Вирджиния Эндрюс - Сквозь тернии

• Название: Сквозь тернии
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Вече
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994

Четвертая книга, продолжающая историю злоключений семейства Доллангенджеров.

---

Джон Эмос вынудит меня действовать. Я даже обернулся: не подслушивает ли он, приставив стакан к стене?

— Вот еще что, — сказал отец. — Психиатр, наблюдающий Барта, проявляет странный интерес к вам. При этом он считает вас только моей матерью. Я не понимал раньше, отчего он снова и снова возвращается в разго-ворах к вам. Ему кажется, что вы — ключик к внутренней жизни Барта. Он полагает, что вы тоже всегда жили скрытой от всех внутренней жизнью — это так, мама? Когда ваш отец унижал вас, случалось ли так, что вы втайне обдумывали план мести?

А это еще о чем?

— Не надо, — умоляюще произнесла она. — Пожалуйста, не надо. Пожалей меня, Кристофер. В тех обстоятельствах я сделала, что могла, чтобы выжить. Клянусь, я сделала все, что могла!

— Все, что могли? — Он расхохотался, совсем как мама, когда она пыталась кого-то поддеть. — Не тогда ли, когда младший сводный брат вашего отца приехал в Фоксворт Холл, и вы сразу ухватили инициативу? Это был превосходный случай наказать вашего отца. А разве не вы подвели к тому, чтобы наш отец влюбился в вас? Разве не за то вы ненавидели его, что он был похож на Малькольма? Я полагаю, что так оно и было. Вы постоянно строили планы мести своему отцу, причем так, чтобы уязвить самое для него важное — его эго, и покарать его так, чтобы он не поднялся. Думаю, что вам это удалось! Вы убежали с ним, с младшим братом, которого он презирал, и вышли за него замуж, полагая, что выиграли вдвойне: отомстили самым болезненным образом отцу, да еще и отняли у него через младшего брата его огромное состояние. Но вы неожиданно проиграли, не правда ли? Я не забыл те дни, когда вы постоянно молили своего мужа, чтобы он через суд потребовал у брата законную часть состояния. Но наш отец отказался участвовать в заговоре с вами. Он любил вас, и женился на вас не ради денег, о которых вы только и мечтали, а ради того образа любимой женщины, который он из вас создал.

И опять, в который раз пораженный в самое сердце, я перевел взгляд на бабушку. Она рыдала, а ее слабое тело содрогалось; даже кресло, на котором она сидела, ходило ходуном. Я тоже рыдал и содрогался — внутренне.

— Ты неправ, Кристофер, ты неправ! — кричала она отцу, и казалось, что ее грудь разорвется от рыдании. — Я любила вашего отца! И ты это знаешь! Я отдала ему четверых детей и лучшие годы своей жизни — да и все лучшее во мне, тоже!

— Все лучшее в вас, миссис Уинслоу, так скудно — так удручающе скудно…

— Кристофер! — выкрикнула она, вставая на ноги.

Беспомощно вытянув вперед руки, она шагнула к нему, чтобы посмотреть ему в лицо. Черная шаль, которую она носила, взлетела от ее движения. Она бросила испуганный взгляд по сторонам, и я глубже вжался в свой темный угол. Ее голос стал тише:

— Хорошо; мы достаточно друг другу сказали, но это все о прошлом. Что ж, живи с Кэти, но прими меня в свою жизнь. Дай мне считать Барта своим сыном. У вас есть Джори и эта малышка, которую вы удочерили. Отдайте мне Барта, и я уеду так далеко, что вы никогда обо мне не услышите. Клянусь, что никто не узнает правду о вас с Кэти. Я сделаю все, чтобы сохранить вашу тайну, но отдайте мне Барта, умоляю, пожалуйста!

Она упала на колени и вцепилась в его руки, а когда он быстро отнял их, то в его пиджак.

— Не ставь меня в неловкое положение, мама, — с беспокойством сказал отец, но я понял, что он был тронут. — Мы с Кэти не отдадим своих детей. Он, конечно, не наша гордость и наша радость в настоящий момент, но мы сделаем все возможное, чтобы он был душевно здоров, и мы любим его.

— Скажите мне, что делать, и я сделаю это, — снова стала умолять она. Слезы потекли по ее щекам; она, наконец, поймала увертливые руки Криса и прижала их к своей груди. — Я сделаю все, что пожелаешь, только не проси меня уехать. Мне необходимо видеть его, ежечасно исполнять его пожелания, восхищаться им. Он необыкновенно одаренный ребенок!

Она стала снова целовать его руки, а он снова убирал их, но теперь уже не с прежней решимостью, потому что даже ее слабых сил хватило, чтобы удержать его возле себя.

— Мама, пожалуйста… — он сел в кресло, закрыв глаза рукой.

— Он привязан ко мне больше, чем кто-либо из моих родных детей, Кристофер. Он даже любит меня… Когда он сидит у меня на коленях, и я укачиваю его, я вижу, как успокаивается его лицо. Он еще маленький, он такой ранимый, он так напуган всеми проявлениями взрослого мира, которых не может понять. А я могу ему помочь. Я знаю, что смогу помочь ему.

Что-то подсказывает мне, что я не задержусь на этой земле, — она начала говорить тише, и я с трудом различал слова. — Оставь его мне хотя бы до моей… пожалуйста, как последний дар сына матери, когда-то горячо любимой… той матери, которую ты помнишь по своим самым ранним годам, Кристофер, матери, которая прошла с тобой через корь, ветрянку, бесчисленные простуды, ведь ты помнишь? Я помню. Если бы я не помнила мои самые счастливые годы, я бы не пережила столько несчастий…

Взгляд Криса смягчился. Он растроганно глядел на мать.

— Ты только что сказал, что я соблазнила твоего отца и заставила его жениться на мне, только чтобы отомстить своему отцу. Ты неправ. Я полюбила вашего отца с первого взгляда. Я не могла ничего с собой поделать, так я любила его — ведь и ты не можешь противиться своей любви к Кэти. Крис, мне ничего не осталось в память о прошлом. Я потеряла все. Джон — вот и все, что мне осталось от прошлого. — Последние слова она сказала полушепотом, будто испуганно. — Он один напоминает мне о Фоксворт Холле. — Но он может раскрыть, кто я! И кто Барт!

Она подвинулась вперед, чтобы положить руку, унизанную кольцами, на его колено. Я увидел, как он вздрогнул от этого прикосновения.

— Меня не интересует, что помнит и знает Джон. Он полагает, что все мои дети разлетелись по свету. По крайней мере, ему неизвестно, что среднее имя Барта — Уинслоу, но он такой проныра, что может знать и больше. — Она отняла свою руку. — …Когда-то все эти земли принадлежали моему отцу. Так что Джону вполне понятно, отчего я поселилась здесь. Это место из года в год принадлежало нашему роду.

Он покачал головой:

— И ты устроила все так, чтобы я купил эту землю подешевле?

— Кристофер, мой отец скупал земли повсюду. Теперь я их владелица. Но я бы отдала это все, лишь бы опять быть с тобой и Кэти. Никто, кроме меня, не знает вашей тайны, а я никогда не расскажу ее. Я обещаю никогда не ранить ваши чувства, не стыдить вас — лишь только позвольте мне остаться! Позвольте мне снова быть вам матерью!

— Избавься от Джона!

Она вздохнула и наклонила голову:

— Если бы это было возможно.

— Что вы имеете в виду?

— Ты не догадываешься? — Она искала глазами его глаза.

— Он требует выкуп?

— Да. У него тоже никого не осталось. Он делает вид, что ничего не знает о вас с Кэти, но я не уверена. Он поклялся, что не разгласит тайны моего пребывания здесь, потому что иначе я была бы осаждаема репортерами. Поэтому я дала ему приют и содержание, дабы ничто не просочилось за эти ворота.

— Но Барта ты не уберегла. Джори видел, как Джон Эмос постоянно нашептывает ему что-то. Я полагаю, ему все о нас известно.

— Но он не станет делать ничего против вас! — воскликнула она. — Я поговорю с ним, вразумлю его. Я откуплюсь от него… он ничего никому не скажет.

Папа встал, чтобы идти. С минуту он задержал свою руку на ее седой голове. Затем с виноватым видом снял ее.

— Договорились. Поговори с Джоном, скажи ему, чтобы оставил Барта в покое. Не говори Барту, что ты его родная бабушка, пусть ты остаешься для него доброй старушкой, которой нужен внук и друг. Можешь ты сделать для меня хоть эту малость?

— Конечно, — вяло согласилась она.

— И, пожалуйста, надевай снова эту вуаль на лицо. Джори известно, что ты моя мать, но ты же понимаешь? Кто знает, может быть, Кэти решит по-дружески навестить соседей? До сих пор она была занята только своим балетом. Теперь ей не хватает занятий, и она стремится общаться с людьми. Когда она была юной, для нее сидеть в четырех стенах было пыткой… часы казались ей веками, а мать и бабушка… только подстегивали в ней желание бежать на люди.

Голова бабушки вновь горестно упала.

— Я знаю: я согрешила и каюсь в этом. Я молюсь, чтобы жизнь повернулась вспять, но каждый день я просыпаюсь одинокой, и только Барт придает мне надежду.

Я хочу у тебя что-то спросить, — тихим шепотом проговорила она. — Ты любишь ее, как мужчина любит… свою жену?

Он отвернулся:

— Это тебя не касается.

— Но я догадываюсь. Я спрашивала Барта, но он не понял, что я имела в виду. Он сказал мне, что вы спите в одной спальне.

Разозленный, он сверкнул на нее глазами:

— И в одной постели! Теперь ты удовлетворена?

Он повернулся и решительно вышел.

Загадка на загадке. Проклятые загадки!

Почему мама ненавидит его мать? Почему они говорят о спальне и постели?