили, сестра Росвита?

— Пока что ничего. У меня возникло еще больше вопросов. Всему виной мое чрезмерное любопытство. Это бремя, данное мне Господом. «Монастырь святого Тьери, герцогство Аркония, четыре камня». Этот монастырь, по-моему, находится недалеко от замка графа Лавастина, не так ли?

— Вы правы, — ответила Облигатия, даже не заглянув в книгу. — Я воспитывалась в монастыре святого Тьери. При этом я никогда не видела Лавастина. Кто сейчас там правит?

— Граф Лавастин, сын Чарльза, внук старшего Лавастина. Его наследник — воспитанный, серьезный молодой человек, лорд Алан. Должна заметить, что он внебрачный ребенок и был принят как наследник только два года назад.

— Вы замечательно знаете историю. У Лавастина не было законных наследников?

— Его дочь от второго брака умерла. А вот еще, — она провела пальцем по странице, — это возле харсфордского монастыря. — Росвита открыла начало книги. — Семь камней, как и здесь. О Господи, Виллам потерял там сына, мальчик пропал среди камней.

— Он умер?

— Не знаю. Молодой Бертольд исчез вместе со своими друзьями. Никто не знает, что с ним случилось, но я всегда предполагала, что он забрел слишком далеко в развалины, и его убили. Теперь не знаю, что и думать. Бедный ребенок. Он мог стать хорошим историком.

— Это так ужасно — пережить своего ребенка.

— Там были каменные короны, не так ли? Когда король Генрих еще был молодым принцем, он потерял в Терсе свою возлюбленную из народа Аои, которая родила ему сына, Сангланта. Она также исчезла среди камней. — Росвита пролистала книгу, нашла нужную страницу и начала читать вслух: — «Бриенак в поместье лорда Жозелина в Салии, семь камней. И еще семь камней в руинах Картиако». Я не знала, что каменных корон так много.

— Да, и никто не знает точно, сколько их. Узнаёшь, только когда видишь. То, что на виду, найти труднее всего.

— Они были построены сотни лет назад, еще до становления Даррийской империи. Летописцы уже тогда считали их очень древними. Они полагали, что миллионы лет назад на земле обитали великаны. Никто не знает, как появились эти каменные короны и кто их построил.

— А вы как думаете, кто их создал?

— Возможно, и в самом деле великаны. Но если это были люди таких внушительных размеров, тогда почему мы ни разу не нашли дворцов, замков, где бы они жили? Я думаю, лорд Хью прав, это дело рук Аои. — Росвите было трудно об этом говорить: если слова Хью окажутся правдой, то у нее уже не будет морального права осуждать его. — Но даже если это и так, их секреты безвозвратно утеряны, и мы об этом никогда не узнаем.

В стенах монастыря царили тишина и покой, солнце уже скрылось, и стало совсем темно. Росвита осознала это, взглянув на летопись женского монастыря и не сумев разобрать буквы.

— Я не хочу, чтобы мои тайны ушли в могилу вместе со мной, — сказала мать Облигатия. Она погладила Росвиту по голове. — Я хранила их в своем сердце много лет, но эта книга — знак. — Она наугад открыла «Житие святой Радегунды» и начала читать: — «Когда придворные дамы прибыли в Баральх, они привезли с собой одежду из тончайшего шелка страны Катай, вышитую золотыми и серебряными нитями. Но благословенная Радегунда не стала носить эту одежду, она не желала предстать перед императором в одежде, украшенной золотом и серебром, а хотела прийти в бедном платье, вытканном из листьев крапивы. И женщины испугались. Они боялись, что гнев императора обрушится на них за то, что они привели Радегунду в платье, достойном нищенки, а не королевы. Но даже в нищей одежде Радегунда была прекраснее всех, и даже суровые собаки императора склонились перед ней, признавая ее святость».

Голос Облигатии дрогнул. Она закрыла глаза. Судя по всему, даже небольшое усилие утомило ее. На лице матушки появились морщины, но кожа оставалась такой мягкой и белой, словно она большую часть своей жизни провела в помещении. Ее руки были как у благородной дамы, нежные, мягкие, без мозолей, но до сих пор сильные.

— Брат Фиделиус провел последние дни своей жизни в монастыре в Харсфорде, — сказала Росвита, чувствуя, что книга всколыхнула в Облигатии бурю эмоций. О чем матушка думала в тот момент? — Должно быть, ему исполнилось не меньше ста лет, когда я последний раз разговаривала с ним. Он отдал мне книгу перед самой смертью. Это был последний подарок в его жизни, последнее свидетельство.

— Действительно, это было его свидетельство, — проговорила Облигатия сдавленным голосом. — Я живу на этом свете достаточно долго, и в конце своей жизни я хочу понять то, что брат Фиделиус понял давно…

— Вы говорите загадками, матушка, — ровно произнесла Росвита, но сердце у нее сильно билось.

— Мне кажется, тем летом я попала под влияние чьих-то чар. Он годился мне в отцы, ему уже исполнилось пятьдесят, а мне было около пятнадцати. Он был добр, но всегда печален, а я была совсем одна в мире. Послушницам монастыря святого Тьери никогда не позволялось покидать стены обители. Меня вырвали из единственного родного мне места на земле и отправили в Салию. Я едва понимала их язык. Я дала клятву послушницы, ведь ничего другого в тот момент в жизни и не знала. Те клятвы были достаточно просты, чтобы от них отказаться.

— «И согрешил я грехом великим», — пробормотала Росвита, вспоминая дверь, сделанную из каких-то веток, связанных между собой. Лачуга брата Фиделиуса была настолько убога, что наверняка зимой ветра пронизывали ее насквозь. Она вспомнила его шепот: «И возлег с женщиной». Мысль была слишком кощунственна, чтобы произносить ее вслух, но Росвита не могла совладать со своим любопытством: — Вы спали с ним?

Облигатия побледнела. Придя в себя от такого дерзкого и неуместного вопроса, она усмехнулась:

— Вы проницательны.

— Простите, я не хотела никоим образом вас обидеть и оскорбить. Просто он сказал, что до сих пор любит ее.

На глаза матери Облигатии навернулись слезы, но она превосходно держала себя в руках.

— Нет, мы не согрешили. Он не дотрагивался до меня, пока не отказался от своих монашеских клятв, пока мы не поклялись друг другу перед Господом быть верными в браке. Мы вынуждены были уехать, чтобы начать новую, счастливую семейную жизнь в другом месте. Мы оба были подкидышами. Нам некуда было податься, кроме как в монастырь. Он предполагал, что нам разрешат там остаться в качестве рабочих. Сейчас я понимаю, как мы тогда ошибались. Конечно, всем все стало ясно, когда уже невозможно было скрывать мою беременность. Аббатиса была в ярости, она обвиняла нас в том, что мы опорочили женский монастырь, основанный святой королевой, которая только недавно умерла. О Господи, физические страдания ничто по сравнению с тем, что они потом сделали со мной. Они отобрали моего ребенка, едва он родился. Хвала Владычице, я успела разглядеть, что это была девочка. Больше я о своей дочке ничего не слышала и ни разу не видела Фиделиуса с того дня. Наверное, его заперли в темницу. Я не знаю, что они с ним сделали. Мне было ужасно одиноко. Если вы любили, Росвита, то знаете, что одиночество — это самое жестокое наказание на земле, какое только может быть.

Позже меня приняли в женский монастырь в Вендаре. Я поклялась, что буду вести себя тихо, и меня заперли в келье отшельницы, но я оттуда сбежала. Я не находила себе места, уже не могла жить наедине с собой, со своими мыслями. Все дни слились в один, я потеряла счет времени. Я больше не могла ничего слышать, даже пение птиц раздражало. Я блуждала по лесу, питаясь ягодами и травой. Наконец я набрела на поместье Ботфельд. Меня приняли туда в качестве гувернантки для дочерей хозяев, я учила их даррийскому языку. Рядом с поместьем находился женский монастырь святой Фелисити, им управляла женщина, с семьей которой мои хозяева враждовали, поэтому и не могли просить учительницу из монастыря. Я обучала девочек чтению, письму, счету.