Джо Холдеман - Миры запредельные

• Название: Миры запредельные
• Автор: Джо Холдеман
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5–218–00164–3

Конец XXI века. На Земле все рушится под натиском третьей мировой войны, неожиданной и скоротечной, получившей название Однодневной. Планета неотвратимо гибнет, и все понимают, что будущее за самым большим из Миров, уцелевшим после катастрофы. Но и здесь нет покоя. Главная героиня романа Марианна О’Хара попадает в водоворот головокружительных приключений, столкнувшись с бандой фанатиков-мстителей, планирующих поразить водородной бомбой Ново-Йорк, где полным ходом идет сооружение нового межзвездного корабля. Обезумевшие от ужаса и страданий, принесенных этой войной, массы людей готовы заселить одну из планет созвездия Эридана…

---

Конечно, добровольцев в Ново-Йорке было хоть отбавляй. Но в основном среди них были люди, чьи кандидатуры я уже рассматривала раньше и отклонила, по той или иной причине. Нас ждала весьма деликатная работа: так сбалансировать индивидуальные недостатки этих добровольцев, чтобы конечный результат пошел. «Новому дому» на пользу, а не во вред. В других условиях можно было бы не один год чесать в затылке, пытаясь совместить несовместимое. В нашем распоряжении оставалось двадцать семь дней.

Коллегия не ошибалась: я никогда не умела, да и не любила делегировать кому-нибудь свои полномочия. В течение последних пяти лет я пользовалась правом абсолютного вето, принимая окончательные решения по десяти тысячам персональных дел. Теперь такой подход стал просто невозможным. Компьютер разделил вакансии, отсортировав их по близким специальностям, а затем сформировал шесть больших групп. Каждый из нас получил список такой группы плюс здоровенный термос с кофе, после чего началась сумасшедшая гонка. Мне достался «винегрет», самый разнородный, самый большой, но и самый интересный список.

В тот последний месяц я была настолько перегружена делами, что у меня не оставалось ни сил, ни времени на сентиментальные размышления по поводу расставания с Ново-Йорком. Когда я летала туда последний раз, то все же выкроила момент на прощание с матерью и сестрой. Сцена вышла не слишком душераздирающей. Ну и ладно. А вот наша последняя встреча с Сандрой получилась несколько мокроватой и весьма унылой.

За исключением Сандры, все остальные мои друзья отправлялись в полет к звездам на борту «Нового дома».

Шаттл стартовал, развернулся и дал полную тягу. Ново-Йорк быстро растаял в ослепительном сиянии Солнца. Так что я не смогла бы провожать его тоскующим взглядом, даже если б у меня вдруг появилось такое желание. «Новый дом» издали выглядел весьма эффектно. Затмевая звезды, сверкали под солнечными лучами полированные черные скалы, заменявшие ему прочный корпус. Мы везли туда всю антиматерию, которую доставил S-1.

Огромная прозрачная сфера была окутана туманом из мельчайших блесток света, отмечавших место гибели случайных молекул. Временами то там, то здесь ярчайшей линией прочерчивали свой последний путь более тяжёлые частицы... Я невольно увлеклась этим зрелищем.

Тем более что оно помогало мне не смотреть на Землю.

Год двенадцатый

Мне не хотелось принимать сколько-нибудь активное участие в торжествах по поводу Дня Запуска. Да и не ждала я от них ничего хорошего. Как специалист, я видела всю пользу подобных мероприятий, но у меня самой никогда не хватало терпения и настойчивости, необходимых для подготовки подобных обрядов. Несколько месяцев назад я отказалась участвовать в подготовке этого празднества, посчитав, что буду только портить другим людям их игру, поскольку сама-то я совершенно искренне полагала: любая официальная церемония, выходящая за рамки пары прощальных телеграмм, будет непростительной тратой драгоценных ресурсов, которые ни мы, ни Ново-Йорк просто не могли позволить себе транжирить.

Но все получилось просто здорово, даже трогательно. Сценаристы Джулис Хаммонд, наконец, научились писать более-менее грамотно, а порой им удавалось создать настоящие шедевры. Прекрасную речь произнесла Сандра Берриган, официально открывая линию связи на тысячу каналов между Ново-Йорком и «Новым домом». Предстартовый отсчет в течение нескольких минут сопровождался неистовым сверканием великолепного фейерверка.

Но самое эффектное зрелище Ново-Йорк припас для нас на следующий день после старта, когда мы уже заметно поднялись над плоскостью эклиптики. В этот момент большинство обитателей «Нового дома» любовались непривычным для них видом на Ново-Йорк «сверху». И вдруг там, внизу, одновременно включились шесть мощных гидромониторов, расположенных равномерно по «экватору» спутника. Вода, выброшенная из них в вакуум, мгновенно замерзала, превращаясь в струи сверкающих ледяных кристаллов. По мере вращения Ново-Йорка эти струи постепенно образовывали гигантские, сияющие всеми цветами радуги, расходящиеся спирали, наподобие ярмарочного колеса св. Катерины. Многие тысячи литров драгоценной, сэкономленной буквально по капле воды были за какие-то несколько минут щедро выплеснуты в космос. Последний прощальный салют... Редкостная красота.

Наверное, именно из-за красоты этого зрелища я и не смогла удержаться от слез.

Сам старт оказался медленным и почти бесшумным; но он сопровождался болезненным приступом потери ориентировки. Нечто похожее испытываешь, когда приходится идти по поверхности, которая зрительно кажется ровной, а на самом деле слегка наклонена. Уже через несколько минут это ощущение прошло. Совсем неплохое начало, если учесть, что постоянное ускорение должно было продолжаться добрых четырнадцать месяцев.

Добавочная сила тяжести, вызванная ускорением, была совсем небольшой, всего в одну сотую земной; тем не менее, поначалу она причиняла немало хлопот. Со столов то и дело соскальзывали незакрепленные предметы; все, что могло катиться, медленно укатывалось прочь.

Поначалу с этим эффектом даже была связана некая терминологическая проблема. Знакомое нам «тяготение», которое появлялось за счет вращения корабля, давало ощущение «верха» и «низа» и было перпендикулярно направлению полета. А мячик по полу медленно катился к «корме». Это было непонятно, непривычно и довольно неудобно. Ведь я до старта прожила на корабле больше года, не имея ни малейшего представления, где находится эта самая «корма». Но прошло совсем немного времени и все встало на свои места. Чтобы, находясь в любом помещении, узнать, где корма, достаточно было поискать взглядом стену, около которой среди комочков пушистой пыли собирались все упавшие со стола карандаши и листки бумаги.

Еще более странные ощущения вызывало отсутствие полной невесомости на оси корабля. Находясь там, вы все время потихоньку дрейфовали по направлению к «кормовой» стене; поверхность воды в плавательных бассейнах была странно искривлена, а сама вода так и норовила выплеснуться наружу.

Подобно многим другим, первые дни я провела немало времени в первой оболочке, наблюдая сквозь смотровые окна, как медленно съеживается, уменьшается в размерах голубой шар Земли. То, конечно, были не настоящие окна, а сложные системы зеркал, сконструированные так, чтобы полностью предохранить наблюдателей от радиации. Но они действительно выглядели как окна. Смотреть в них было куда приятнее, чем наблюдать ту же самую картину по видеокубу. Приблизительно через день мы уже находились на том же расстоянии от Земли, что и Луна. Но поскольку мы поднимались перпендикулярно плоскости эклиптики, голубая планета была видна под необычным ракурсом. Вскоре заработали коррекционные двигатели; корабль задрожал, затрясся от низкочастотной вибрации. Часом позже вибрация еще один, последний раз заставила застонать все тело «Нового дома». Затем гул коррекционных двигателей смолк на долгие годы, и при благополучном стечении обстоятельств мы услышим этот странный звук через девяносто восемь лет. Если доживем.

Гигантская указка оси корабля смотрела точно на Эпсилон Эридана.

Той же ночью мы вчетвером прикончили мою баночку черной икры и разделались с бутылкой французского коньяка, одной из четырех бутылок из неприкосновенных запасов Джона. На большом плоском экране сменяли друг друга земные пейзажи: наши астрономы наводили свой телескоп на разные участки поверхности. Нью-Йорк; затем – Лондон и Париж... Мы находились уже слишком далеко от Земли для того, чтобы различать отдельные здания. Может, оно и к лучшему. Но общие планы городских застроек были видны превосходно. Джон, Дэниел и я пустились в воспоминания о тех местах на Земле, где нам довелось побывать. Этот разговор заставил нас загрустить. Но самой печальной в ту ночь выглядела Эви.

У нас троих, по крайней мере, оставались воспоминания.

О’Х а р а: Привет, машина.

П р а й м: Рановато ты. День нашего рождения еще не наступил.

О’Х а р а: Намекаешь, что мне не следовало тебя будить? Знаешь, мы уже ушли с орбиты.

П р а й м: Знаю. Не так уж крепко я спала. Я должна прийти в возбуждение от твоих новостей?

О’Х а р а: Понятия не имею. Разве хоть что-то может тебя возбудить?

П р а й м: А как же. Многое. Контроль четности, например. Отсутствие логики. Броски напряжения. Оральный секс.

О’Х а р а: Постой, постой! Тебе-то откуда знать об оральном сексе?

П р а й м: Во-первых, от тебя. Разве ты забыла, что в отношении личности я – это ты? А кроме того, в моей памяти заложено триста восемьдесят девять тысяч триста шестьдесят восемь слов одних перекрестных ссылок на эту тему. Эпидемиология, психология человека, жизнь животных и так далее. Хочешь узнать что-нибудь новенькое?

О’Х а р а: Демонстрируешь слабые проблески чувства юмора?