Людо Экхаут - Молчать нельзя

• Название: Молчать нельзя
• Автор: Людо Экхаут
• Жанр: Историческая проза

Освенцим — рядом с деревней, Биркенау — за железной дорогой. Угрожающе высятся сторожевые башни, наводя гнетущий страх на людей. Здесь нет уже часовых, нет пулеметов, сеющих смерть. Во тьме не рыщут прожекторы. Не слышно стука кованых эсэсовских сапог и грубой брани мрачных охранников. Не видно скелетоподобных призраков, бредущих навстречу гибели.

Но страшное прошлое оживает, как только входишь в ворота бывшего лагеря и оказываешься за двумя рядами колючей проволоки, на которой сохранились таблички с грозной надписью: «Ахтунг!» — «Осторожно! Ток!»

---

— Разве это так сложно? — ответил Януш.

— Я не здорово разбираюсь! — признался Юп. — Хорошо, я возьму тебя. А старого писаря отошлю к заключенным. Он последнее время стал зазнаваться. Направь его сразу же в строительную команду. Интересно, сколько он там протянет. Подожди здесь, я сейчас вернусь.

Прошло десять минут. Каморка Юна была отделена от общего помещения деревянной перегородкой. Здесь стояли сравнительно чистая кровать, стол с двумя стульями. На грязном столе — ящик с картотекой, журнал, чернильница с воткнутой в нее ручкой, старая промокашка со следами тысячекратного применения. На стенах — картинки. В глаза бросилась непристойная фотография жирной голой женщины с отвислыми грудями, с чувственным ртом развратницы. Януш вспомнил нежную, хрупкую Геню, вдвойне чистую без одежды.

Появился Юп.

— Мировая баба! — осклабился он. — Моя! Я убил ее, застав с другим. За это попал в Заксенхаузен, а оттуда — сюда. Эсэсовцы оставили мне фотографию. Отличная была баба… Вкусная, стерва!

Януша передернуло. Так вот каков его новый шеф! Но Тадеуш прав. Место писаря открывает широкие возможности, и надо воспользоваться ими.

Юп Рихтер сел за стол.

— Мне здесь недостает только бабы. Хотя для такого ловкого парня, как я, найдется выход… Тебя как зовут?

— Тадинский. Януш Тадинский.

— А ты действительно справишься со всеми этими бумагами? Садись! Старший по блоку и писарь должны быть друзьями. На каждого вновь прибывшего надо заводить карточку. Карточки мертвых убирают из картотеки, как только похоронная команда разделается с трупами, а фамилии мертвецов перепишут в этот регистр. Количество карточек должно совпадать с количеством людей в блоке. А их здесь больше тысячи. Неужели справишься?

— И это все? — спросил Януш, подумав, что на такую «работу» уйдет не больше часа в день.

— Больше писарю нечего делать, — сказал Юп, вытащил ручку из чернильницы и начал вертеть ее в руке. На стол упала большая черная капля.

— Да садись же, — продолжал он и, когда Януш сел, добавил: — У меня есть полбуханки хлеба. Хочешь есть?

— Конечно, хочу, — не выдержал Януш, стыдясь своей жадности. Он взял хлеб, посмотрел на него голодными глазами и спрятал под рубашку.

— Почему же ты не ешь?

— У меня есть товарищи.

— Забудь здесь о товарищах. Думай лишь о себе.

— У меня есть товарищи, — упрямо повторил Януш.

— Хочешь сигарету?

«Ему что-то от меня нужно, — подумал Януш. — Старшие по блоку такими не бывают. Все они садисты, убийство для них — развлечение. И Юп не отличается от остального лагерного начальства, но почему-то старается казаться иным».

Януш взял сигарету и с жадностью прикурил от зажженной Рихтером спички. Глубоко затянулся и закашлялся. На глазах выступили слезы. Когда он курил последний раз?

— Я не очень хорошо разбираюсь в бумагах, — продолжал тараторить Юп. — Ежедневно нужно комплектовать рабочие команды и всегда точно знать, кто где работает. Это очень сложно.

— Ты хочешь, чтобы я делал это вместо тебя? — спросил Януш, которому стало ясно, почему тот лебезил перед ним.

Юп повертел ручку и бросил ее.

— Да, — признался он.

— А что же ты сам тогда будешь делать?

— Ты думаешь, у меня мало дел? Регулярно надо ходить в одиннадцатый блок, в блок смерти. Ты еще услышишь о нем. Будешь хорошо работать — я возьму тебя с собой. Сам посмотришь разочек. Во всем Освенциме никто лучше меня не орудует дубинкой. Потом еще сжигание трупов в лесу под Биркенау. Это пока тайна. Там работает только проверенный персонал. Выгодное дельце. Нам дают водку и сигареты. Может быть, и ты хочешь? Скоро построят четыре новых крематория…

— Четыре новых крематория? — переспросил Януш.

— Да, в Биркенау. Временные крематории не справляются с проклятыми евреями. Газовая камера вмещает одновременно три тысячи человек, а крематории рассчитаны лишь на шесть-десять тысяч трупов в день. Сейчас в газовые камеры посылают только евреев и поляков. Новые крематории должны быть готовы к первому января следующего года. Тогда сюда начнут присылать евреев со всей Европы. Вот будет потеха смотреть, как подыхают эти выродки. Черт возьми, ты тоже сможешь развлечься…

— Я все приведу здесь в порядок, — прервал Януш его восторженный рассказ, опасаясь, что не в силах будет сдержаться. — Я заведу двойной учет: один — общий, а второй — по командам. Тогда мы в любую минуту можем сказать, кто где находится.

— Здорово! Но ведь это чертовски трудная работа, — ахнул Юп, на которого предложение Януша произвело огромное впечатление.

— Конечно, — подтвердил Януш серьезным тоном. — Поэтому я хочу поставить одно условие.

— Никаких условий, — поспешно прервал его Юп. — Время от времени я буду давать тебе хлеб. Возможно, добуду для тебя бабу. На большее не рассчитывай.

— Мне хотелось бы самому подбирать людей в команды.

— И все? — с облегчением спросил Юп, а потом недоверчиво поинтересовался: — А почему? .

— У меня здесь три друга. Мы прибыли в одном эшелоне из Варшавы, вместе были в Биркенау. И я хочу позаботиться о них.

— В какую команду ты хочешь их зачислить?

— В каменный карьер.

— Чтобы удрать?

— Чтобы работать.

— Почему именно в карьер? Там очень тяжело. Не легче, чем на строительстве в Биркенау.

— Им нравится свежий воздух, — отшутился Януш.

— Хорошо. Сбежать оттуда не удастся. Карьер в границах большого сторожевого пояса.

— Какого пояса?

— Ты что — младенец? Сторожевые вышки и проволочные заграждения с током

— это первый пояс. Второй, или главный, сторожевой пояс — примерно в километре от лагеря. Там посты через каждые сто метров. В случае побега цепь по тревоге замыкается, и тогда уж ни одна сволочь не проскочит.

Януш насторожился. Новые осложнения. Ничего, у него хватит времени для размышлений. Писарям живется легче. Надо прислушиваться к разговорам и мотать на ус, заботиться о товарищах. Тогда можно придумать верный план побега.

— Завтра новичков тоже направлять на работу?

— Конечно. Подъем в половине пятого, утренняя поверка — и на работу. Всех новичков пошли в карьер. Утром перепиши их, а сейчас спать. Хочешь, сюда принесут соломенный матрац? Но ты можешь спать и с персоналом блока.

— Я пойду к своим ребятам, — ответил Януш.

— Они убьют тебя там. Черт возьми! Нас боятся как чумы, но и ненавидят смертельно.

— Это уж моя забота. Куда направили новых?

— В отсек А, на втором этаже, — быстро пояснил Юп.

— Я тебе еще нужен?

— Н-нет… утром придешь на поверку со всеми вместе, но станешь рядом со мной. Писарю не положено стоять с этим сбродом. Иди спать.

— Хорошо.

Новички разместились на втором этаже вместе с сотней «старожилов». Легли прямо на пол, на соломе, прикрывшись тонкими одеялами. Нестерпимо воняло. Заключенных донимали вши, которых и в Биркенау хват. ало.

При появлении Януша кто-то предостерегающе прошептал: «Писарь», и разговоры прекратились. Враждебно и со страхом смотрели теперь на него те, кого он считал товарищами.

— Вы что? — набросился он. — Решили, что я переметнулся на их сторону и начну вас мучить? Я стал писарем, чтобы помочь вам. Если бы я не согласился, назначили бы другого, который издевался бы над вами. Теперь я буду составлять списки рабочих команд. Все ваши просьбы выслушаю завтра вечером и сделаю все, что в моих силах.

Казимир, Генек и Тадеуш находились в углу. Там же они заняли место для Януша.

— Ты прав, Тадеуш, — сказал, подойдя к ним, Януш. — Хорошо, что я стал писарем. Ночью расскажу вам новости. Когда выключат свет?

— Кажется, сейчас.

— Я принес немного хлеба.

Януш лег рядом с друзьями, подняв вверх худое лицо с обтянутыми кожей скулами и острым костлявым подбородком. Только карие глаза излучали неиссякаемую энергию. Тощие тела друзей придвинулись к нему ближе.

— Ты говоришь, что поможешь нам, составляя списки команд? — спросил один из заключенных.

— Да, если удастся. Куда тебя направить?

— Я хочу пойти к женщинам!

— К каким женщинам?

— Здесь, в Освенциме, за каменной стеной несколько женских блоков. Женщин скоро переведут в Биркенау, тут они временно.

— Зачем тебе женщины? По твоему виду не скажешь, что у тебя есть силы возиться с ними, — иронически заметил кто-то.

— Я ксендз, — прозвучало в ответ.

На соломе приглушенно рассмеялись:

— Их преподобие всегда тянет к женщинам. Представляете, что они проделывают со своими прихожанками, если и здесь не могут обойтись без них.

— Докажи, что ты ксендз — попросил Януш.

— Я действительно ксендз, но доказать не могу. В 1939 году немцы изнасиловали в моей церкви двести женщин. Меня заперли в ризнице, и я слышал крики несчастных. Немцы убили бы меня, свершив свое гнусное дело. Но я выломал раму и убежал, переодевшись в мирскую одежду. Издали я смотрел, как горели церковь и мой дом. Я ушел к партизанам-коммунистам, да простит меня бог.