Барбара Хэмбли - Мать Зимы

• Название: Мать Зимы
• Автор: Барбара Хэмбли
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-020882-0

О «темном мире» меча и магии, лежащем лишь в шаге от нашего мира, но недоступном нашему зрению.

О мире, в который ныне вторглись пришедшие из земных недр чудовищные дарки, уничтожающие все и вся на своем пути. И не спастись от дарков ни силой оружия, ни силой колдовства, ни Словом священников, если не найдет посланный и пересекший Пустоту колдун Ингольд в нашем мире ту, от которой теперь зависит — быть или не быть Дарвету.

---

— Настоящий конец света, — заявила им домоправительница самого крупного землевладельца в этих местах, стоя в дверях кухни с охапкой белья, — в доме она была также швеей и прачкой. — Сперва явились дарки, посланные владыкой демонов, дабы отделить истинно верующих от еретиков. С той поры все несчастья обрушились на наши земли, начиная от желтой лихорадки и голода и кончая смертью старого императора с сыном и восстанием, которое устроила его дочь.

Женщина устало покачала головой.

— Должно быть, тут тоже потрудились демоны.

Насколько Джил могла судить, ей было лет сорок, хотя трудно сказать наверняка: ведь по южному обычаю она прятала волосы под чепцом и накидкой. На вид женщине можно было дать и шестьдесят: у нее была обвислая кожа, как у человека, который некогда был очень полным, а затем резко похудел.

— А теперь армия все время воюет. Лорд на-Чандрос и генерал Эсбошет со своим юным королем, как будто по своей воле он может сделать младшего братца наложницы принца новым наследником... Тьфу! Да тут еще и епископ всех боеспособных мужчин собирает в свое войско, как будто бедному отцу Кримайлу больше не о чем беспокоиться.

Отец Кримайл, насколько поняла Джил, был главой местной церкви и хозяином дома, самым богатым землевладельцем в округе.

За последние пять лет она почти не бывала в других поселениях, кроме Убежища, — если не считать периодических налетов окрестных грабителей, — и потому для Джил казалось непривычным общаться с новыми людьми. До этого момента она и не подозревала, что превратилась в такую отшельницу. Сейчас ей казалось удивительным и непривычным все: и этот кирпичный дом с розоватой побелкой, и то, что люди жили здесь бок о бок со свиньями и коровами, не считая привычных кошек, собак и кур. Странно было чувствовать запах перца и корицы, доносившийся с кухни, странно было не только видеть, что все женщины вокруг, начиная с самых юных, скрывают волосы под вуалью, но чувствовать на себе их взгляды и слышать оскорбительные словечки в свой адрес потому, что она была не похожа на них.

Дарки побывали здесь, — это казалось очевидным. Многие дома явно были недавно отремонтированы, а из разговоров Джил поняла, что люди стараются не выходить из дома после наступления темноты. Однако истинным бичом в Алкетче была политическая анархия, воцарившаяся после прихода дарков. Следом пришла желтая лихорадка, — по пути они с Ингольдом миновали кладбище, где было немало свежих могил, — несколько лет голода и засухи. Платье и головной убор домоправительницы казались выцветшими и потрепанными, а конюшни, которые сейчас чистил Ингольд, явно могли вместить куда больше лошадей и домашнего скота, чем там содержалось сейчас.

Когда Джил предложила своему спутнику, чтобы они зарабатывали на пропитание целительством, как на севере, он лишь покачал головой.

— Теперь мы в Алкетче, дитя мое. Здесь даже обычные травники нуждаются в одобрении Церкви. — Он почти не использовал магию с тех пор, как они перешли границу, если не считать скрывающих чар, чтобы уберечься от всевозможных разбойников и вооруженных отрядов, во множестве бродивших по окрестностям, а также особого заклятья, дающего возможность понимать и говорить на чужом языке. Таким образом, домоправительница, беседуя с Джил, даже не подозревала, что та говорит с ней вовсе не на ха'але.

Здесь, в Далак-аре, люди были смуглыми и синеглазыми, но порой у детишек Джил замечала белые волосы и серебристые глаза истинных алкетчцев. По словам Ингольда ближе к столице дистанция между черными и белыми соблюдалась куда более строго. Накануне из укрытия среди камней Джил наблюдала, как проезжает один такой военный отряд: суровые длинноволосые воины со снежно-белыми или черными, как ночь, прядями, — третьего не дано, — собранными в хвост и выпущенными через навершие высоких красных шлемов, словно плюмажи.

Все они ехали верхом... Джил за последние пять лет не видела столько лошадей.

И все они были мужчинами.

Джил пыталась убедить себя, что именно поэтому люди так и пялятся на нее, — хотя, Бог свидетель, живя на границе, они наверняка видели немало женщин-разбойниц в штанах и с оружием. Она убеждала себя, что происходившее с ней еще не могло стать видимым стороннему взгляду.

Но то и дело она отвлекалась от работы, чтобы коснуться своего подбородка, лба, запястий и предплечий. Возможно, изменения и впрямь еще не были заметны. Ингольд ничего не говорил.

Возможно, даже эта уверенность, что она мутирует подобно тем животным, вообще была иллюзией, как псевдовоспоминания, заполнявшие ее сны и являвшиеся теперь даже наяву. Воспоминания о том, как Ингольд насиловал ее, избивал и осыпал ругательствами... Порой она еще помнила, что такого быть не могло. Однако, иногда не могла отличить истину от иллюзии и точно так же не могла сказать, действительно ли руки ее становятся длиннее, а пальцы превращаются в когти, как у той твари, что укусила ее. Она старалась заглянуть в любую отражающую поверхность, которая попадалась ей на пути, — чтобы, наконец, узнать правду.

Но правда от нее ускользала. Иногда Джил была не в силах сосредоточиться на собственном отражении. Иногда ей казалось, что она выглядит совершенно нормально. Иногда осознавала, что уже не помнит, что такое — нормально.

— Джил? — Ингольд с озабоченным видом стоял у входа в конюшню. — Ты в порядке?

Ей это кажется, или он и впрямь как-то странно смотрит на ее лицо? На ее руки?

— Ты это видишь? — сказала она ему, и он ответил: «Да».

О чем еще он мог говорить, если не об этом? Джил распрямила плечи.

— Я просто размышляла о том, что в этих краях для женщин, похоже, годится любая работа, только она не имеет права защищать себя с оружием в руках.

Ингольд улыбнулся.

— Моя дорогая Джил, лучшая защита женщины — это не попадаться мужчине на глаза и верить во всех святых. — Колдун потер затекшие плечи и уселся рядом с Джил на лавку, поднося к губам флягу с водой. — Спроси хоть у кого хочешь.

Взяв в руки посох, он начертал в пыли слово.

— Это — аттис: мужчина. Видишь значок диакритики? Это почетная частица, но она всегда является частью написания этого слова. Все мужчины — Почетные Люди. А вот — таттиш, женщина. Дословно — не-мужчина. А если точнее, не-из-нас. И, как ты можешь заметить, никакой почтительной диакритики.

— Так, значит, мы в империи, которая мыслит почтительными диакритиками? — Джил криво усмехнулась, и на какое-то мгновение мир стал совсем прежним.

— В общем-то, да. Смотри: пио-ан: колдун. А вот — то-ян: демон. — На всех домах здесь были начертаны знаки против демонов, а также традиционные изображения святых.

— Эти две точки означают «не человек». Их ты можешь увидеть в названиях всех животных, кроме лошадей, ястребов и кошек. Кстати сказать, у лошади, ястреба и кошки, принадлежащих императору, имеются почтительные значки, которых нет в именах его жен. Вот почему человек может смертельно оскорбить кого-нибудь вроде нашего однорукого друга, Ваира на-Чандроса, просто назвав его лошадь катушъ вместо кат-тушъ — смертельно для себя, а не для него, разумеется.

— А ну-ка, за работу, старый дурак, — закричала из дверей домоправительница. — Когда вернется отец Кримайл, он...

Женщина осеклась. Со двора донесся какой-то шум и женские голоса, затем перестук копыт, громкая ругань и пронзительный детский вопль.

— Солдаты! Солдаты!

Джил схватилась за меч. Ингольд уже обнажил оружие. Деревянные ворота распахнулись, и черная лошадь в блестящем панцире ворвалась внутрь, неся в седле мужчину в доспехах из лакированного бамбука. Ингольд, ухватив Джил за руку, потащил ее прочь. Отовсюду слышались крики, треск ломающейся мебели и истошный визг домоправительницы.

Когда они оказались на городской площади, там царил настоящий хаос. Женщины, прикрывая лицо вуалью, с детьми на руках разбегались во все стороны. Горстка мужчин отчаянно сопротивлялась, оттесненная к фонтану под напором солдат в доспехах. На ступенях церкви мужчина в алом одеянии, — вероятно, тот самый отец Кримайл, — что-то кричал, подзывая женщин и детей, которые пытались укрыться в храме. Ингольд метнулся в какой-то проулок, но был вынужден отступить, когда навстречу выехали три всадника. Он едва не упал, налетев на какого-то старика, выбегавшего из дома с мешком в руках. Выругавшись, Джил вместе с магом устремилась вверх по ступеням церкви, а вслед уже неслись всадники...

В пестром нарядном храме с крохотными капеллами, винтовыми лестницами и галереями на дюжине разных уровней толпились плачущие женщины, обнимая детей или отчаянно выкрикивая их имена. Ингольд, не задерживаясь, устремился в другой конец храма, и Джил невольно поразилась, откуда он знает, где находится задняя дверь. Разумеется, именно к задней двери он и пытался пробраться, но хотя та была открыта, сквозь нее сплошным потоком врывались перепуганные старики и женщины, которых вгоняли сюда мужчины в черных доспехах. Ингольд привалился к двери плечом, и Джил, стоявшая у него за спиной, с внезапной яростью подумала: «Вытолкай его наружу... Они порежут его на куски...»