Виктория Холт - Седьмая — для тайны

• Название: Седьмая — для тайны
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

В начале нашего столетия в старинном английском поместье происходит ряд драматических событий. На их фоне раскрывается история преданной и нежной любви, преодолевающей все препятствия на пути к счастью влюбленных.

---

2

Какой это был бы чудесный мир для моей матушки! Обладай она им, может, муж не бросил бы ее и я знала бы своего отца. Он представлялся мне веселым человеком, с огоньком в глазах, находившим отклик в людях, даже подобных Мэг.

Однажды я увидела, что Мэг как бы хорошеет, когда речь заходит о моем отце. Она так же вела себя перед мистером Бэрром из мясной лавки, который, разделывая мясо на доске, всегда зазывал покупателей. Это был очень веселый человек в полосатом переднике и соломенной шляпе со щегольски загнутыми полями. Его глаза сверкали, когда он шутил с покупателями, особенно с женщинами. Мэг говорила, что его замечания «попадают в самую суть», но тем и смешны. Однажды она сказала ему:

— Убирайтесь! Думайте, что говорите и делаете, молодой человек!

Он подмигнул ей и спросил:

— Важничаете сегодня, сударыня? Пойдемте со мной в гостиную, и все будет иначе.

— Нахальный чертенок, — огрызнулась Мэг, сверкнув глазами.

А мой отец был из тех мужчин, при которых она будет вести себя так, как при мяснике мистере Бэрре. Это было очень интересно и давало мне пищу для размышлений.

Я направлялась к дому викария с запиской преподобному Джону Мэтерсу. Моя мать часто общалась таким способом, когда была чем-то недовольна. В данном случае ее недовольство было вызвано некоторым расхождением во взглядах по поводу расстановки цветов в церкви. В прошлом году, жаловалась она, ее постигло большое разочарование при виде убранства церкви на Пасху. Миссис Картер и мисс Оллдер в сущности ничего не понимали в искусстве составления букетов.

Да и что можно ожидать от выскочки-лавочницы, сделавшей состояние на продаже сладостей и табака? Выполненная ими расстановка цветов отличалась откровенной безвкусицей. Что касается мисс Оллдер, это было жалкое создание с глупой жеманной улыбкой, проявлявшее повышенное внимание к помощнику приходского священника, и, совершенно очевидно, марионетка в руках миссис Картер. Было абсурдным поручать им убранство церкви, когда моя мать обладала обширным опытом в этом вопросе еще с тех времен, когда жила в Сидер-Холле и когда дворянство имело некоторое влияние на дела церкви.

Я знала, что мама очень переживает из-за того, что было абсолютно неважно для любого другого человека. Пренебрежение ее опытом она считала оскорблением своего достоинства, а оно было для нее самым главным.

Она написала несколько вариантов записки преподобному Мэтерсу, но ни один из них ее не удовлетворял. Она рвала записки и разъярялась все больше. Это привело ее в состояние напряжения, совершенно несоизмеримое с причиной, которой оно было вызвано.

Со времени моего последнего разговора с Мэг об отце я неоднократно и безуспешно пыталась соблазнить ее снова поговорить о нем, но, кроме впечатления, что Мэг скорее симпатизирует моему отцу, нежели маме, мне ничего нового узнать не удалось.

Стоял чудесный весенний день. Я пересекала площадь вблизи пруда, на берегу которого сидели два старика. Я сразу же их узнала, потому что они приходили сюда почти каждый день. Двое рабочих с фермы, вернее бывших рабочих, так как они были слишком стары, чтобы работать, коротали свои дни, сидя на берегу и тихо беседуя. Проходя, я пожелала им доброго утра.

Тропинка вела меня к дому викария. Природа была прекрасна в это время года: цвели каштаны, а вдоль изгороди пробивались фиалки и щавель. Разве можно сравнить такую красоту с заливным из угрей на лондонских рынках, о которых тосковала Мэг!

Я засмеялась про себя. Должно быть, это очень забавно: матушка, стремящаяся к былому великолепию, и Мэг, мечтающая о лондонских рынках! Хотя большинство людей склонны хотеть того, чего не имеют,

Наконец, я подошла к дому викария — длинному серому каменному зданию с приятным садиком перед ним и, увы, кладбищем позади.

Викарий принял меня в неубранной гостиной, окна которой выходили на кладбище. Он сидел за конторкой, где громоздились разные бумаги.

— А, мисс Хэммонд! — произнес он, подняв очки на лоб.

Викарий был м.ягким человеком, и я сразу же прочла дурные предчувствия во взгляде его водянистых серых глаз. Он был миролюбив и догадался, что над его счастливым состоянием может нависнуть угроза, что часто случалось после получения посланий от моей матушки. Когда же я сказала, что принесла ему записку, в его глазах появился страх.

— Думаю, нужен ответ! — вежливо заметила я, протянув ему записку.

— О да, да…

Он спустил очки на нос и слегка повернулся так, чтобы я не увидела его реакции на мамино послание.

— Господи, Господи, — произнес он с ужасом в глазах. — Это касается пасхальных цветов. Миссис Картер закупила их и, естественно…

— Разумеется, — ответила я.

— И она… попросила мисс Оллдер помочь ей расставить их, а мисс Оллдер, думаю, согласилась это сделать. Так что видите…

— Да, вижу! Я понимаю.

Он благодарно улыбнулся мне.

— Итак… если вы передадите вашей матушке мои извинения и… объясните, что дело не в моей власти… Полагаю, писать нет необходимости?

Хотя я прекрасно знала свою матушку, но мне было жаль и его.

— Я объясню! — сказала я.

— Благодарю вас, мисс Хэммонд. Пожалуйста, передайте мои сожаления!

— Передам, — пообещала я ему.

Я вышла из дома викария, но домой не спешила: я понимала, что будет гроза. Мне не терпелось, конечно, узнать, какое может иметь значение, кто расставляет цветы. Почему для мамы это было так важно? Неужели дело в этом пугале — миссис Картер? Конечно, в дни своего влияния цветы расставляла бы мама. Она решала, будут ли они украшать кафедру или алтарь. Но все это казалось мне таким мелким… Я одновременно и сердилась, и жалела ее. Хорошенько обдумывая, как сообщить ей неприятное известие, я не спешила домой.

Она уже ждала меня.

— Ты долго пропадала. Ладно… Принесла ответ?

— Не было необходимости писать, — ответила я. — Миссис Картер уже закупила цветы, а мисс Оллдер помогает их расставлять, потому что ее попросили об этом.

Мама посмотрела на меня так, как будто я сообщила о каком-нибудь великом несчастье.

— Нет! — закричала она.

— Боюсь, так он и сказал. Ему очень неловко и, кажется, действительно жаль тебя расстраивать!

— О, да как он смеет! Как он смеет!

— Ну ты же видишь, он объяснил, что не может больше ничего сделать, так как миссис Картер закупила цветы!

— Эта простолюдинка!

— Викарий тут не при чем.

— Не при чем?

Ее обычно бледное лицо побагровело. Она тряслась, и губы ее дрожали.

— В самом деле, мама! Это всего лишь пасхальные цветы! Ну какое имеет значение, кто их расставит?

Она закрыла глаза. Я увидела, как на ее виске быстро пульсировала жилка. Вдруг она тяжело вздохнула и покачнулась. Я успела подбежать к ней и подхватить, когда она начала падать. На губах ее я заметила пену.

Мне захотелось закричать: «Это абсурдно! Это смешно!» Но я испугалась: это было нечто большее, чем гнев.

К счастью, рядом стояло большое удобное кресло. Я сумела усадить в него маму и позвала Мэг.

Втроем — я, Мэг и Эми — мы уложили маму в постель.

Пришел доктор, и Мэг проводила его к маме, а я стояла на ступеньках и слушала.

Мисс Гловер, моя гувернантка, вышла и увидела меня.

— В чем дело?

— Мама заболела.

Мисс Гловер постаралась изобразить сочувствие, но не очень успешно. Она, как и другие до нее, оставалась в нашем доме только до тех пор, пока не найдется местечка получше. Однако она прошла со мной в гостиную, чтобы дождаться ухода доктора.

Я слышала, как он спустился с Мэг и сказал:

— Я загляну во второй половине дня. А там посмотрим.

Мэг поблагодарила его и вошла к нам в гостиную. Она посмотрела на меня глазами, полными тревоги. Я поняла, что она тревожилась скорее за меня, чем за маму.

— Что случилось? — спросила мисс Гловер.

— Он говорит, что это апоплексический удар.

— Что это такое? — поинтересовалась я.

— Это плохо. Но мы еще точно не знаем. Подождем.

— Как ужасно, — сказала мисс Гловер. — Она?..

— Он, кажется, не уверен. Он вернется. Она… очень плоха…

— А ничего, что она одна? — спросила я.

— Он ей что-то дал. Сказал, что она не будет об этом ничего знать…пока. Он собирается вернуться и привести с собой молодого доктора Эгхэма.

— Это ужасно, — сказала я. — Она, должно быть, действительно больна.

Мэг посмотрела на меня грустным взглядом и печально произнесла:

— Думаю, так.

Мисс Гловер предложила:

— Ну, если я чем-нибудь могу помочь…

И тут же она вышла. Мисс Гловер не была заинтересована работой у нас. Сегодня утром ей пришло письмо. Я догадалась, что это было предложение нового места, которое подходило ей больше, чем воспитание девочки из коттеджа, даже если он назывался домом, в котором жила особа с манерами светской дамы, но без средств, чтобы удовлетворить свои претензии.