Вирджиния Эндрюс - Лепестки на ветру

• Название: Лепестки на ветру
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994

Трое Доллангенджеров теперь на свободе. Позади долгие годы, прожитые вместе на ужасном чердаке, а впереди целый мир — неизвестный, пугающий и полный возможностей. Казалось бы, пришло время, когда мечты сбываются. Но слишком велик груз прошлого, чтобы все было так просто.

---

— Кэти! Зачем ты таскаешь у Пола продукты и прячешь их у себя под кроватью?

Я потрясла головой, смутно понимая, зачем я взяла и спрятала еду, села и дотянулась до своей ночной рубашки и стыдливо прикрылась ею.

— Уйди! Оставь меня! Я люблю тебя только как брата, Кристофер!

Он подошел, обнял меня и положил голову мне на плечо.

— Прости. Милая, я знаю, зачем ты прячешь еду. Ты боишься, что в один прекрасный день нас опять запрут и хочешь быть во всеоружии. Ты понимаешь, что я — тот единственный человек, который это понимает? Позволь мне любить тебя еще раз, Кэти, всего только раз, чтобы пронести это сквозь свою жизнь. Позволь мне дать тебе наслаждение, какого я не давал тебе прежде, на всю оставшуюся жизнь!

Я влепила ему пощечину!

— Нет! — вскричала я. — Больше никогда! Ты обещал, к я думала, ты сдержишь обещание! Если тебе нужно стать врачом, уехать и покинуть меня — нет, и всегда будет нет! — Я быстро замолчала. Я не хотела этого сказать. — Крис… не смотри на меня так, пожалуйста!

Он медленно натягивал пижаму, с горечью глядя на меня.

— Мне не будет жизни, если я не стану врачом, Кэти.

Я зажала рот обеими руками, чтобы не закричать. Что со мной творится? Я не могу требовать, чтобы он отказался от своей заветной мечты. Я не хочу быть, как моя мать, которая заставляет страдать всех вокруг, чтобы ей было хорошо. Я кинулась в его объятия и заплакала. Случилось так, что мой брат стал моей первой, вечной, юной любовью, которой никогда, никогда не расцвести!

Потом я лежала одна, с открытыми глазами, и безнадежно слушала, как за окнами завывает холодный ветер.

ПРОСМОТР

Через день после Рождества ровно в час я должна была быть в Грингленне, где располагался дом Барта Уинслоу и Балетная школа Розенковой.

Мы все залезли в машину Пола и приехали за пять минут до начала.

Мадам Розенкова велела мне называть ее мадам Мариша, если я буду принята, а если не буду, то мне вообще не придется обращаться к ней. На ней было только черное трико, демонстрирующее каждую выпуклость и впадину ее великолепного тела, стройного и тренированного, несмотря на то, что ей было уже, должно быть, около пятидесяти. Ее муж Джордж тоже был в черном, но его прекрасное мускулистое тело уже немного выдавало возраст: у него намечался животик. Еще к просмотру готовились двадцать девочек и три мальчика.

— Какую вы выбрали музыку? — спросила она. Казалось, что ее муж вообще никогда не разговаривает, хотя он не сводил с меня своих умненьких птичьих глазок.

— «Спящая красавица», — тихо сказала я, полагая, что партия Авроры самая выигрышная партия классического репертуара, так зачем же выбирать менее показательную вещь? — Я могу исполнить одна «Адажио роз».

— Отлично, — саркастически сказала она. И добавила: — Я сразу подумала по твоему виду, что ты захочешь «Спящую красавицу».

Я пожалела, что не выбрала что-нибудь попроще.

— Какого цвета трико ты хочешь?

— Розового.

— Я так и думала.

Она вытащила мне розовое трико, как бы наугад сняла с полки, где рядами стояли дюжины пар пуантов, одну и бросила ее мне. Как ни невероятно это звучит, пуанты оказались мне точно впору. Переодевшись, я села к длинному туалетному столику заплести волосы. Мне не надо было подсказывать, что мадам захочет видеть мою шею и все, что этому мешает, не понравится ей. Я это знала и так.

Едва я вместе со стайкой хихикающих девчонок закончила одеваться и причесываться, мадам Мариша просунула в дверь голову посмотреть, готова ли я. Ее угольно-черные глаза критически ощупали меня.

— Неплохо. Пойдем. — Приказала она и пошла вперед.

Я смотрела на ее сильные ноги с мощными мускулами. Зачем она нарастила эти чудовищные мускулы? Я не собираюсь стоять на пуантах столько, я не хочу, чтобы мои ноги стали такими же! Ни за что!

Она привела меня на большую арену с блестящим полом, который на самом деле был не таким уж и скользким. По стенам располагались места для зрителей, я нашла глазами Криса, Кэрри, Хенни и доктора Пола. Теперь мне казалось, что лучше бы их здесь не было. В случае провала они увидят мое унижение. Там было еще восемь-десять человек, но на них я не обратила внимания. Девочки и мальчики из труппы сгрудились сбоку. Я боялась больше, чем думала. Конечно, я немного тренировалась с тех пор, как мы сбежали из Фоксворт Холла, но не с таким прилежанием, как на чердаке. Мне бы надо было упражняться целую ночь, приехать сюда заранее, чтобы успеть размяться, тогда бы, может быть, я не нервничала так сильно.

Я хотела бы оказаться последней, чтобы посмотреть на остальных и поучиться на их ошибках или на их достоинствах. Чтобы соизмерить себя с ними и понять, что делать.

Джордж сел за пианино. Я проглотила комок в горле: во рту пересохло, сердце часто колотилось в груди, а глаза, как магнитом, тянуло к местам зрителей. Там Крис, и в его голубых глазах, как всегда, гордость, вера в меня, восхи-щение, ободрительная улыбка — все то, что придает мне столько сил. Мой милый возлюбленный брат Кристофер Долл, когда он нужен мне, он всегда тут как тут, он готов ради меня на все, с ним я вдвое лучше, чем без него Господи, помолилась я, сделай так, чтобы все прошло хорошо! Дай мне оправдать его ожидания!

Я не могла смотреть на Пола. Он хочет быть моим отцом, а не палочкой-выручалочкой, волшебным амулетом. Если я провалюсь и опозорю его, он будет смотреть на меня совсем по-другому. Я потеряю в его глазах все cвое очарование. Стану как все.

Легкое прикосновение к моей руке заставило меня подпрыгнуть. Передо мной стоял Джулиан Маркет.

— Ни пуха ни пера, — шепнул он и улыбнулся, показав свои удивительно белые красивые зубы. Его темные глаза озорно блестели. Он был выше, чем обычно бывают танцовщики, почти шести футов, и скоро я узнала, что ему девятнадцать лет. Его кожа была столь же чистой гладкой, как моя, но по контрасту с темными волосам! казалась очень бледной. На его волевом подбородке была ямочка, а еще одна, на правой щеке, то появлялась, исчезала по его желанию. Я поблагодарила его за доброе пожелание, растроганная его теплым взглядом.

— О, — сказал он в ответ на мою улыбку, — ты действительно красивая девочка. Как жаль, что ты еще ребенок.

— Я не ребенок!

— Тогда кто же ты, старушка лет восемнадцати? Я опять улыбнулась, весьма польщенная, что выгляжу такой взрослой:

— Может быть, а может быть и нет.

Он усмехнулся, словно знал все мои ответы заранее. Может быть, он действительно знал все заранее, он похвастался, что считается одним из лучших танцовщиков Нью-Йоркской труппы.

— Я здесь только на каникулы, навестить мадам. Скоро вернусь в Нью-Йорк, домой.

И он оглянулся по сторонам, словно «провинция» надоела ему без меры, а мое сердце упало. Я надеялась, что мне придется работать с ним.

Мы обменялись еще несколькими словами, и зазвучала моя музыка. Я вдруг перенеслась на чердак с гирляндами бумажных цветов, развешенными на стропилах, вокруг — никого, только я и тот тайный возлюбленный, который всегда танцевал со мной, постоянно ускользая, не позволяя к себе приблизиться и посмотреть в лицо. Поначалу мне было страшно, но я танцевала и все делала правильно, все антраша, пируэты, взмахи рук, старалась держать глаза широко открытыми и обращать лицо к зрителям, которых не видела. И магия танца захватила меня. Я танцевала без плана и расчета, музыка подсказывала мне, что делать и как, я слилась с ней воедино и не могла уже сделать ошибки. И как всегда, тайный возлюбленный танцевал со мной, но теперь я видела его лицо! Его прекрасное бледное-бледное лицо с пылающими темными глазами, рубиновыми губами и иссиня-черными волосами — Джулиан!

Как во сне, я видела: вот он протягивает ко мне сильные руки, падая на одно колено и изящно оттягивая назад другую ногу, вот он глазами делает мне знак пробежаться и склониться в его раскрытые объятия… Я была на полпути к нему, как вдруг страшная боль пронзила мой живот. Я перегнулась пополам и закричала. У меня под ногами растекалась огромная лужа крови. Кровь струилась по ногам, пачкала пуанты, пятнала розовое трико. Я поскользнулась и упала на пол, так ослабев, что не могла подняться и лежала, словно издалека слыша плач. Не свой плач. Плакала Кэрри. Я закрыла глаза, не в силах думать о том, кто поднимает меня. Словно издалека доносились голоса Пола и Криса. Крис склонился надо мной и прижался ко мне лицом, слишком явно обнаруживая свою любовь, это одновременно успокоило и испугало меня: я не хотела, чтобы Пол видел. Крис начал говорить что-то ободрительное, как вдруг нахлынула тьма и унесла Далеко-далеко, туда, где никто не любил меня.

И моя балетная карьера, не успев начаться, безвозвратно закончилась.

Я очнулась от тяжелого забытья. На больничной кровати, держа мою слабую руку, сидел Крис. Его голубые глаза… Боже, какие глаза…

— Эй, — тихо сказал он, гладя мои пальцы. — Вот жду, когда ты придешь в себя.