Тэми Хоуг - Приманка для мужчин

• Название: Приманка для мужчин
• Автор: Тэми Хоуг
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007377-1

После скандального развода с мужем Элизабет Стюарт приезжает в маленький провинциальный городок, чтобы начать жизнь сначала, и становится владелицей городской газеты.

Элизабет и ее сын-подросток — непрошеные гости в тихом городке Стилл-Крик. Все здесь, включая шерифа, относятся к чужакам с неприязнью. Элизабет особенно почувствовала это после того, как обнаружила на стройке за городом труп известного в городе предпринимателя и начала собственное расследование убийства.

---

— Просто тусовался, и все, — наконец выдавил он.

— Где?

— В городе.

— С кем?

— Ни с кем! — взорвался он, бросив на нее злой взгляд исподлобья. — Это что, опять допрос с пристрастием? Ну давай, поставь меня под прожектор, вытяни дубинкой пару раз! Ничего я не делал!

Элизабет прикусила язык, скрестила руки на груди, едва удерживаясь, чтобы не схватить его за плечи и не тряхнуть хорошенько. Трейс врал. Правда, в отличие от своего папеньки, врать он совершенно не умел — ни в детстве, когда перед ужином таскал с кухни печенье, ни подростком, за которым водились грехи посерьезней, чем испорченный перед ужином аппетит. От врожденной ли честности или по неумению, но лжецом он был никудышным. Ложь висела на нем, как дешевый пиджак, и сейчас ему явно было неуютно.

Она не собиралась обличать его; в Атланте подростковый психолог как раз говорил, что без взаимного доверия выстроить отношения невозможно.

— Ничего не делать можно было и дома, — мягко заметила она.

— Конечно, здесь ведь так классно, прямо пятизвездочный отель, — фыркнул Трейс. — Обожаю валяться в своей конуре, пялиться на эти облупленные стены, нюхать, как гниют под полом дохлые мыши. Весело, просто обхохочешься.

Элизабет со вздохом шагнула к нему, погладила по плечу.

— Родной мой, я знаю, тебе надоело…

— Ничего ты не знаешь! — взорвался он, как бомба. От него исходили физически ощутимые волны неприязни, он вдруг стал больше, взрослее, он нависал над нею, заслоняя плечами лампу, сжимая кулаки, и на его голых руках резко выступали мышцы. Глаза за стеклами очков метали злые молнии.

На мгновение Элизабет показалось, что сейчас он ударит ее, и от этой мысли ее охватила тошнотворная слабость. Трейс никогда не поднимал на нее руку, он и голос редко повышал, даже когда был совсем маленьким. Правда, гормональные бури переходного возраста всех делают неуправляемыми. И еще кокаин… Нет, сейчас он вряд ли снова нюхает — никаких признаков нет, да и денег у него совсем нет. Пожалуй, и к лучшему, что они разорены: по крайней мере, средства не позволят Трейсу нажить те же неприятности, что и в Атланте.

Он справился со взрывом эмоций, отвернулся от Элизабет, с размаху захлопнул дверцу шкафа, но та отлетела обратно и будто в насмешку повисла, качаясь, на одной петле. Тогда он наотмашь ударил по ней еще и еще, но с тем же результатом, выругался и пнул дверцу ногой.

— Ненавижу этот дом!

Опершись ладонями о стол, он стоял спиной к ней, опустив голову и тяжело дыша. Плечи его ходили ходуном. Элизабет захлестнула волна бессильного отчаяния. Для себя и сына она хотела совсем не этого; даже когда стало ясно, что от Брока после развода не дождаться и дырки от бублика, начало новой жизни представлялось ей более радужным.

В мыслях все выходило просто чудесно; маленький городок в Миннесоте, собственный бизнес, совместная работа со старой университетской подругой. Деревянный дом, где они с Трейсом будут коротать тихие вечера и заново узнавать друг друга, сидеть на крыльце и смотреть, как заходит солнце. На деле жизнь обрушивала на них удар за ударом и останавливаться пока не собиралась.

Силы совсем оставили Элизабет, и ей нестерпимо захотелось коснуться своего ребенка. Теперь он был уже почти мужчиной, но она видела его пятилетним мальчиком с большими грустными глазами за стеклами слишком тяжелых для детского личика очков. Господи, когда он успел так вырасти, беспомощно удивилась она, кладя ладонь ему на спину. Под тонкой футболкой бугрились мышцы, окаменевшие от ее прикосновения.

— Родной мой, я понимаю, сейчас нам с тобой несладко, — мягко начала она, осторожными круговыми движениями гладя сына по спине, как в детстве, чтобы успокоить его. Он хрипло, невесело усмехнулся и помотал головой.

— Все наладится, — продолжала она, не зная, кого убеждает — себя или его, — вот увидишь. Надо только немного потерпеть.

— Да уж. — Он стряхнул ее руку, шутовски улыбаясь и яростно моргая, чтобы прогнать слезы, и это поразило ее больнее, чем любые грубые слова. — Наладится после дождичка в четверг. Ладно, я пошел спать.

Хлопнула дверь. Элизабет так и осталась стоять одна посреди кухни, вспоминая ночь, когда сказала Бобби Ли, что уходит от него.

Она стояла посреди кухни под лампой дневного света. Ее душил запах подгоревшего бекона и туалетной воды «Аква Вельва», и в животе противно ныло от волнения. Трейс сидел у нее на руках, мусоля печенье, с испуганными, полными слез глазами — и у нее, видимо, были такие же. На ней был ее лучший ковбойский наряд — специально для Бобби Ли, чтобы прочувствовал, что он теряет, — джинсы в обтяжку, туже, чем шкурка на колбасе, приталенная ярко-желтая рубашка с черной вышивкой, буфами и широкими манжетами, широкий кожаный ремень с огромной серебряной пряжкой, чтобы подчеркнуть невозможно тонкую талию, и тщательно начищенные, сияющие сапоги от Тони Лама на скошенных каблучках. Она знала, что своим внешним видом способна свести с ума любого, но все-таки ей было всего девятнадцать, и она умирала от страха.

Она стояла посреди кухни и говорила Бобби Ли Брилэнду, что сыта по горло его похождениями, что сию минуту забирает с собой сына и уходит навсегда, если только он не придумает что-нибудь немедленно.

Гудел холодильник, Бобби Ли стоял у двери с бутылкой пива, в расстегнутой до пупа красной рубахе, в новых синих джинсах «Рэнглер», плотно облегавших его причиндалы, похожий на плохого парня с рекламного плаката родео: соломенные волосы падают на лоб, изумрудно-зеленые глаза в упор смотрят на нее, бронзовая грудь и плоский живот блестят от пота. Ей никогда не забыть, что он сказал, когда, лениво оттолкнувшись от дверного косяка, прошел мимо нее к выходу, по пути захватив со стола черную широкополую шляпу.

— Ты точно уйдешь до девяти? У меня свидание с Си Си Бодин.

И вышел во двор, а она осталась стоять, чувствуя себя так, будто все люди на Земле вымерли, и теперь она совсем одна.

В точности как сейчас.

Комната Трейса была не лучше, чем остальные комнаты в доме. Из окна открывался вид на болотистый луг, где паслись коровы. Чтобы рама не падала вниз, приходилось подпирать ее палкой от щетки: веревка подъемного блока давно порвалась. Комары и мошки набивались в комнату сквозь прореху в москитной сетке и тучами вились вокруг лампочки под потрескавшимся, сто лет не беленным потолком. Со стен кусками отваливалась желтая краска. Какой-то недоумок, раньше живший в этой дыре, как видно, сходил с ума от скуки и часами выцарапывал ножичком на дощатом полу всякую похабщину.

Кугар — чемпион. А. Д.

Дж. Л. Джо сосет у Кэрри.

Трахни Тину Одегард. Сучья жизнь.

Трейс врубил стерео и под хриплые вопли Эксла Роуза о любви и боли плюхнулся животом вниз на незастеленную кровать. Его взгляд упал на плоды чужих раздумий. Сучья жизнь. Что верно, то верно.

Он ненавидел Стилл-Крик, ненавидел его улицы, его запахи — все ненавидел. Его бесили сектанты в идиотских широкополых шляпах, разъезжающие повсюду на своих идиотских повозках; бесили люди на улицах и продавцы за прилавками. Норвежцы тупоголовые. Пялятся на него, будто он с луны свалился, и ржут за его спиной над его выговором.

Что они думают о нем, он знает. Белая кость, паршивый южанин — вот что они думают. Он слышал, какие сплетни они распускают о маме. Все считают ее шлюхой только потому, что она красивая. Только потому, что сукин сын Брок Стюарт развелся с нею.

Там, в Атланте, над ними никто не смеялся. Они жили в шикарной квартире в Стюарт-Тауэр, и у Трейса один платяной шкаф был просторней, чем эта так называемая спальня. У него была целая стена книжных полок, большой письменный стол, собственный компьютер. В Атланте фамилия Стюарт означала деньги и власть. А в Стилл-Крик не значит ничего, кроме того, что они здесь чужие.

Злоба кипела в нем, грызла кишки, и он перевернулся на спину, не зная, как с ней справиться. Он чувствовал, как она разгорается с каждым днем все сильнее, выжигает все внутри, поднимается к самому горлу, и иногда хотелось наплевать на все и взорваться, заорать, порушить все вокруг, но он обуздывал себя, как привык с детства. Совсем необязательно показывать людям, что ты чувствуешь. В девяноста случаях из ста это обернется против тебя. Лучше все скрывать.

Как в тот раз, когда эта старая свинья Джарвис не взял его на работу в «Тихую заводь», подумал Трейс, доставая из ящика прикроватной тумбочки украденную в магазине пачку «Мальборо». Приподнявшись на локте, он вытянул сигарету, закурил и повалился обратно, глядя на выпущенное в потолок облако дыма. Джарвис посмеялся над ним, разговаривал как с малым ребенком, посоветовал бежать Домой к мамочке. Тогда гнев бурлил в нем как крутой кипяток; хотелось только размахнуться, вмазать по мерзкой Жирной харе и бить, пока она не превратится в кровавое Месиво, но он не подал виду. Он бровью не повел, только вскинул голову и молча смерил взглядом эту бригаду кретинов, которые гоготали над ним, сидя в кузове старого пикапа с чашками кофе в руках. Он ушел молча, как полагается мужчине.