Сюзанна Энок - Неудержимое желание

• Название: Неудержимое желание
• Автор: Сюзанна Энок
• Жанр: Исторические любовные романы

Когда-то светский повеса виконт Дэр соблазнил и покинул юную Джорджиану, леди Холли, — и теперь, годы спустя, зачем-то предлагает ей руку и сердце!..

Однако Джорджиана уже давно не невинная простушка, верящая прекрасным словам неотразимого обольстителя. Теперь она — ЖЕНЩИНА, в полной мере познавшая силу своих чар и намеренная заставить Дэра ДОРОГО ЗАПЛАТИТЬ за содеянное.

Теперь соблазнитель сам станет соблазненным — и сам познает пламя ПОДЛИННОЙ СТРАСТИ, муки ревности и боль желания!..

---

Он погладил ее ключицы, затем обвел ладонями ее груди и соски.

— Я тоже помню тебя, — прошептал Дэр, приникая к ее левой груди.

У Джорджианы перехватило дыхание, только столбик кровати, о который она опиралась, не позволил ей опуститься на пол. Тристан чуть прикусил ее сосок, и у нее подкосились ноги.

Тристан подхватил ее, поднял и поднес к середине кровати. Откинув одной рукой простыни, Дэр опустил ее на середину мягкого ложа и лег рядом. Ее тело напряглось от все возрастающего возбуждения, она знала, что будет дальше. Он продолжал губами ласкать ее грудь, а его руки скользили по ее животу, опускаясь все ниже. Он проник пальцем внутрь ее, и она вздрогнула.

— Ты меня хочешь? — снова целуя ее, тихо спросил он. — Ты хочешь меня там, внутри?

— Да, я хочу тебя.

Удовлетворение и желание смешались в его взгляде.

— А я не думал, что захочешь.

Тристан раздвинул ее ноги и прижался к ней.

— У тебя никого не было, кроме меня, или был? — спросил он, приподнимаясь на руках и снова целуя ее.

— Никого.

В прошлый раз он был терпелив и нежен. Сегодня же не сдерживал себя, и она выгнулась навстречу ему, когда он входил в нее. Джорджиана вскрикнула, но не от боли, а от наслаждения. Тристан зажал ей рот поцелуем, заглушая стоны. От ритма его движений качалась кровать, как будто они вдвоем исполняли какой-то экзотический танец.

Желание внутри ее становилось невыносимым, ей казалось, что оно убьет ее. Джорджиана впилась пальцами ему в плечи, вжимаясь в него, чтобы слиться с ним, чтобы сгореть вместе в охватившем их пламени страсти.

— Произнеси мое имя, — задыхаясь, пробормотал Дэр, целуя ее в ушко.

— Тристан. О, Тристан.

Она содрогнулась, чувствуя неразрывную связь с этим обнимавшим и любившим ее человеком.

— Джорджиана!

С последним стоном он глубоко погрузился в нее, а затем его тело обмякло, и голова упала ей на шею.

Ей доставляло огромное наслаждение чувствовать на себе его теплое тяжелое тело. Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, когда она была половинкой их двоих, а не чем-то отдельным. В тот раз, проснувшись, она увидела, что он ушел из ее спальни и один чулок исчез. «На память», — думала она тогда, пока не узнала о пари.

Дэр, все еще оставаясь внутри ее, подхватил Джорджиану под ягодицы и перевернулся на спину так, что она оказалась на его груди. Они долго лежали молча, и Тристан нежно перебирал ее волосы. Наконец Джорджиана обрела способность нормально дышать, приподняла голову и посмотрела на него.

— Я такая же, как и раньше?

— Нет. Ты стала соблазнительнее.

С насмешливой улыбкой виконт погладил ее ягодицы.

Она вздохнула. Действительность по-прежнему находилась за темным балдахином его кровати, и она была бы счастлива, если бы могла оставаться за этим пологом подольше. Джорджиана с нежностью провела рукой по его груди, и замерла нащупав небольшой шрам у левой ключицы.

— Этого не было, — сказала она. — Что это?

— Три года назад меня сбросила лошадь, и я упал на камень. Чертовски болело. — Он отвел волосы с ее лица и чуть приподнял голову, чтобы видеть глаза. — Ты так хорошо все помнишь, что заметила этот шрам?

«Я помню все», — хотела сказать она, но передумала.

Ей было приятно вот так, уткнувшись в его плечо, лежать в его крепких объятиях. Джорджиана готова была никогда не просыпаться. Однако…

— А как же Амелия Джонс?

— Я разберусь с ней позже. Поговорим о чем-нибудь другом, моя прелесть.

Она собиралась задать еще несколько вопросов, но глаза сами собой закрылись, и она уснула под звуки его тихого дыхания и спокойного биения его сердца. Когда Джорджиана проснулась, серый рассвет пробивался сквозь синие занавеси. Она лежала, не шевелясь, чувствуя как под ее щекой медленно поднимается и опускается его грудь.

Уходить ей не хотелось. Но оставаться она тоже не могла. Осторожно сняв его руку со своего плеча, она села. Тристан пошевелился, повернул к ней голову, но не проснулся. Ей хотелось поцеловать его в щеку, но усилием воли Джорджиана заставила себя сдержаться.

Он в конце концов уступил ей, решив, что он прощен. Ну, она простила… и не простила. Но все это не имело значения, потому что она никогда не доверит ему свое сердце. То, что произошло ночью, было всего лишь вожделением, вызванным чувством неудовлетворения, накопившимся за шесть лет вражды.

Его секретер был открыт. Джорджиана, обмакнув перо, набросала короткую записку, которую вместе с чулком положила Тристану на подушку. Сделав это, Джорджиана вынула из комода шкатулку, открыла ее и тоже положила рядом с запиской.

«Он заслужил это», — упрямо твердила она себе, стараясь не смотреть на него.

Она неслышно собрала свои вещи и выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь. Если повезет, она выберется из дома прежде, чем он проснется. Если повезет больше, она сможет вернуться домой в Шропшир до того, как он решит отомстить ей. Если удача будет огромной, она сможет без слез покинуть Карроуэй-Хаус.

Джорджиана вытерла скатившиеся по щекам слезы. Удача совсем не казалась ей удачей.

Глава 11

Пэк.

У. Шекспир. Сон в летнюю ночь. Акт II, сцена 111

От простыней и подушки, к которой он прижимался щекой, исходил легкий запах лаванды. Не открывая глаз, Тристан глубоко вдохнул аромат Джорджианы. Шесть лет — чертовски долгий срок для ожидания, но он мог бы ждать и дольше. Окончательно проснувшись, он все еще не мог поверить, что получил прощение. Ему хотелось еще раз поблагодарить ее, даже несколько раз, прежде чем проснутся обитатели дома и ей придется покинуть его комнату.

Он больше не позволит ей избегать его и его постели. Теперь, получив надежду, он не собирался упустить этот шанс. Слава Богу, он не успел сделать предложение Амелии: в Джорджиане он видел жену, с которой сможет наслаждаться сексом.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, он потянулся и открыл глаза. Джорджианы в постели не было. Тристан нахмурился и сел.

— Джорджиана?

Ответом была тишина.

Поворачиваясь, он почувствовал, как что-то скользнуло по его обнаженной спине, и, протянув руку, обнаружил шкатулку. Тристан долго смотрел на нее, ожидая, когда его мозг обретет способность мыслить. Проводя рукой по спутанным волосам, он обратил внимание, что на подушке лежит аккуратно свернутый чулок и рядом с ним сложенный листок бумаги. Все его существо протестовало, виконту не хотелось даже видеть эту записку. Но он не мог все утро просидеть голым на постели, уставившись на нее. С глубоким вздохом Тристан взял листок и развернул. Рукой Джорджианы было написано: «Теперь у тебя пара моих чулок. Надеюсь, они порадуют тебя, ибо меня ты больше не получишь. Джорджиана».

Она заранее все продумала. А он в ловушку попался со всей страстью мальчишки, переживающего свое первое увлечение. Гнев охватил Дэра, и, скомкав записку в кулаке, он швырнул ее в камин. Короткое проклятие сорвалось с его уст, тихое и яростное.

Вскочив с постели, он схватил свою одежду и чистую рубашку. Никогда его так не одурачивали. Он думал о предложении, о желанной близости с ней, а она ждала, пока он уснет, и смеялась над ним, потому что через шесть лет наконец свела с ним счеты.

Сильнее гнева была боль от нанесенной душевной раны, как будто кто-то подло ударил его ниже пояса. Он пытался заглушить боль, но она не проходила, не давая ему дышать.

Тристан медленно натянул сапоги. Когда шесть лет назад она оказалась в его постели, это случилось не потому, что он хотел выиграть это проклятое пари. А потому, что он хотел ее. Тогда он думал не о будущем, а только о наслаждении ее телом и не мог предположить, что за целых шесть лет не забудет и снова будет ее желать.

Квиты. Теперь они были квиты. В этом слове слышалось что-то многозначительное, но он был слишком разъярен, чтобы раздумывать над этим. Тристан распахнул дверь и направился в восточное крыло дома. Даже не постучав, он толкнул дверь.

— Джорджи…

В комнате ее не было. На кровати и на полу разбросана одежда, из полуоткрытых ящиков сыпались на пол разноцветные вещи из шелка и атласа. Со столика исчезла половина туалетных принадлежностей. Он осмотрелся. Видимо, она поспешно собирала вещи, не пытаясь скрыть свой поступок. Развернувшись, он вернулся к себе в спальню. Записка лежала в камине, он поднял ее, расправил и стряхнул с нее золу. Ее почерк не был таким четким, как обычно, чернила немного расплылись, потому что она сложила свое послание, не дождавшись, когда они высохнут. Она торопилась.

Вопрос — почему? Хотела ли она закончить прежде, чем он проснется, или прежде, чем ей изменит выдержка? Сунув записку вместе с обоими чулками в ящик тумбочки, стоявшей возле кровати, он вышел и спустился вниз. В холле, широко зевая, стоял Докинз.

— Почему ты уже встал? — грозно спросил Тристан.