Ольга Хмельницкая - Маленькая женская хитрость

• Название: Маленькая женская хитрость
• Автор: Ольга Хмельницкая
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06041-3

---

— Значит, тот, кто сыпал отраву, знал, что Лиля забрала статью, — Стручков смотрел теперь на Наташу во все глаза.

— Да. То есть этому человеку нужно было убрать трех человек: самого Тигринского, определившего координаты города, Алю, которая видела статью и могла их запомнить или записать, и Лилю, которая по вашему поручению забрала статью, но, видимо, решила, что она самая умная, и оставила ее себе. Всего трое. И двое из них, кстати, уже чуть не погибли.

— Ко мне сегодня приходила Зульфия, она хочет поступать ко мне в аспирантуру, и рассказала, что Тигринский бесследно пропал. Не исключено, что убийца добрался и до него. Это вполне возможно, — задумчиво покачал головой Стручков, и Наташа заметила, что профессор почти совсем поседел, сгорбился, опустил плечи и стал как будто меньше ростом. — И все-таки одного я не могу понять: при чем тут Полканавт? Почему ее тоже пытались отравить?

— Подумайте сами, Игорь Григорьевич. Эмма Никитична работает в комнате рядом с кабинетом Невской. Скорее всего, если не наверняка, она видела что-то или кого-то, что может навести нас на след убийцы. Но раз она молчит, то скорее всего сама не понимает, что она что-то знает.

— А как же убийца узнал, что Лиля не отдала мне статью?

— Она вам звонила?

Стручков скрючился, зашипел, схватился за голову, а потом за грудь, как будто у него резко заболело сердце.

— Ах да… Она звонила мне прямо из кабинета! — прошептал он.

— Значит, — твердо закончила свою мысль Наташа, — наш убийца в этот момент подслушивал за дверью.

По коридору с грохотом провезли каталку, на которой лежало накрытое простыней с головой тело.

Борщ, смотревший в «глазок», увидел, как перекосилось Алино лицо и как она повернулась в сторону лестницы, и тогда он сделал то, на что не решился Тигринский. Борщ ринулся в комнату, схватил простыню, привязал к ней пододеяльник и, роняя по пути стулья и наступив на лапу Казбичу, помчался на балкон. Было темно, но двор заливал жидкий свет горевшего невдалеке фонаря. Барщевский привязал простыню к перилам балкона и, перевалившись, стал спускаться с десятого этажа на балкон девятого.

— Только не надо смотреть вниз… Только не смотреть вниз, — бормотал он про себя, чувствуя, как трещит под руками хлопковая ткань. Свежий утренний ветер дул и раскачивал простыню и повисшего на ней Борща, но он упорно двигался вниз.

Аля прижалась спиной к двери. Она ждала. На лестнице что-то шевельнулось.

— Выходи на свет! — закричала Аля. Она знала, что из «глазка» вся площадка просматривается как на ладони, и надеялась, что Борщ напряженно вглядывается в темноту вместе с ней. На самом деле у «глазка» стоял дрожащий от ужаса трусливый Стас.

— Ал-л-лька, я з-з-здесь… — проблеял он, но недостаточно громко, и Аля его не услышала.

«У нее нет ключа, иначе она бы уже была в квартире. И у нее никого нет дома, потому что иначе ее бы уже впустили, — довольно подумала тень, — то есть у „глазка“ совершенно точно никого нет и никто нас не увидит, разве что соседи, но я постараюсь все сделать тихо».

Развеселившись от подобных мыслей, тень покрепче сжала в руках геологический молоток с острым, наточенным концом и стремительно, как пантера, бросилась вперед.

Женщина, жившая в квартире на девятом этаже, страшно удивилась, когда к ней с балкона начал стучаться какой-то мужик.

— Извините, что побеспокоил, — вежливо обратился молодой человек к даме в длинной ночной рубашке из плотного трикотажа в горошек и с широкой горловиной, украшенной кружевами в три слоя, — можно мне выйти на лестничную площадку?

— Можно, — пробормотала хозяйка квартиры, прогоняя сон, — а может, задержитесь?

Она кокетливо подмигнула Борщу.

— Спасибо за приглашение… Весьма польщен. Я обязательно зайду в следующий раз, — пробормотал Борщ и опрометью кинулся к двери.

— Алька, я здесь! — заорал он на площадке во всю мощь своих легких. Тень резко притормозила у самой полоски света и заметалась: так некстати выскочивший из квартиры на девятом этаже Борщ не оставил ей пути к отступлению. Борщ остановился на площадке, так как он плохо видел в потемках и поэтому таращился изо всех сил во тьму, а тень, чьи глаза прекрасно уже приспособились к отсутствию освещения, побежала вниз и растворилась на темной лестнице. Еще пару минут совершенно потерявший ориентировку Саша стоял и хлопал глазами, потом он привык к темноте, перевел дух, тряхнул головой с жестким коротким ежиком, пересек площадку, потом поднялся вверх по лестнице и сел рядом с Алей на коврик. Было холодно, Александр был в одной рубашке, но с него градом лил пот.

— Спасибо тебе, Борщ, — прошептала Аля, прижимаясь к его плечу. — А еще спасибо, что покормил моего кота.

— И твоего Тигринского я тоже покормил «Вискасом». Надеюсь, Казбич не обидится, — вяло отозвался Борщ. Все-таки он был не совсем трезв.

— Какого Тигринского? Стасика, что ли? — простонала Аля. — Это еще что? Это еще откуда?

— Стасик наш, чудо каховское, — весело сказал Борщ, поудобнее устраиваясь на половичке и вытягивая ноги, — четыре дня у тебя дома просидел, оголодал вконец. Потом пришел я с ключом, мы повздорили, и я выбросил ключ в окно, поэтому для того, чтобы помочь тебе, я вынужден был перелезть на балкон девятого этажа.

Тут он сфокусировал взгляд на валенках, обнял Алю за плечи и почувствовал, что она дрожит.

— Алька, ты посиди тут еще чуть-чуть, я за ключом сбегаю.

Девушка из последних сил поднялась, пошатнулась, но затем усилием воли приняла строго вертикальное положение, заправила растрепавшиеся волосы за уши и протерла очки.

— Нет, Саша, — сказала она тихо, — за ключом мы пойдем вместе.

Они обнялись и, поддерживая друг друга, пошли вниз по лестнице.

Валентина Ивановна проснулась оттого, что у нее заболело сердце. Это было странно, так как, несмотря на преклонный возраст, сердце у Кавериной не болело почти никогда. Прислушиваясь к собственным ощущениям, женщина встала и пошла на кухню. Чернота за окном в половине пятого утра обрела легкую синеву, но до рассвета было еще далеко. Она сделала себе кофе, намазала кусочек бородинского хлеба тонким слоем масла и села на мягкий стульчик, стоящий у низкого прямоугольного стола. Мебель для кухни Валентине Ивановне подарил на шестидесятилетие сын. Квартиру подарил он же на пятидесятипятилетний юбилей. Банку кофе, из которой Каверина насыпала темные гранулы в невесомую фарфоровую чашечку, тоже позавчера подарил старший ребенок Валентины Ивановны. Женщина глотнула горячего ароматного напитка, глядя на свою морщинистую, но очень ухоженную руку с аккуратными розовыми ногтями, на атласную манжету кремовой пижамы и на кобальтовые узоры чашечки кузнецовского фарфора, доставшуюся Кавериной в наследство от деда, расстрелянного в тысяча девятьсот семнадцатом году прошлого века.

«Я готова поставить сто рублей на то, что Леопольд Кириллович решит начать ремонт со своего кабинета, — думала она, доедая хлеб. — Но что же это у меня так разболелось сердце? Это не к добру, не случилось ли что с моим мальчиком?»

Каверина посмотрела на часы, но решила, что для звонка сыну еще слишком рано.

Они искали ключ почти сорок минут. В конце концов Але стало казаться, что у нее замерзли не только руки и ноги, но и внутренности. Потратив кучу сил на бесплодные поиски в грязи и космах жесткой ноябрьской травы и в колючих кустах, они залезли в машину Борща и включили печку. Оказавшись на мягком теплом сиденье в большой уютной машине, Аля почувствовала, что ее непреодолимо клонит в сон. С огромным трудом она заставила себя снять валенки с калошами, сослужившие ей хорошую службу, с наслаждением вытянула натертые замерзшие ноги, попыталась расстегнуть «молнию» на одолженной сердобольными соседями Борща куртке, но «молнию» заело, поэтому девушка стянула ее через голову и скрючилась на сиденье, пытаясь согреться. От печки шла теплая струя воздуха.

— Борщ, я посплю, а? А когда рассветет, мы легко найдем ключи и войдем в квартиру.

— А зачем нам в твою квартиру? Поехали в мою, — проговорил Александр весело, поворачивая ключ. Машина завелась, вспыхнули фары, и Борщ стал осторожно выбираться из двора, лавируя между наставленными в беспорядке автомобилями всех моделей и мастей.

— А как же мой кот? А как же Тигринский? — заволновалась Аля.

— Насчет Стасика не беспокойся. Он как-то выдержал четыре… нет, уже пять дней, потерпит еще немного. Хотел в ванне купаться? Пусть теперь купается до посинения.

С балкона на маневры Сашиной машины глядели Казбич и Стас Тигринский.

«Ничего, — думал Стас, — все не так страшно. У меня еще осталось пять упаковок „Вискаса“, до завтра я продержусь».

Он закрыл балкон, пнул кота, на этот раз беззлобно, и пошел набирать ванну в четырнадцатый раз.

Телефон Борща зазвонил, когда он поднимался по лестнице, неся спящую Алю на руках.