Эрнест Хемингуэй - Острова в океане

• Название: Острова в океане
• Автор: Эрнест Хемингуэй
• Жанр: Классическая проза

---

– Как наш дружок?

– Отлично.

– А когда я увижу его?

– Когда пожелаешь. Хоть сейчас.

– Нет, сейчас не нужно. Том, о чем это Вилли тут говорил? Я что-то не все поняла.

– Да так, психовал просто.

– Нет, он не психовал. Про тебя, про какие-то твои огорчения. Это насчет твоей сеньоры?

– Нет. Ну ее к матери, мою сеньору.

– Что толку ругать ее, когда ее здесь нет.

– Да. Это тоже верно.

– Так что же это за огорчения у тебя?

– Ничего. Огорчения, и все тут.

– Расскажи мне, Том. Прошу тебя.

– Нечего и рассказывать.

– Мне можно рассказать, ты же знаешь. Генри мне всегда по ночам рассказывает про свои огорчения и плачет. Вилли мне рассказывает ужасные вещи. Не про огорчения, а кое-что пострашней огорчений. Все мне все рассказывают. Только ты вот не хочешь.

– Мне не станет легче, если я расскажу. Мне от этого всегда только хуже становится.

– Том, зачем Вилли говорит мне всякие гадости? Он же знает, что для меня это прямо как ножом по сердцу – слушать такие слова. Он же знает, что я сама никогда никаких таких слов не говорю и ничего не делаю свинского и противного природе.

– Оттого-то мы и зовем тебя Умницей Лил.

– Если бы мне сказали: будешь делать такое, разбогатеешь, а не будешь, останешься навсегда в бедности, – я бы предпочла остаться в бедности.

– Знаю. Ты, кажется, хотела съесть сандвич?

– Это когда я проголодаюсь. Сейчас я еще не проголодалась.

– Тогда, может, выпьешь еще со мной?

– Охотно. Слушай, Том, что я тебя еще хочу спросить. Вилли сказал, у тебя есть кот, который в тебя влюблен. Неужели правда?

– Правда.

– Какой ужас!

– Что же тут ужасного? Я и сам влюблен в этого кота.

– Фу, даже слышать не хочу. Ты меня нарочно дразнишь, Том, не надо меня дразнить. Вилли вот дразнил меня и довел до слез.

– Я этого кота очень люблю, – сказал Томас Хадсон.

– Перестань, довольно об этом. Скажи мне лучше, когда ты меня поведешь в бар, куда ходят психи из сумасшедшего дома?

– Как-нибудь на днях.

– Неужели психи в самом деле ходят туда так же, как мы, – выпить, людей повидать?

– Совершенно так же. Вся разница в том, что на них штаны и рубахи из мешковины.

– А это правда, что ты играл в бейсбольной команде сумасшедшего дома, когда там был матч с колонией прокаженных?

– Еще бы! У них никогда не было лучшего подающего.

– А как ты вообще к ним попал?

– Ехал раз мимо, возвращаясь с ранчо Бойерос, и мне приглянулось место.

– Ты правда сводишь меня в этот бар?

– Конечно, свожу. Если тебе не страшно.

– Страшно. Но с тобой мне будет не так страшно. Мне для того и хочется сходить туда. Чтоб было страшно.

– Среди этих психов есть замечательные люди. Тебе понравятся.

– Мой первый муж был псих. Но он был тяжелый псих.

– А как тебе кажется, Вилли не псих?

– Ну что ты. Просто у него трудный характер.

– Он очень много тяжелого перенес.

– А кто нет? Но Вилли слишком любит козырять этим.

– Вряд ли. Я знаю. Можешь мне поверить.

– Тогда поговорим о чем-нибудь другом. Видишь, вон стоит человек, разговаривает с Генри?

– Вижу.

– Он в постели ничего, кроме свинских штук, не признает.

– Бедный.

– Он вовсе не бедный. Он богатый. Но ему нравится только porquerias44.

– А тебе никогда не нравилось porquerias?

– Никогда. Спроси кого хочешь. И с женщинами я тоже никогда в жизни не баловалась.

– Умница Лил.

– А что, разве ты хотел бы, чтобы я была другая? Тебе ведь porquerias ни к чему. Тебе нужно простой любви и радости и потом спокойно заснуть. Я тебя знаю.

– Todo el mundo me conoce45.

– Нет, все не знают. Все о тебе воображают невесть что. А я тебя знаю.

Томас Хадсон снова пил замороженное дайкири без сахара, и сейчас, приподняв тяжелый с заиндевевшими краями стакан, он смотрел на его содержимое, зеленовато-прозрачное под шапкой пены, и оно напоминало ему море. Взбитая сверху пена походила на след за кормой, а прозрачная жидкость внизу была как морская волна, когда катер взрезает ее на мелководье над глинистым дном. Почти точно такой же цвет.

– Жаль, нет напитков цвета морской воды на глубине восьмисот саженей, когда стоит мертвый штиль, и солнце палит почти отвесно, и море кишит планктоном.

– Что? – спросила Умница Лил.

– Ничего. Давай пить эту мелководную жижу.

– Том, что с тобой такое? Что-нибудь не ладится?

– Нет.

– Ты сегодня ужасно грустный и как будто чуть-чуть постарел.

– Это от северного ветра.

– Но ты всегда говорил, что северный ветер бодрит тебя и придает тебе силы. Как мы часто любились с тобой оттого, что дул северный ветер.

– Очень часто.

– Ты всегда хвалил северный ветер, и ты купил мне вот это пальто носить, когда он задует.

– Что ж, пальто красивое.

– Я бы его уже десять раз могла продать, – сказала Умница Лил. – Ты даже не представляешь, сколько на него было охотниц.

– Сегодня подходящая для него погода.

– Развеселись, Том. Ты же всегда такой веселый, когда выпьешь. Допей свой стакан и закажи еще.

– Это нельзя пить быстро, лоб заболит.

– Ну, тяни медленно, глоток за глотком. А я, пожалуй, выпью еще один highbolito.

Она сама приготовила себе хайболл, взяв бутылку, заранее поставленную перед ней Серафином, и Томас Хадсон посмотрел и сказал:

– Ну что это за питье – одна пресная вода. И цвет такой, как у воды в реке Файрход до слияния с Гиббоном, от которого образуется Мэдисон. Долей еще виски, тогда хоть получится цвет той речушки, что впадает в Медвежью реку у кедровой рощи за Ваб-Ми-Ми.

– Какое смешное название «Ваб-Ми-Ми», – сказала она. – А что оно означает?

– Не знаю, – ответил он. – Просто так называется индейский поселок. Я, наверно, когда-то знал, как перевести, да забыл. Это на языке оджибвеев.

– Расскажи мне про индейцев, – попросила Умница Лил. – Про индейцев даже интереснее, чем про психов.

– Здесь, на побережье, индейцев немало. Только эти индейцы – поморяне, они больше рыбаки и угольщики.

– Про кубинских индейцев ты мне не рассказывай. Они все mulatos46.

– Нет, это неверно. Среди них есть и чистокровные индейцы. Их предков привезли сюда, наверно, пленниками с Юкатана.

– Не люблю yucatecos47.

– А я люблю. Даже очень.

– Расскажи лучше про Ваб-Ми-Ми. Это на Дальнем Западе?

– Нет, это на Севере. Недалеко от Канады.

– В Канаде я была. Ездила раз в Монреаль на экскурсионном пароходе. Но шел дождь, и ничего не было видно, и мы в тот же вечер уехали поездом обратно в Нью-Йорк.

– И все время, что вы плыли, шел дождь?

– Не переставая. А пока мы еще не вошли в устье реки, был туман и временами шел снег. Нет уж, бог с ней, с Канадой. Расскажи про Ваб-Ми-Ми.

– Это был небольшой городок с лесопилкой на берегу реки. Прямо через городок проходила железная дорога, и у самого полотна громоздились кучи опилок. На реке была устроена запань, и речное русло было на несколько миль запружено бревнами. Как-то раз я там ловил рыбу, вздумал перейти с удочкой на другой берег и ползком стал перебираться с бревна на бревно. Вдруг одно бревно подо мной повернулось, и я очутился в воде. А когда я хотел выкарабкаться, оказалось, что надо мной сплошной бревенчатый свод. Сколько я ни шарил руками в темноте в поисках щели или просвета, мои пальцы встречали только древесную кору. Нигде не было такого места, чтобы можно было раздвинуть два бревна и пролезть между ними.

– Что же ты стал делать?

– Утонул.

– Ой, не шути так, – сказала она. – Скорей расскажи, что ты сделал.

– Я сразу же понял, что медлить нельзя. Стал пядь за пядью ощупывать ближайшее бревно, пока не нащупал то место, где оно прижималось к соседнему. Тогда я уперся обеими руками и до тех пор подталкивал его кверху, пока бревна чуть-чуть не разошлись. Я быстро просунул в просвет кисти рук, потом предплечья и локти и, уже работая локтями, развел бревна настолько, что смог высунуть голову и выпростать руки до самых плеч. Долго я лежал между двумя бревнами, обняв их руками и чувствуя, как нежно я их люблю. От бревен вода в реке казалась коричневой. А в речушке, впадающей неподалеку, она была такого цвета, как то, что ты сейчас пьешь.

– Мне бы ни за что не раздвинуть этих бревен.

– Я и сам не надеялся, что смогу их раздвинуть.

– Сколько времени ты пробыл под водой?

– Не знаю. Знаю только, что я очень долго лежал между бревнами, отдыхая, прежде чем решился действовать дальше.

– Этот рассказ мне нравится. Но после него меня будут мучить кошмары. Расскажи мне что-нибудь веселое, Том.

– Хорошо, – сказал он. – Дай подумать.

– Нет. Рассказывай сразу, не задумывайся.

– Хорошо, – сказал Томас Хадсон. – Когда Том-младший был еще совсем маленький…

– Que muchacho mas guapo!48 – перебила его Умница Лил. – Que noticias tienes de el?49

– Muy buenas50.

– Me alegro51, – сказала Умница Лил, и при мысли о Томе-младшем, о летчике, глаза у нее наполнились слезами. – Sierapre tengo su fotografia en uniforme con el sagrado corazon de Jesus arriba de la fotografia y al lado la virgen del Cobre.52