Виктория Холт - Королева-распутница

• Название: Королева-распутница
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996

Имя Виктории Хольт стало популярным буквально в считанные дни, когда одна за другой появились книги этой известной во многих странах английской писательницы, издававшей также романы под псевдонимами Филиппа Карр, Джейн Плейди. «Мадам Змея». «Отравительница» и «Королева-распутница» (трилогия) — романы не столько исторические, сколько любовные. Хотя запоминаются точностью деталей, характеров, описанием быта и семейных отношений. И, конечно, образом главной героини Катрин, Екатерины Медичи, итальянки, ставшей французской королевой, страстно жаждущей любви короля Генриха, власти и… смерти соперницы Дианы де Пуатье. Исторический роман-трилогия («Мадам Змея», «Отравительница», «Королева-распутница») — один из самих интересных среди принадлежащих перу замечательной английской писательницы Викторин Хольт, и его жанр можно определить как любовно-приключенческий. Неуемная жажда власти, стремление править страной, руководя действиями своих детей, коварство королевы-матери, Екатерины Медичи, стали причиной многих загадочных и страшных преступлений во Франции во второй половине XVI века.

---

— Они сказали… что они… сделают это со мной?

Она кивнула.

— Я не верю в это. Такие люди, как Колиньи… Телиньи… мой дорогой Ларошфуко!

— Мой милый, толпа берет дело в свои руки. Когда чернь поднимается, лидерам приходится давать ей свободу в обращении с узниками. Ты помнишь Амбуаз и те казни? Я заставила тебя смотреть на них, потому что я хотела, чтобы ты знал о таких вещах. Ты со своими братьями и сестрами видел, как людям отрывают конечности… как они переживают тысячу смертей… мучительных и долгих.

— Не говори об этом! — закричал король.

Он упал навзничь. Он кусал свои кулаки; она увидела пену на его губах. Она не хотела, чтобы он полностью терял контроль над собой, потому что тогда он требовал крови. Она должна держать его в страхе, на грани между здоровьем и болезнью.

— Карл, возьми себя в руки. Еще не поздно. У тебя есть много друзей. Я позвала некоторых из них. Они ждут сейчас встречи с тобой.

Он уставился на нее широко раскрытыми растерянными глазами.

— Твои друзья, мой дорогой сын, — сказала она, — заслонят тебя от ужасной судьбы, которую готовят тебе предатели. Возьми себя в руки, мой дорогой. Мы должны бороться; мы одержим победу. Думаешь, твоя мать позволит кому-то обидеть ее мальчика? Она уже разработала план борьбы с твоими врагами; твои друзья готовы помочь ей. Предатели вынашивают свои планы; но истинные друзья короля знают, что делать. Встань, мой дорогой.

Она погладила его пальцами по щеке.

— Так-то лучше, дорогой. Твоя мать, которая всегда защищала тебя, защитит тебя и сейчас; на совете, который ждет короля, ты увидишь величайших людей Франции, готовых с оружием в руках сражаться с предателями, которые хотят причинить тебе зло. Ты воспрянешь духом, дорогой сын, увидев их. Ты пойдешь на совет?

— Да, мама.

— И ты поверишь в то, что я и мои друзья узнали с помощью серьезной работы?

— Да, мама.

— Идем, мой дорогой. Мы освободим тебя от чар, которые напустили на нашего короля враги.

Карл колебался, и Катрин продолжила:

— Знаю, это тяжело. Адмирал прибегает к помощи колдовства. Он наклонился в момент выстрела. Рядом с ним был дьявол. Теперь он всегда находится возле адмирала. Но мы одолеем сатану нашей собственной магией, мой сын; ты знаешь, что в любви матери к сыну, в верности настоящих друзей есть нечто магическое. Существует добрая магия; злые духи боятся добра.

Она подвела его к двери. Он уже поддался ее гипнозу, как в детстве. Он не доверял ей; она пугала его, но он был вынужден следовать за Катрин, подчиняться матери.

Первым человеком, которого он увидел в зале заседаний, стал Генрих де Гиз.

Герцог низко поклонился королю.

— Я вернулся, Ваше Величество, — сказал он, — как только услышал, что вы нуждаетесь в моей шпаге.

Здесь же находились его дяди и братья. Каждый несколькими словами подтвердил свою лояльность королю. Они заявили, что пренебрегли риском оказаться у него в немилости, поскольку могли понадобиться ему.

Король заметил, что все участники совещания были католиками. Они говорили о заговоре против короля и королевской семьи, раскрытом их шпионами. Они призывали к немедленным действиям, просили у короля разрешения начать их.

Карл обвел взглядом группу мужчин и испытал желание броситься на пол и отдаться приближающемуся приступу. Он хотел убежать от реальности в свой безумный фантастический мир. Он не знал, как долго ему удастся сдерживать себя. Он ощущал неистовое биение сердца, ему было трудно дышать. Стоя здесь, он думал о суровом, но добром лице адмирала, о последних словах Колиньи, обращенных к нему: «Берегитесь вашего злого гения…»

Этот злой гений находится рядом с ним… глаза матери казались огромными… такими огромными, что он не мог скрыться от них; глядя в них, он, казалось, видел все ужасы, которые она описывала ему; Карлу мерещилось, что он находится не в этой комнате, а в камере пыток; над ним наклонялся палач с суровым и добрым лицом Гаспара де Колиньи.

Карл услышал собственный голос; он прозвучал тихо из-за оглушительной пульсации крови в голове; король знал, что он кричит.

— Клянусь Господом, если вы решили убить адмирала, я согласен, Господи, но тогда вы должны уничтожить всех гугенотов Франции, чтобы никто не упрекнул меня в этом кровавом поступке!

Он заметил улыбку торжества на лице матери. Карл отвернулся от нее. Он отчаянно дрожал и брызгал слюной на бархатный камзол.

Король посмотрел на Катрин. Его злой гений!

— Это твое желание! — сказал он. — Убивать… убивать… убивать!

Карл бросился к двери комнаты и закричал:

— Так убей… убей… всех. Да! Смерть… кровь… кровь на мостовых… кровь в реке. Убей их всех, если ты этого жаждешь.

Он побежал, плача, в свои покои. Участники совещания растерянно переглянулись. Короля они редко видели в таком жалком состоянии.

Катрин резко повернулась к ним лицом.

— Господа, — произнесла она, — вы слышали приказ короля. У нас мало времени. Обсудим наши планы.

Совещание продолжилось.

— Господин де Гиз, будет справедливым доверить вам уничтожение адмирала и его людей возле Сент-Жермен л'Оксеруа.

— Мадам, вы можете быть спокойной, предоставив мне убийцу моего отца.

— Господин де Монпансье, вы возьмете на себя приближенных Конде.

— Мадам, — спросил Монпансье, — а что насчет самого молодого принца?

— Разве король не сказал: «Убейте всех гугенотов»? — произнес де Гиз. — Почему вы хотите сделать исключение для принца Конде? Король велел убить всех гугенотов, включая Конде, Наваррца, Ларошфуко — всех.

Катрин помолчала. Снова возникла старая проблема. Она посмотрела на принцев де Гизов. Они держались самоуверенно, в них горели амбиции. Генрих де Гиз уже завладел Парижем. Что, если будут уничтожены все принцы Бурбоны? Между домом Валуа и домом де Гизов и Лорренов не останется никого. Мужчины Валуа не обладали большой силой и крепким здоровьем де Гизов. Она не могла даже сравнить безумного короля или ее дорогого красавца Генриха с Генрихом де Гизом.

Любимый сын Катрин значительно уступал Генриху де Гизу в телесной силе и мужестве. Несокрушимые Гизы являлись прирожденными лидерами. Уже сейчас Генрих де Гиз был готов взять в свои руки организацию резни, словно он был ее вдохновителем. Стоит убрать Бурбонов, и дом Гизов и Лорренов бросится к трону.

Она решила оставить в живых Наваррца и Конде.

Герцог Неверский, сестра которого была замужем за молодым принцем Конде, не хотел смерти своего зятя. Катрин посмотрела на герцога и взглядом воодушевила его заступиться за молодого Конде, что он сделал, проявив красноречие.

— Дадим Конде и Наваррцу шанс сменить веру, — сказала королева-мать.

— Они никогда этого не сделают, — произнес Гиз.

— В таком случае они разделят судьбу остальных, — пообещала ему Катрин. — Но я настаиваю на том, чтобы они получили возможность обращения в католическую религию. Теперь перейдем к практическим вопросам. Что послужит сигналом? Пусть зазвонит колокол Дворца Правосудия. К этому времени все должны быть готовы. Я предлагаю, чтобы это произошло, когда на небе появятся первые признаки рассвета. Сколько в Париже верных нам людей?

— В настоящий момент, мадам, двадцать тысяч, — ответил ей экс-судья. — Позже мы сможем вызвать еще несколько тысяч.

— Двадцать тысяч, — повторила Катрин. — Они все готовы подчиняться герцогу де Гизу?

Герцог заверил ее в этом.

Он дал указание нынешнему судье:

— Месье Ле Шаррон, необходимо запереть все городские ворота, чтобы никто не смог покинуть Париж или войти в него. По Сене не должны ходить корабли.

Катрин, предвидя бунт, настояла на том, чтобы из Отель-де-Вилль была убрана вся артиллерия.

— Позже, господин Ле Шаррон, — сказала она, — вы узнаете, где следует разместить эти пушки.

Ле Шаррон оторопел. Он прибыл на совещание, собираясь обсудить устранение опасного врага, и неожиданно столкнулся с готовящимся массовым убийством. Катрин заметила его колебания и испугалась. Она разделила страх своего сына. Она знала, что сейчас переживает свои самые опасные дни. Один неверный шаг, и все рухнет; вместо гугенотов могут погибнуть ее сыновья, королевский дом Валуа, она сама.

Катрин произнесла резким тоном:

— Приказы будут отданы не ранее утра; месье Ле Шаррон, предатели нашего католического дела не смогут рассчитывать на пощаду.

— Мадам, — сказал испуганный Шаррон, — я — ваш слуга.

— Я рада за вас, месье, — произнесла холодным тоном Катрин.

Они продолжили обсуждение планов. Каждый католик повяжет на руку белый платок и нарисует на шляпе белый крест. Все должно быть продумано до мелочей. Нельзя допустить даже один неверный шаг.

Наконец совет разошелся; началось выматывающее нервы ожидание.

Катрин казалось, что ночь никогда не кончится. Она еще не испытывала подобного страха. Она расхаживала по своим покоям; полы ее черного платья разлетались, губы были сухими, сердце трепетало, руки дрожали; она безуспешно пыталась обрести покой, который королева-мать сохраняла в течение многих опасных лет.