Кейт Эллиот - Королевский дракон

• Название: Королевский дракон
• Автор: Кейт Эллиот
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-352-00584-4

Могущественное и процветающее королевство Вендар оказывается перед лицом серьезных внешних и внутренних угроз. На вендарский престол претендует сестра короля Генриха Сабела, имеющая многочисленных приверженцев, земли королевства подвергаются набегам варварских племен с севера и востока, в магическом свете луны обретают былое величие древние руины, среди которых бесплотными тенями скользят вереницы потерянных душ..

Юным Алану и Лиат предстоит оказаться в сердцевине реальных и магических конфликтов, охвативших Вендар. Один должен раскрыть тайну своего происхождения, и тогда Повелительница Битв приведет его к славе, другая должна победить свой страх перед жизнью, и тогда она сможет изменить ход истории… Впереди — долгая борьба, исход которой решит не сталь, а магия.

---

У Лиат перехватило дыхание. Ивар побелел. Губы Хью раздвинулись, нет, не в улыбке, но лицо его наполнилось удовлетворением, почти непристойным.

— А теперь уходи, — бесцеремонно сказал Харл. — Будь так добр. У меня много работы. Ивар! Останься со мной.

Ивар проводил Лиат долгим, исполненным отчаяния взглядом. Солдаты отвели их за ограду, где ждала пегая кобыла.

— Сядешь на лошадь со мной вместе, — приказал Хью.

— Лучше пойду пешком.

Он сильно ударил ее. Так сильно, что, не уклонись она, снес бы ей полголовы.

— Ты сядешь на лошадь, — повторил он, затем вскочил в седло сам и, едва Лиат села перед ним, натянул поводья. Обратный путь показался долгим. Они не разговаривали. Но было тепло.

Ночью грянул настоящий мороз. Стало ужасно холодно. Лиат не спала. Она дрожала, прижимаясь к своим четвероногим и хрюкающим друзьям. Несколько раз подымалась, чтобы попрыгать с ноги на ногу, и так до рассвета. Она так устала от работы, что однажды Хью застал ее дремавшей стоя. Или не однажды. Голова и плечи привыкли к его ударам и уже не различали ничего.

На следующую ночь небо затянуло облаками и пошел снег. Стало легче и немного теплее. Всю неделю шел снег, но было ясно. И все же холодно весь день напролет. Надев на себя всю свою одежду, она дрожала от холода. К вечеру закоченела совсем. Она боролась. Старалась двигаться постоянно, хотя и устала смертельно, даже на кухне, поворачиваясь, топая ногами, пытаясь немного согреться. Но не могла. Холод постепенно съедал ее.

Когда стемнело, он выгнал ее из теплой кухни. Она поплелась к свинарнику, не в силах поднимать ноги, и села рядом с Троттером. Но даже с животными теплее не становилось. Она раскачивалась назад и вперед, назад и вперед, назад и вперед — пока не потеряла сознание. Было так холодно…

Она поняла, что умрет, если останется здесь. Не в эту ночь, так в другую. Может, завтра, может, на следующую ночь, может, через день. Странно, что ее это заботило. Ах, Владычица наша, осознала она со страхом, — ведь действительно заботило! Маленький, теплившийся глубоко внутри огонек воли к жизни не давал ей забыться.

— Я не хочу умирать, — шептала она. Губы потрескались от холода и одеревенели. Мыслей не осталось, на них не хватало сил. Не оставалось слез. Она умирала и не хотела умирать.

Лиат увидела свет и не поняла, что это. Пульсирующая звезда? Сияние, сошедшее с небес? Оно дрожало и качалось, поднималось вверх и вниз, пока Лиат не подумала, что видит сон или бредит.

— Лиат. — Голос его был мягким. — Пойдем, Лиат. Пойдем со мной.

Так утешают больного ребенка или раненую собаку. Она задрожала, раскачиваясь назад-вперед. Он положил руку ей на плечо, мягко останавливая.

— Лиат, пойдем, — вновь послышался все такой же мягкий и успокаивающий голос. Затем он убрал руку. И стал ждать.

Она хотела вдохнуть поглубже, но окоченевшие легкие не слушались. От холода, казалось, останавливается сердце. Все, что угодно, только не это…

Она сделала усилие, пытаясь подняться. Заметив это, он помог ей, только помог, не толкнув и не ударив. Помог найти дорогу, когда понял, что она хочет на кухню. Там было необычайно тепло. Откуда-то поднимался пар, или ей так казалось, пока она не увидела, что он приготовил ванну, наносил и согрел воды. Бочка стояла перед пылающим очагом. Она не двигалась, пока он разворачивал грязное одеяло, помогал освободиться от грязной и присохшей к телу одежды. Он держал ее одежду в руках с отвращением, не снимая перчаток, но, когда она осталась нагой, снял перчатки, надел банные рукавицы и помог забраться в теплую воду.

От тепла тело кололо тонкими иглами, тысячами игл, вонзавшихся в тело. Она плакала без слез. Он твердой мочалкой растирал ее кожу, причиняя боль, но сил сопротивляться не хватало.

С болью пришло ощущение тепла, поглотившего ее целиком. Огонь обдавал жаром. Горячая вода размягчала тело и кости. Иногда Хью поднимался со скамьи и добавлял горячей воды из котла; дважды он выходил на улицу и наполнял котел ледяной водой, она шипела, выливаясь на горячее железо.

Он достал чистую и мягкую ткань и стал растирать ее: волосы, лицо, руки, грудь и живот, бедра и ноги. Делая это, он напевал красивым голосом песню без слов со сложной мелодией. Она утопала в тепле и усталости. Но оцепенение не отпускало.

Он взял ее за руки и помог вылезти из бочки. Вытер насухо. Завернул в тонкое одеяло из дорогой шерсти и сел напротив.

Он ничего не говорил. Просто смотрел. Не улыбался, не хмурился. Лицо его ничего не выражало, или она не понимала его выражения. Но… тот момент, когда она могла еще вернуться в свинарник, миновал. Отец всегда говорил: «Глупо давать обещания, если не можешь их выполнить».

Она повернулась и по узкому коридору поплелась в келью. Там горели две лампы. От красноватого мерцания жаровни веяло жаром. Даррийский учебник магии лежал раскрытым на столе, но она на него даже не взглянула и молча пошла к кровати, сев на край.

Он последовал за ней. Закрыл за собой дверь и, прислонившись к ней, стал смотреть на Лиат. Рукавицы все еще были на его руках, приоткрывая бледные, мускулистые предплечья.

— Научишь меня джиннскому? — спросил он. Мягко произнесенные слова звучали не как вопрос, заданный из любопытства, и не как приказ господина и победителя. Он был скорее удивлен происходящим.

Она кивнула. И в этом кивке было все. Конец сопротивлению в том числе.

— О… — только и сказал он. Затем замолчал.

Она наконец подняла глаза, ибо молчание его было странно. Он же изучал ее. И теперь лицо его было лицом голодного волка.

— Ты даже не знаешь, кто ты на самом деле? — спросил он. — Сокровищница, как говорится в священной книге. «Невеста моя — сад закрытый, сокровищница запечатанная. Я пришел в сад, дабы есть свой мед и пить свое вино. Ешьте и пейте, друзья, покуда не будете от любви пьяны».

Непрошено в ее памяти возник стих, словно чей-то голос нашептал: «Сплю, но сердце мое пробудилось. Приди, любимый, я отворю врата».

Она сидела внутри, холодея не меньше, чем от резкого ледяного воздуха за окном. Она смотрела, как он раздевается. Тело согрелось и, может быть, как сказано в книге, пробудилось, но сердце осталось ледяным. Она просто смотрела, неспособная чувствовать, до тех пор пока Хью не разделся совсем. Тогда она покраснела и отвернулась. Это насмешило его. В одно мгновение он оказался рядом, обхватил ее одной рукой и медленно увлек в роскошную перину. Сняв с нее одеяло, он укрыл им себя и Лиат.

— Тебе все еще холодно, — прошептал он, сжимая ее руки, лаская живот и грудь. — Лиат, скажи мне что-нибудь.

Находясь так близко, он полностью подчинял ее волю. Она с трудом набралась мужества глянуть ему в глаза. И то, что она увидела, окончательно сломило бывший между ними барьер. В глазах его стояли слезы. Она отвернулась, закрыла глаза и неподвижно лежала, не пытаясь вырваться или убежать.

— Я знаю, чего ты хочешь, — мягко сказала она. — Но это закрыто для тебя. Навсегда. Ты никогда ее не получишь.

— Не будем больше о книге. Хорошо, милая? — Он был удивлен. И обижен. Но вновь потянулся к ней, обнимая и горячо дыша. Неожиданно она почувствовала жар его тела. Он говорил так тихо, что едва слышны были слова: — Ты восседаешь в моем саду, возлюбленная. Дозволь услышать голос твой.

Голос дрожал от переполнявших его чувств, не страсти, не похоти, а более сильных и более пугающих. Ему нужны были не ее тело и не книга. Ему была нужна она сама. Только теперь она поняла, в чем дело. Она, дитя двух волшебников, глухая и неспособная к магии, но прячущая в себе то, о чем не знала сама. А вот он знал. И если раньше Лиат его просто боялась, то теперь… Теперешний страх не шел ни в какое сравнение с прежним. У него было достаточно силы и знаний, чтобы видеть . Его взору было доступно то, что было недоступно другим. И именно сейчас, когда Хью лежал рядом с ней и окончательно овладевал ее телом, Лиат узнала правду.

Все эти годы отец скрывался из-за нее . Прятал ее . Прятал от того, что убило ее мать. Она была бесценным сокровищем, за которое боролись. Вот только не знала, почему и кто.

Хью прерывисто дышал, его дыхание согревало лицо. Она крепко зажмурила глаза.

— Не бойся, — говорил он ей. — Я не обижу тебя. Больше никогда.

Он знал, что делал.

Она нашла свой город, по первому зову памяти. Она стояла у озера на белом песке, на который набегала вода. Набегала в том же ритме, что и удары ее сердца. Она поднималась по спиралевидной дорожке, выложенной плиткой так аккуратно, что казалась сплошной и бесконечной поверхностью, извиваясь, она узкой тропой уводила ввысь. Все выше поднималась Лиат, проходя через каждые из семи ворот и закрывая их за собой — одни за другими. До тех пор, пока не дошла до вершины.

Она нашла замерзшую башню своего сердца и укрыла ее от посторонних глаз виноградными лозами, терновником и железной оградой. Она вошла в единственную дверь, поднялась по лестнице — в самую высокую комнату, в палату с дверьми, что подарил ей отец. Эту комнату он когда-то нарисовал для нее: четыре двери — на север, юг, запад и восток. И пятая дверь в центре комнаты, закрытая даже для нее. Каждую дверь заперла она изнутри медным ключом и стерла из памяти. Только дверь, ведущую на север, оставила едва заметной, как потайной ход в пустыню. Там была маленькая тропа, через испытания великие и малые, через темные леса и загадочные пути, чтобы скрыть все от чуждого взгляда, чтобы пройти по ней мог только тот, кто истинно знал и понимал ее сердце. В этой пустыне нехоженой и в путях ее запутанных оставила она ключ. И тот, кто пытался бы его найти…