Вейкко Тэхкэ - ПСИХИКА И ЕЕ ЛЕЧЕНИЕ: Психоаналитический подход

• Название: ПСИХИКА И ЕЕ ЛЕЧЕНИЕ: Психоаналитический подход
• Автор: Вейкко Тэхкэ
• Издательство: Академический Проект
• Жанр: Медицина
• Год: 2001
• ISBN: 5-8291-0112-2

Вейкко Тэхкэ.

Психика и её лечение:

психоаналитический подход

В данной монографии дается описание как общей психоаналитической теории развития человеческой психики, так и теории природы и элементов психоаналитического понимания, и приложения двух этих теорий к психоаналитическому лечению пациентов, представляющих психотический, пограничный и невротический уровни психопатологии. Книга финского психоаналитика признана специалистами лучшим на сегодняшний день отражением западного психоанализа.

Книга адресована как профессиональным психологам, так и всем тем, кто интересуется данной тематикой.

Veikko Tahka. MIND AND ITS TREATMENT: A Psychoanalytic Approach

«Психика и ее лечение» Вейкко Тэхкэ – результат более чем сорокалетнего научного опыта финского психоаналитика, исследователя, клинициста и преподавателя – в действительности не одна, а скорее две книги. Во-первых, это книга о развитии психики, динамическом психическом эволюционном процессе с его самых ранних начал до достижения личной автономии и эмансипации, то есть взрослости. Со всеми возможностями на этом пути для неадекватного, нарушенного и отклоняющегося развития или недоразвития. О возникновении множества психических расстройств психопатологического спектра, явно психотических, многообразно пограничных и типично невротических. И во-вторых, эта книга о лечении, психоаналитической терапии этого множества недугов.

---

В следующих разделах будут рассматриваться некоторые общие принципы ремобилизации и дальнейшей помощи эволюционным процессам в психоаналитическом лечении пограничного пациента.

Предпосылки для возобновления структурообразования

В пограничной патологии фазово-специфическая эволюционная неудача в основном проявляется как прерывание и задержка в процессах функционально-селективной идентификации. Следовательно, обдумывая перспективы вхождения аналитика в качестве нового эволюционного объекта в закрытый, по-видимому, репрезентационный мир пограничного пациента, требуется сперва рассмотреть предпосылки для таких структурообразующих процессов в аналитических взаимоотношениях.

Для этого мы можем использовать общие предпосылки для функционально-селективных идентификаций в нормальном развитии. Как было сказано в части I, самыми важными среди этих предпосылок считались следующие: Достаточная эмпирическая безопасность переживания Собственного Я, доступность примитивно идеализируемых функциональных моделей и терпимые фрустрации для запуска процесса идентификации.

Безопасность переживания Собственного Я

В связи с лечением шизофренических пациентов подробно говорилось о том, что переживание базисной внутренней безопасности обязательно для возобновления процессов функционально-селективной идентификации. Так как любое приобретение новой функциональной способности Собственным Я посредством идентификации означает соответствующую утрату функционального объекта, на это нельзя отважиться в обстоятельствах, где не обеспечено в достаточной мере эмпирическое присутствие хорошего объекта как защищающего переживание Собственного Я.

Общим выражением эволюционной остановки пограничного пациента, по-видимому, является регулярное отсутствие внутренней безопасности, которая была бы нужна для продолжения процессов структурообразования, начиная с определенной точки в его раннем развитии. До установления константности Собственного Я и объекта безопасность переживания Собственного Я в значительной степени зависит от переживаемого присутствия функционального объекта либо в качестве удерживаемого внешнего объекта, либо в качестве его интроективной репрезентации. Пограничные пациенты, по-видимому, часто страдали от утрат или тяжелых нехваток в функциях удержания первичных объектов на определенных стадиях своей сепарации-индивидуации. Как подчеркивалось Кернбергом (1975,1976), этот период часто может быть той уязвимой стадией развития, которую Малер (1968) назвала подфазой сближения.

Регулярным феноменом, обнаруживаемым у большинства пограничных пациентов, является нехватка доступных успокаивающих интроектов и их (пациентов), по-видимому, недостаточная способность или мотивация интроективно использовать свои текущие объекты, включая аналитика. Хотя эти пациенты вроде бы извлекают пользу из атмосферы поддержки и присутствия аналитика во время сессий, они склонны не проявлять особого стремления к формированию новых аналитико-дериватных интроектов. Хотя пограничные пациенты показывают специфические нехватки тех внутренних регуляций, которые в ходе нормального развития большей частью приобретаются через идентификации с успокаивающими и регулирующими напряжение интроектами, получаемыми от функционального объекта, они склонны проявлять специфическое сопротивление принятию таких регулирующих тревогу внутренних присутствий аналитика, как это предлагается им в поддерживающих терапевтических отношениях. Для понимания этого положения, а также для должного функционирования в такой ситуации аналитика следует более подробно рассмотреть смыслы поддерживающего окружения и нового эволюционного объекта для пограничного пациента. В такой дискуссии представляются полезными сравнения между пограничными и шизофреническими пациентами в данных отношениях.

Поддерживающая атмосфера, когда она устанавливается с пограничным пациентом, часто имеет совершенно иной оттенок, чем в случае с шизофреническими пациентами. В то время как в случае шизофренического пациента атмосфера насыщена мотивацией аналитика предложить себя в качестве нового объекта для пациента для восстановления и сохранения переживания Собственного Я у последнего, в случае пограничных пациентов поддержка, как правило, переживается аналитиком в большей мере как предложение им основы для дальнейшего развития уже установившегося, но застывшего переживания Собственного Я у пациента. В то время как новые аналитико-дериватные интроекты являются психологически сберегающими жизнь для шизофренического пациента, для пограничных пациентов такие новые интроекты будут нужны главным образом как обеспечивающие основу и репрезентативный материал для возобновленных процессов структурообразующей идентификации. На психотическом и пограничном уровнях патологии аналитик вступает в крайне различные эмпирические миры вследствие отличий в фазово-специфических неудачах пациентов и в том, как они будут проявляться в аналитических взаимоотношениях.

Но почему пограничный пациент не желает использовать установившиеся поддерживающие взаимоотношения с аналитиком для образования новых регулирующих напряжение интроектов, в то время как шизофренический пациент, восстановившийся от своей регрессии к недифференци-рованности, по-видимому, захочет воспользоваться такой возможностью? Мне кажется, что для более полного понимания такого отличия полезно рассмотреть эту проблему с различных точек зрения.

Я согласен с Бьюи и Адлером (1982), что пограничные пациенты регулярно показывают нехватку «поддерживающих интроектов» с сопутствующей неспособностью выносить одиночество. Однако я хочу подчеркнуть, что нам не следует упускать из виду или недооценивать установившуюся способность этих пациентов поддерживать диффе-рейцированное переживание Собственного Я посредством активного поиска и нахождения объекного переживания, требуемого на данный момент. Даже если сохраняемое переживание Собственного Я пограничного пациента зависит от постоянной доступности внешнего или внутреннего присутствия функционального объекта, его Собственное Я является, как правило, достаточно структурированным, чтобы обеспечить такую доступность объектного переживания.

Вследствие функциональной природы переживания и привязанности пограничного пациента его защита себя необходимым объектным переживанием может казаться неспецифической, дезорганизующей и часто самодеструктивной. Так как пограничный пациент ищет функции, а не личности других людей, его обращение к другим людям, как правило, выглядит случайным, неразборчивым и часто рискованным. При приближении угрозы потери объектного переживания, сопровождаемой легкой генерализованной тревогой, он склонен кидаться к первому возможному объекту, нередко в амбулаторную клинику, с острым чувством того, что «кто-то должен мне помочь». Вместо использования или вдобавок к использованию других людей в качестве функциональных поддержек его переживания Собственного Я пограничный пациент может прибегать к психоактивным химическим средствам для замены присутствия несущего успокоение внешнего объекта. Эмпирическая отделенность наркотиков и алкоголя от объектных образов, а также видимый контроль самого пациента над их поглощением часто придают им характер транзиторных объектов, к которым пациент может развивать пагубную привычку.

Как бы там ни было, но Собственное Я пограничного пациента имеет, как правило, достаточную структуру, чтобы ухитряться оставаться живым психологически. Он научился манипулировать своими внешними объектами и эксплуатировать их, а также активно заботиться о своем «праве на выживание» (Buie and Adler, 1973). Его ценности все еще чисто нарциссические, с воспринимаемым миром объектов, как существующих эмпирически лишь для него и его потребностей. Его методы господства и контроля над этим миром представляют собой важные наполнители его примитивного самоуважения. Это самоуважение все еще является близким дериватом первоначального всемогущества недавно дифференцировавшегося Собственного Я, основанного на неограниченном контроле и владении всецело удовлетворяющим объектом и его услугами. Это всемогущество, неотъемлемо присутствующее в переживании Собственного Я пограничным пациентом, и его методы выживания связаны с его задержанными способами переживания текущих взаимодействий между ним и объектами. Открытие дверей новому объектному переживанию означало бы серьезную угрозу его иллюзии всемогущей самостоятельности, что часто открыто выражается самими пограничными пациентами.

Хотя защита всемогущества существующих структур предстает, таким образом, одним из элементов нежелания пограничного пациента развивать аналитико-дериватные интроекты, она представляет, однако, лишь один аспект исключительно трансферентной природы его объектно-ориентированного переживания, что отличает пограничного пациента от всех других категорий пациентов. Эта исключительность склонна делать любую идеализацию аналитика, которая может развиваться во взаимодействиях с ним пациента, идеализацией трансферентного, а не нового эволюционного объекта, который еще не возник в мире переживаний пациента. До тех пор пока это имеет место, не может быть образовано никаких действительно новых интроектов.