Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым

• Название: Следствие считать открытым
• Автор: Дмитрий Туманов
• Издательство: ACT / Ермак
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028061-0, 5-9577-1714-2

Фацения. Край горных баронов, в связи с ошибкой древних именуемый также РАЙ ГОРДЫХ БАРАНОВ. Страна, в которой частному детективу Мельвалиену Райену всегда находится работа — и всегда, как на подбор, пакостная.

Но на сей раз — дело и впрямь серьезное. Над Фаценией встал знак ВЕЛИКОЙ БЕДЫ — второе солнце, прозванное Огненным Оком, и сам король, очнувшись от привычного безделья, нанимает Мельвалиена — узнать, откуда сей кошмар взялся и как с ним бороться.

Следствие по делу будущего конца света можно считать открытым!..

---

— А кто живет в этом особняке? — поинтересовался я у священника, вспомнив, как туда зашла пленившая нас зеленодольская волшебница,

— Чета архимагов. Оба — беспринципные авантюристы и мошенники, работают на любого, кто им золота отсыплет, — ответил Андарион, наконец справившись с замком и широко распахивая тяжелые ворота своей обители — огромные створки приводились в движение легким толчком руки благодаря хитрой системе противовесов. — Добро пожаловать в Дом Света! — торжественно провозгласил прелат, слегка склонившись перед нами и приложив руку к сердцу.

Какие удивительные люди эти церковники! Все у них имеет особый скрытый смысл — каждое движение, каждый поворот головы, каждая умиротворенная улыбка. И так — всю жизнь! 0 для них это нормально! Вроде бы пустяк, всего ничего, а ты уже получаешь приподнятое настроение и возвышенные чувства. Тебе это нравится и хочется ощутить еще раз и еще. И ты это получишь, причем в таких объемах, что для своих, доморощенных чувств у тебя может и места-то не остаться. А кончается все это тем, что тысячи фанатиков со слезами радости на глазах поют акафисты в унисон своему пастырю и исступленно клянутся в верности. Кровью. Своей, а если понадобится, то и чужой.

У религиозной веры есть одно достоинство, оно же являются и недостатком. Вера не имеет границ и предела, поэтому любой человек может обозначить его сам для себя. Но некоторые не могут остановиться. Поймите меня правильно, я не противник религии вообще и Храма в частности. Просто смотришь иногда на этих несчастных, отбивающих бессчетные поклоны разбитым об пол лбом, и жалко их становится. Безусловно, в вере своей они обрели многое, но все же что-то при этом и потеряли. Таниус и Штырь, истинные правоверные прихожане-горцы, высморкались и спокойно зашли внутрь. А я? Для меня не все так просто. Что же я обрету, перешагнув этот порог? Помощь Единого Храма? Едва ли мне кто-то сможет помочь, кроме меня самого. Сочувствие? А зачем оно мне без помощи? Моральную поддержку? Уже близко, но еще не то. Я по сию пору без напутственного слова и святого осенения как-то обходился, обойдусь и впредь. Сведения?! Да, это как раз то, что мне нужно. Вперед!

Андарион внимательно смотрел, как я колебался, поставив ногу на порог. Ни единого чувства не отражалось на его лице, но когда я все-таки переступил незримую черту, он облегченно вздохнул:

— Вот и все. Церковный суд состоялся. Вы — невиновны.

— И в чем же заключался этот незаметный суд? — недоуменно спросил я.

— Истинное, первородное Зло не может переступить порог Храма, пока святой дух пребывает в нем.

— То есть…

— Если бы вы сейчас не решились войти, — продолжил за меня Андарион, — то я бы снес вам голову. Вот так.

Стальная нить-пружина просвистела над моими волосами, причем это произошло так молниеносно, что даже Штырь не успел дернуться на мою защиту.

— Успокойтесь. Здесь, под сводами Храма, вы в безопасности.

— Больше так не делайте, а то мои товарищи могут неправильно вас понять. Теперь о том, ради чего мы здесь — в Верховном Приходе, в негостеприимном городе Травинкалисе и вообще в Травинате. Девочка по имени Лусани. Что вы знаете о ней? Что с ней связано? Кто она такая? Почему вы молчите? Я чувствую, я знаю, она была здесь! Вы же настоятель Прихода, вы же не можете не знать ничего об этом! Отвечайте! Пожалуйста…

— Пройдемте во внутренний храм. По пути я вам все расскажу, — спокойно, не в пример мне, ответил прелат.

Верховный Приход своей архитектурой и отделкой был похож на любой другой имперский собор — те же девять стрельчатых окон на восходе, те же зеркала, те же багровые занавеси, та же блестящая лепнина, в отличие от замковой церкви Лусара — из настоящего сусального золота.

Но если снаружи Приход впечатлял размерами, то внутри он ими просто подавлял. Колонны были такой толщины, что лишь вшестером можно было обхватить их. Светильники, состоявшие из сотен свеч, поднимались к потолку с помощью лебедок. Чаши треног для благовоний не уступали размером походному котлу, а из одной портьеры можно было пошить одежду для целой деревни. Всюду — изящные резные табуреты из красного дерева для тех, кто не может стоять из-за больных ног или просто устал. В скромных деревенских храмах эту роль выполняют простые скамеечки.

Самым же необычным здесь было наличие маленького внутреннего храма на том возвышении, где в обычных храмах стоит алтарь. По сути, этот храм-малютка и являлся алтарем, только очень большим, он был сплошь отделан золотыми панелями, а наверху выступала площадка с перилами для проповедника. Вход внутрь преграждала двустворчатая дверь красного дерева, сплошь украшенная золотыми завитушками и имперскими рунами. На золотых петлях, исполненных в форме рук, воздетых к небу, лежал золотой же замок в виде сердца.

— Сердце, отданное Небесам, — это суть Единого Храма. — Не знаю, почему я вам доверяю и почему я собираюсь рассказать вам эту тайну, которую собирался унести с собой в могилу. Может быть, это из-за Созерцателя, предавшего Храм. Впрочем, начнем. В незапамятные времена Храму было дано пророчество, что Мессия явится в облике, неотличимом от обычного человеческого. Как гласит легенда, посланница Небес должна была родиться в День Света, день двухсотлетия Империи, который стал ее последним днем. Все, что происходило в этот день в столице, известно нам лишь со слов тех, кто ее погубил. Мы не знаем, что произошло на храмовой горе в Час Света, — эта тайна покрыта мраком до сих пор. Возможно, имперцы могли бы пролить на это свет, но они ушли. Они оставили нас, своих верных слуг, соратников и друзей, на поругание язычникам, как пугливая олениха, спасаясь от стаи голодных волков, бросает им на растерзание своего маленького неокрепшего олененка. Это было бесчестно с их стороны, и после Вознесения им это зачтется. То, что Храм перестал быть имперским, это еще полбеды. Но он вопреки своему названию также перестал быть и единым — Патриархат, смиренно склонившийся перед окровавленными клинками захватчиков и поцеловавший стальную перчатку данийского Регулатора, потерял лицо, а затем и власть. Как и рассчитывали данийцы, в церковных кругах начались склоки — каждый епископат, предоставленный самому себе, стремился занять главенствующее положение, каждый стал трактовать святые писания по-своему. Одни считали, что Мессия покинула Южную Землю на имперском корабле, другие — что она погибла во время бойни в столице. Третьи же, оказавшиеся в большинстве после того, как к ним примкнул Гранселинг — орден рыцарей Храма, — утверждали, что она вообще никогда не рождалась. А сам Патриархат занял выжидательную позицию, исходя из того, что после падения Звездного Сияния главным собором Южной Земли стал возглавляемый мною Верховный Приход, и уж если Мессия действительно появилась в нашем мире, то она придет сюда рано или поздно. Как отличить ее от обычных людей, не знал никто, лишь избранным суждено разглядеть в ней небесную сущность. В частности, такими являлись патриархи — девять самых достойных чад церкви, способных распознать настоящее чудо в сонме грешного колдовства. Так за прошедшие годы мы проверили не один десяток всевозможных претенденток — от грудных младенцев до развратных девиц из местных борделей. После того как во время очередной безрезультатной проверки из собора пропали двадцать золотых подсвечников, во всеуслышание было объявлено, что каждый, кто безосновательно представит очередную «посланницу свыше», будет объявлен возмутителем порядка и передан в ведение светского суда. Больше кандидаток в Мессии у нас не объявлялось вплоть до прошлого года. Тогда, в середине июня, в Верховный Приход прибыл святой брат Эвель Эштринский и привел с собой двух человек — рыжего бородатого лесняка-наемника по прозвищу Таежник и беленькую девочку с редким именем Лусани. Уже само ее имя наводит на некоторые размышления. Вообще южные народы называют так Луну, но на зеленодольском языке это звучит как «ночное солнце», а на фаценско-рантийском еще неприятнее — «темное солнце». И в данийской речи, принцип построения которой совершенно иной, это сочетание звуков имеет смысл что-то вроде «глаз коня». При этом отметим, что в мифах Данидана ночь и день выступают в виде крылатых небесных коней черного и голубого цвета, с начала времен сражающихся за мир и заливающих кровью друг друга рассветный и закатный небосклон. Наконец, в имперском языке это слово также имеет смысл, да еще какой! «Лу» — Верховная, Наивысшая, «Сани» — Властительница, Военачальница, а вместе Лусани — «священная любовь». Почти что Мессия — «Льсэна». Так утверждал Эвель — он бил себя в грудь и с пеной у рта требовал созыва патриархов. Он, так же как любой святой брат, имел на это право, и я, старый мечтатель, поверил ему. И вот в тот роковой день, день летнего солнцестояния, День Света, священный Конклав в полном составе — девять патриархов и его священство Созерцатель — собрался здесь, в Златом Притворе, чтобы взглянуть на девочку. задать ей необходимые вопросы и вынести вердикт. На заседании Конклава никто не может присутствовать, поэтому я, Таежник и доблестный рыцарь Храма милорд Азенвур, бывший тогда постоянным представителем Гранселинга при Патриархате, ожидали решения здесь, на ступенях Притвора.