Густав Эмар - Валентин Гиллуа

• Название: Валентин Гиллуа
• Автор: Густав Эмар
• Жанр: Исторические приключения

---

— Того, что вы не выйдете отсюда и что я прострелю вам голову! — вскричал дон Себастьян, вскочив и заряжая пистолет.

Француз не сделал ни малейшего движения, а только пристально посмотрел на мексиканца и сказал ледяным тоном:

— Вы не сделаете этого.

Дон Себастьян остался неподвижен, потупив глаза, с бледным лицом и трепещущей рукой; потом через несколько секунд, он разрядил пистолет и с унынием опустился на кресло.

— Вы зашли слишком или не довольно далеко, кабальеро, — холодно продолжал Валентин. — Всякая угроза должна быть исполнена во что бы то ни стало, как только она сделана. Вы размыслили; перестанем говорить об этом и вернемся к нашему разговору.

В рассуждениях подобного рода все выгоды бывают на стороне того противника, который сохраняет хладнокровие. Дон Себастьян, стыдясь гнева, которому он позволил увлечь себя, и, в особенности, разбитый насмешливо-презрительным ответом своего врага, остался безмолвен и неподвижен; он сознался, наконец, что с таким человеком, как тот, который находился перед ним, всякая борьба, кроме засады, которая была противна его гордости, должна была непременно окончиться неудачей.

— Но оставим пока, — продолжал Валентин, спокойный и холодный, — этот заговор, к которому мы вернемся после, и перейдем к предмету, не менее интересному. Вы опекун донны Аниты Торрес, дон Себастьян Герреро, не так ли?

Генерал вздрогнул, но промолчал.

— Вследствие одной ужасной катастрофы, — продолжал Валентин, — эта молодая девушка сошла с ума, что не мешает вам иметь намерение жениться на ней — пренебрегая всеми божественными и человеческими законами — по той простой причине, что она колоссально богата и что вам нужно ее состояние для исполнения ваших честолюбивых планов. Правда, что молодая девушка вас не любит; правда также, что отец назначал ее другому и что этого другого вы упорно выдаете за мертвого, несмотря на то, что он жив; но какое вам дело до этого! К несчастью, один из моих искренних друзей, о котором вы, вероятно, никогда не слыхали, дон Серапио де-ла-Ронда, услыхал об этом деле. Я скажу вам по секрету, что дон Серапио пользуется большим уважением некоторых особ и очень обширным влиянием. Не знаю, почему дон Серапио принял участие в донне Аните и забрал себе в голову выдать ее — нравится вам это или нет — за того, кого она любит и кому предназначал ее отец.

— Но этот негодяй умер! — вскричал генерал с гневом.

— Вы знаете, что он жив, сеньор, — отвечал Валентин, — и для уничтожения всех ваших сомнений, если еще они остались у вас, я дам вам доказательство. Дон Марсьяль, — сказал он, возвысив голос, — войдите, прошу вас, и скажите сами генералу Герреро, что вы никогда не были убиты.

— О! — прошептал генерал с бешенством. — Этот человек — демон!

В эту минуту портьера приподнялась и новое лицо вошло в гостиную.

Глава XIX ПОМОЩЬ

Человек, вошедший в зеркальную гостиную, был в костюме всадников, прогуливающихся по Букарели верхом возле каретных дверец — то есть в панталонах, застегнутых сверху донизу, в шелковом поясе, в шляпе с широкими полями, украшенной в два ряда золотым позументом.

Он непринужденно приблизился к дону Себастьяну, держа шляпу в правой руке, поклонился ему с той изящной вежливостью, которая свойственна только одним мексиканцам, и, выпрямившись с гордостью, сказал насмешливым тоном:

— Вы узнаете меня, дон Себастьян? И верите, что я жив — или тень Марсьяла Тигреро вышла из могилы, чтобы с вами говорить?

Из-за приподнятой портьеры виднелось насмешливое и лукавое лицо Весельчака, глаза которого, пристально устремленные на генерала, как будто с нетерпением ждали ответа. Но дон Себастьян, раздираемый противоречивыми чувствами, медлил с ответом. Однако надо было решиться на что-нибудь. Дон Себастьян встал и, посмотрев Тигреро в лицо, сказал твердым голосом:

— Кто вы, сеньор, и по какому праву спрашиваете меня?

— Прекрасно сыграно, — сказал Валентин, смеясь, — ей-богу, кабальеро, с вами приятно бороться, клянусь моей душой — вы противник сильный.

— Вы думаете? — спросил дон Себастьян с глухим гневом.

— Конечно, — отвечал охотник, — я сознаюсь в этом. Покоритесь же вашей участи: вы находитесь в безвыходном положении.

На несколько минут наступило молчание. Наконец генерал как будто решился; он обернулся к Весельчаку, все еще неподвижному, и, поклонившись ему с иронической вежливостью, сказал:

— К чему вы прячетесь за этой портьерой? Выйдите, кабальеро, ваше присутствие не может не быть приятно всем, находящимся здесь.

Канадец тотчас вошел и, почтительно поклонившись дону Себастьяну, непринужденно облокотился о кресло Валентина.

— Вы видите, сеньоры, — надменно продолжал дон Себастьян, — что я подражаю вашему примеру и так же, как вы, держу карты на столе; вы явились в мой отель предложить мне сделку — не правда ли, дон Валентин? Вам, сеньор, — обратился он к Тигреро, — я сказал, что я вас не узнал, а вас я в первый раз принимаю у себя; вы верно пришли присутствовать при том, что будет происходить, вероятно, с намерением, в случае необходимости, служить свидетелем этим кабальеро, вашим друзьям. Ну сеньоры, останьтесь же довольны все трое; я жду ваших предложений, дон Валентин; вам, сеньор, хотя до сих пор я опровергал ваше чудесное воскрешение, я признаюсь, что вы живы и действительно дон Марсьяль, бывший жених донны Аниты Торрес; а вам, сеньор, хотя я вас не знаю, поручаю засвидетельствовать, перед кем вам угодно, истину произнесенных мой слов. Довольны ли вы все трое, сеньоры? Не могу ли я еще сделать что-нибудь для вашего удовольствия? Говорите, я готов.

— Нельзя уступить любезнее, — отвечал Валентин, поклонившись с иронией.

— Благодарю за одобрение, кабальеро; теперь благоволите, прошу вас, нимало не медля, сообщить мне, на каких условиях соглашаетесь вы не преследовать меня той ужасной ненавистью, которой вы угрожаете мне беспрестанно, но действия которой, по-моему мнению, несколько медлительны.

Эти слова были произнесены со смесью надменности и презрения, которые невозможно передать. На минуту сам Валентин онемел — до того эта внезапная перемена в расположении духа его противника показалась ему необыкновенной.

— Я жду, — продолжал генерал, со скучающим видом, опускаясь на кресло.

— Кончим… — сказал, наконец, Валентин, решительно выпрямившись.

— Я этого и желаю, — перебил дон Себастьян, непринужденно закуривая сигару.

— Вот мои условия, — резко и жестко сказал охотник, внутренне оскорбленный этим притворным равнодушием. — Вы немедленно оставите Мехико, откажитесь от донны Аниты, которой возвратите не только ее свободу, но и право располагать, как она хочет, ее рукой и состоянием; вы продадите ваши поместья и уедите в Соединенные Штаты, клятвенно обещая никогда не возвращаться в Мексику. Со своей стороны, я обязуюсь возвратить вам тело вашей дочери и не стараться вам вредить каким бы то ни было образом.

— Имеете вы прибавить еще что-нибудь? — спросил дон Себастьян, небрежно следуя глазами за синеватым дымом своей сигары, поднимавшимся спиралью к потолку.

— Ничего; но берегитесь, сеньор, я также дал клятву; по тому, что я вам сказал, вы поняли, до какой степени я знаю ваши тайны, отказывайтесь или соглашайтесь, но решите что-нибудь, потому что сегодня в последний раз мы встречаемся лицом к лицу при подобных условиях. Партия, которую мы играем, ужасна, и должна кончиться смертью одного из нас. Я буду к вам беспощаден, точно так же, как и вы, без сомнения, будете беспощадны ко мне; подумайте серьезно, прежде чем решитесь сказать да или нет, я даю вам полчаса на размышление.

Дон Себастьян захохотал нервным и отрывистым смехом.

— Ей-богу, кабальеро, — вскричал он с движением презрения. — Я вас слушаю с чрезвычайным удивлением; вы располагаете моей волей с легкостью, ни с чем не сравнимой! Я не знаю, кто дает вам право действовать таким образом, но ненависть, как бы ни была она сильна, не может иметь этого преимущества. Я полагаю, вы считаете себя гораздо могущественнее, чем вы есть на самом деле, притом, что ни случилось бы, запомните хорошенько вот что: я не отступлю ни на один дюйм перед вами; принять ваши шутовские и смешные условия значило бы покрыть себя позором и погубить себя навсегда; помните это: если бы вы были гений зла в человеческом обличье, я тем не менее настойчиво продолжал бы идти по тому пути, который я начертал себе и по которому буду идти, пренебрегая всеми опасностями; как ни ужасны были бы препятствия, которые вы воздвигнете на моем пути, я их уничтожу или храбро паду, погребенный под развалинами моих неудавшихся планов. Итак, знайте наперед, дон Валентин, что я презираю ваши угрозы и что они не могут меня остановить; а вы, дон Марсьяль — если уж вас зовут так — знайте, что я женюсь на донне Аните, какие усилия ни придумали бы вы, чтобы не допустить этого, потому что я так хочу и потому, что ни один человек на свете никогда не пытался сопротивляться моей воле, не будучи тотчас же неумолимо разбит мной; а теперь, сеньоры, мы сказали все друг другу — ведь мы сказали все, не правда ли? Невозможно более сомневаться насчет наших взаимных намерений! Позвольте мне проститься с вами, я желаю ехать в театр, уже очень поздно.