Кейт Эллиот - Королевский дракон

• Название: Королевский дракон
• Автор: Кейт Эллиот
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00584-4

Могущественное и процветающее королевство Вендар оказывается перед лицом серьезных внешних и внутренних угроз. На вендарский престол претендует сестра короля Генриха Сабела, имеющая многочисленных приверженцев, земли королевства подвергаются набегам варварских племен с севера и востока, в магическом свете луны обретают былое величие древние руины, среди которых бесплотными тенями скользят вереницы потерянных душ..

Юным Алану и Лиат предстоит оказаться в сердцевине реальных и магических конфликтов, охвативших Вендар. Один должен раскрыть тайну своего происхождения, и тогда Повелительница Битв приведет его к славе, другая должна победить свой страх перед жизнью, и тогда она сможет изменить ход истории… Впереди — долгая борьба, исход которой решит не сталь, а магия.

---

— Пойдем в шатер, — позвал граф, когда штандарт Генриха скрылся за городскими воротами.

В этот солнечный день все вокруг светилось радостью. Даже собаки, обычно грозные для всех, кроме Алана и Лавастина, сегодня вели себя спокойно и миролюбиво. Но Алан не мог отделаться от беспокойства. В ночных кошмарах ему все еще являлся Агиус, которого он не сумел спасти. Несчастный пожертвовал собой — и чего ради? Священник никогда не любил Генриха за поступки, продиктованные ненавистью к Сабеле. Хотя он и спас короля, пожертвовав собой…

Алан стыдился собственной слабости. Он стоял в стороне, когда убивали Лэклинга, ибо боялся могущественной тогда Антонии. Никому ничего не сказал, когда увидел, как гуивру скормили ни в чем не повинного человека. Неважно, что никто из знати не послушал бы слов купеческого сына. Дело было не в них, а в его трусости. Даже чудовище он убил, увлеченный порывом Агиуса, порывом принести себя в жертву ради жизни других людей. Или ради мести принцессе? Юноша вздохнул. Трудно было разобраться во всем этом.

— Пойдем, — не то пригласил, не то приказал Лавастин.

Внимание к нему графа было самой большой загадкой. Юноша вошел в шатер. Он был на полголовы выше этого человека, но никогда не ощущал, что возвышается над ним, столь сильным и харизматичным человеком казался Лавастин. Волшебство Антонии, должно было быть могущественным, если сумело сломать такую волю.

Граф опустился на стул.

— Сядь, — сказал он, раздраженный тем, что Алан не сделал этого сам.

— Но, ваша светлость… — начал было юноша, робея под взглядами слуг и графского капитана. Они были удивлены не менее, чем он, тем, что простолюдин сидел рядом с их господином, словно родственник…

— Сядь!

Алан сел. Лавастин приказал принести две чаши вина и отослал слуг. Когда полог опустился за последним из них, воцарился полумрак. Тонкие лучи солнца проникали в прорехи шатра, потрескавшегося за время похода. В их свете мелькали то фрагмент узора на ковре, то рукоять меча. Собаки тихо возились на ковре. Тоска развалился брюхом кверху, а преданная Ярость, еле слышно рыча, прикусила ухо Страху, слишком приблизившемуся к Алану.

— Алан, сын Генриха. Так ты себя называешь?

— Да, ваша светлость.

— На поле битвы ты спас мне жизнь и честь.

Алан, не зная, что сказать, склонил голову.

— Я не собирался поддерживать ни Сабелу, ни короля. Мне интересны только мои владения. Их безопасность и благо людей, которые мне служат. Я не желал втягиваться в заговоры. Но ты, вероятно, не знал всего этого. Что же руководило тобой?

— Я сделал так, потому что…

— Продолжай. Ведь у тебя должны были быть причины.

Видя, что даже в таком благоприятном расположении духа граф не терпит промедления, Алан быстро заговорил:

— Я… Я видел, что епископ Антония… Что она убила Лэклинга. Она хотела умертвить эйкийца, взятого вами в плен, но он… Он убежал. Тогда убили Лэклинга, и я понял, что она…

— Погоди, мальчик. Кто такой Лэклинг?

— Один из конюхов.

Лавастин слегка кивнул. Это имя ничего для него не значило.

— Так она убила его. Почему об этом не донесли мне?

— Там, в развалинах, ваша светлость, к ней явились странные существа, а затем вы переменились. Вы…

— Действовал не по своей воле. Это так. — Графу явно неприятно было упоминать об этом. — Полагаю, госпожа Антония отрицала бы все, что ты сказал. Продолжай.

— Тогда… Тогда, ваша светлость, все казалось… неправильным. Вся магия, убийства… Несчастное, заключенное в клетку создание…

— Вождь эйка? Он же бежал.

— Нет, гуивр.

— Гуивр? — Лавастин зашелся смехом. — Вот уж кого не жалко!

Он положил руку на голову псу, судя по седеющей морде, это был Ужас. Животное благодарно потянулось к хозяину.

— И брат Агиус…

— Да, — коротко молвил граф. — Брат Агиус спас короля ценой своей жизни. А ты? Какой награды хотел бы ты за спасение моей жизни?

— Я?

— Ты. Или здесь есть кто-то другой? Когда я задаю вопрос, желаю слышать ответ.

— Но… я не думал о награде, ваша светлость. Я делал то, что велела совесть. Это достаточная награда. Может, что-нибудь для моей семьи…

— Ах да. Твоя семья. Этот Генрих, он кто?..

— Купец, ваша светлость. А тетушка Бела — свободная землевладелица в Осне.

— Возле монастыря, который сожгли в прошлом году. Помню. И что же купец Генрих рассказывал тебе о твоем происхождении?

Алан заерзал на стуле и отпил глоток вина, пытаясь скрыть смущение. Напиток оказался отличным, такие вина не предназначены простолюдинам, пусть даже свободнорожденным.

Рассказывая, юноша подумал, не стоит ли ему солгать. Но этому искусству не обучали его ни Генрих, ни тетушка Бела. Не стоило позорить их теперь, даже если правда и унизит его в глазах графа.

— Мать была служанкой в вашем замке. Мой отец, Генрих… Он любил ее. Про нее говорили, что она… — Он прикусил губу. Нельзя же было назвать мать гулящей. — Что она бывала с другими мужчинами. Три дня спустя после моего рождения матушка умерла. Диакониса отдала меня Генриху, взяв обещание, что, когда мне будет шестнадцать, тот отдаст меня в монастырь…

— Но тебе уже больше шестнадцати?

— Семнадцать, ваша светлость. Год назад я должен был поступить в Монастырь-на-Драконьем-Хвосте.

— … который сожгли. Понимаю. Это все?

— Да, ваша светлость.

Лавастин задумчиво сидел в темноте, поигрывая кубком. С улицы доносились слова его капитана, что-то говорили о короле, Отуне и помиловании, но даже своим острым слухом юноша не мог уловить, что точно говорят. Тоска плотоядно зевнул и стал тереться о ногу Алана. Юноша отодвинул стул. Тот скрипнул, и этот звук вернул графа к жизни.

— Слушай меня, дитя, — заговорил он быстро и отрывисто. — Я расскажу тебе кое-что. Постарайся все запомнить, ибо этого я не рассказывал никому и никогда. И не повторю впредь.

Алан кивнул, но, поняв, что в темноте граф мог не заметить кивка, прошептал:

— Да…

Восемь черных теней, развалившихся на ковре у их ног, казалось, вслушивались в речь Лавастина.

— Однажды я был женат, — тихо заговорил граф. — Но, как все знают, жену и дочь убили вот эти твари.

— Как такое могло произойти? — любопытство Алана взяло верх над чувством такта.

— Слушай и не перебивай! — резко оборвал граф.

Страх подошел к выходу и мордой приподнял полог. В шатре стало чуть светлее, и юноша увидел, что лицо графа искажает горькая усмешка.

— Как такое могло произойти? Даже я не знаю точно, откуда собаки появились у деда. Слышал, что он получил их не то благодаря какому-то соглашению, не знаю уж с кем, не то по наследству. Мой отец — единственный наследник, и я тоже единственный наследник отца, мы унаследовали их вместе с титулом графов Лаваса. В положенное время отец решил меня женить, чтобы продолжить династию. — Лавастин залпом осушил кубок и осторожно поставил вниз, на ковер. — Тогда я был молод, и у меня была женщина — молоденькая служанка. Обнародовать нашу связь мы не хотели и встречались тайно, в развалинах даррийской крепости. Как и следовало ожидать, она забеременела и стала просить меня признать ребенка, чтобы ее не прозвали гулящей. Но невеста была горда и самолюбива. Ей не хотелось видеть в Лавасе детей, рожденных для меня другой женщиной. Добрая диакониса, благослови Владычица ее память, которой я исповедался, пообещала мне позаботиться о ребенке. — Граф поднял с пола кубок, словно забыв, что выпил его содержимое, а затем поставил обратно. — Наверное, этот грех мне зачтется.

Алан сглотнул.

— Она умерла при родах?

Лавастин вскочил со стула и быстрым шагом подошел к выходу. Отстранил собаку, приоткрывшую полог, и мгновенно запахнул его.

— Когда я говорю, тебе следует молчать, Алан. — Юноша кивнул, хотя граф и стоял к нему спиной. — Никакого больше вина, — пробормотал Лавастин. Затем громко и быстро продолжил, торопясь окончить рассказ: — Да, она умерла. Моя невеста была молода, сильна и нетерпелива. Я был таким же, и мы… В общем, не сошлись характерами. Она редко допускала меня в свою постель. Я не позволял себе связей на стороне, но вскоре у меня появились подобные подозрения на ее счет. Впрочем, доказать что-то было нельзя, ее служанки повиновались хозяйке беспрекословно. Когда родился первый ребенок, я не верил жене, что он мой. Хотя… — Он резко махнул рукой, подошел к стулу, но садиться не стал. — Так могло быть. Она воспитывала в девочке недоверие ко мне, но сам я безуспешно пытался стать другом ребенка. Наконец жена отбросила всякое притворство. Она полностью отказалась от своих супружеских обязанностей и не скрывала связи с любовником. Каким-то простолюдином… «Если ты мог спать со служанкой, то могу и я», — говорила она. Наконец жена забеременела, и ясно было, что ребенок не от меня. Тогда я потребовал проверить первого ребенка. Ты догадываешься как — с помощью этих вот животных.