Юлия Туманова - Богинями мы были и остались

• Название: Богинями мы были и остались
• Автор: Юлия Туманова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018539-1, 5-271-06157-4

Она — взрослая и самостоятельная женщина, однако и на работе, и в личной жизни у нее сплошной кавардак. Ее клиенты оказываются то аферистами, то чудаками. Ее окружает множество поклонников, но тот, который дороже всех на свете, кажется, лжец и подлец!

Что же происходит на самом деле? Кто рядом с ней — друзья или враги? И кто она сама — ловкая мошенница и интриганка или просто запутавшаяся, влюбленная женщина?

---

— Поднимайся, — хрипло приказала я и повесила трубку.

Не успела я отойти от телефона, как снова раздался звонок. Интересно, хотя бы умыться мне сегодня позволят?!

— Это Эдик, нас разъединили…

— Я же сказала, вы ошиблись номером, — спокойно отреагировала я, еще не придя в себя от радости.

— Вы Марина?

— Да, но замуж за вас я не собираюсь.

— А я разве предлагал? — удивились на том конце провода.

— А чего вам надо тогда? Кто вы?

— Эдуард Уклюйко, — представился он вежливо.

— Господи, — выдохнула я и присела, — чего же вы мне голову морочите? Зачем сказали, что свататься собираетесь?

— Э… Так я думал, у вас жаргон такой. Мол, квартиры менять все равно что свататься.

— Ну и аналогия! — поразилась я и услышала звонок в дверь. — Погодите-ка минутку, а еще лучше, перезвоните мне после обеда, ладно?

— У меня времени нет, Мариночка! Вот поужинал и вам позвонил.

— Поужинали?! — не переставала удивляться я по дороге к входной двери.

— Ну, или позавтракал, не знаю. Я по ночам работаю, от этого весь режим сдвинут. Речь не об этом, Марина, я по поводу тех квартир хотел поговорить.

Я его уже не слышала, потому как вошел Егор и мы стали целоваться. Словно пара подростков, сбежавших с уроков.

— Так вы приедете? — На этой фразе я очнулась.

— Куда?

— Ко мне, задаток взять, то есть, наоборот, отдать.

— Почему я должна отдавать вам задаток? — возмутилась я и захихикала — Горькины пальцы, прогуливавшиеся вдоль моего позвоночника, были прохладными и немного шершавыми.

— Марина, что вы смешного видите в том, чтобы разменять наконец мою квартиру?!

— Ничего, — ответила я честно и погрозила Горьке кулаком. Любимый сделал вид, что обиделся, быстро разулся и исчез в ванной. И все-таки сосредоточиться на разговоре мне было тяжело. — Так что там с задатком?

— Я подумал и решил, что те квартиры мне подходят, — медленно произнес он, — так что приезжайте, заберете деньги и как можно быстрее заплатите задаток хозяину.

— Хозяину? — тупо переспросила я, наблюдая, как Горька с влажными, растрепанными волосами, обнаженный по пояс, выходит из ванной. Он отфыркивался, словно котенок, и мне захотелось приласкать его, пригладить отросшую челку, почесать за ушком, чтобы он довольно заурчал. Мой большой, взрослый кот.

— Алло, Марина?

— Алло, алло, — я подула в трубку, постучала об нее ногтем и сказала, с трудом играя голосом сожаление: — Вас не слышно, что-то с линией.

Я отключила телефон без малейшего сожаления.

Горька, дурачась, накинул мне на шею мокрое полотенце и притянул к себе. Наверное, я плохой риелтор, но сейчас мне было на это наплевать.

Егор подвез меня до метро, где мы еще полчаса прощались, не в силах оторваться друг от друга. Никогда еще разлука так не сближала нас.

Свое отражение в вагонном окне я просто не узнала. На меня смотрела молоденькая, очень красивая девушка, и даже в мутном, пыльном стекле было видно, как искрятся ее глаза. Я не выдержала и достала зеркальце, чтобы получше разглядеть эту незнакомку. Конечно, никуда не делись морщинки у глаз, и несколько седых волос в своей соломенной гриве я все же отыскала, но, боже мой, как эти мелочи были приятны моему сердцу! Они придавали даже некий шарм, хотя еще недавно мне казалось наоборот.

Погода была под стать настроению — солнечная игривая весна шумела ручьями, стайки птиц, возвращающихся с юга, казались обнадеживающим многоточием на голубой странице неба. Весь мир вдруг обрушился на меня ласковой, неземной красотой, и каждая мелочь, будь то трамвайный билет или невзрачный, робкий цветок у канавы, вызывала телячий восторг.

Светлана Николаевна была на этот раз в уютном домашнем халатике, и, несмотря на то что в квартире ровным счетом ничего не изменилось, мне показалось, что я здесь впервые. Отсутствие штор меня поразило и сейчас, но только как смелый, оригинальный подход к интерьеру. Неприбранная кухня и надорванные обои в комнате не раздражали. Я чувствовала в себе столько любви, что готова была обниматься с шаткими стульями, грязной раковиной и даже с самой хозяйкой.

— Марина Викторовна, да вы просто светитесь, — заметила та с улыбкой.

И с чего я взяла, что она эгоистичная, расчетливая женщина?

— Давайте к делу, — предложила я весело, хотя работать не хотелось.

— Пойдемте чайку попьем, Мариночка. Вы не против, что я вас так называю?.. Ну вот и отлично, присаживайтесь, — напротив меня возникла огромная чашка и блюдце с печеньями, — собственно, я все вам сказала по телефону. Я готова на все ваши условия, лишь бы поскорее найти покупателей.

— Хорошо, давайте обсудим условия еще раз, — я не стала доставать блокнот, не хотелось портить атмосферу почти семейной беседы, — итак, вы готовы выставить квартиру за ту сумму, которую я называла? — Дождавшись ее смиренного кивка, я ласково продолжала: — Ну тогда вычтите из нее мой гонорар — четыре процента, и, если вас все устраивает, начинаем работу.

— Хорошо, Мариночка. У вас дети есть?

Я радостно закивала, не вдумываясь в смысл вопроса. Мне было так хорошо сидеть в этой большой, светлой кухне, за столом со старой, изрезанной клеенкой, смотреть в окно, где проплывали между веток берез и тополей облака, пить горьковатый чай и хрустеть печеньем, которым впору было бы забивать гвозди.

— Тогда вы меня поймете, — ворковала Светлана Николаевна, подливая в заварку. — Дети — это все, и для них люди идут на любые жертвы.

Она всхлипнула, а я вздрогнула, но от своих прекрасных дум не очнулась. Речь Светланы Николаевны мне казалась чем-то вроде журчания ручейка, беспокойного такого, то жалобного, то возмущенного журчания.

— Понимаете, он пил, так страшно пил! А у меня близняшки на руках да в институте пятый курс! Что я могла? Конечно, я уехала. Он мне за эти годы ни копейки не прислал, да что копейки — Иришку с Анютой ни разу с днем рождения не поздравил. А ведь прожили вместе не год, не два. Пять лет мучилась!

Она подперла рукой щеку, и я, оторвавшись от своих прекрасных видений, вдруг рассмотрела все ее пятьдесят лет, все ее одиночество, всю озлобленность против этого мира. Она, как могла, искала свое место в жизни, как умела, сопротивлялась напастям и несчастьям. И вот очерствела, постарела, хотя еще довольно привлекательна и энергична.

Я чуть уже не плакала, разбередив саму себя, разжалобив. Я готова была сама купить у Светланы Николаевны ее квартиру, причем втридорога. Но у меня не было таких денег.

— А Владик меня жалеет, утешает. Я сначала дочку хотела за него отдать, но потом сама прикипела. Анька-то моя еще найдет себе…

Ее слова органично вписывались в мои тоскливые размышления, я была как под гипнозом. И только тоненький голосок оттуда-то изнутри: «Осторожней! Осторожней!» Я не чувствовала опасности, да ее и не было. Передо мной сидела несчастная баба, которую стоило пожалеть, поддержать, посочувствовать. А внутренний голос все не хотел умолкать. Женщина слишком нагло выставляла напоказ свою бедность. Лелька назвала бы это игрой на публику, фыркнула и сказала бы Светлане Николаевне все, что о ней думает. А я сижу и наматываю на кулак розовые сопли, убеждая саму себя, что человек человеку друг. Да меня же просто используют!

Последняя мысль (догадка!) просто ошеломила меня. Я сосредоточилась и стала исподтишка наблюдать за хозяйкой. Пару раз мне показалось, что на лице ее мелькала злорадная ухмылка, а губы кривились не от жалости к самой себе, а от презрения к моей персоне. Я снова прокололась с этой бабой! Она на сей раз сменила тактику, но, как и в начале нашего знакомства, просто ни во что меня не ставила и всячески пыталась обмануть. Господи, я всегда считала это своей прямой обязанностью — надуть клиента, хоть в чем-то обжулить, чтобы просто-напросто почувствовать свою силу, ловкость, профессионализм, наконец! А эта Светлана Николаевна решила, что может так же вести себя со мной! Юлит, пытается меня разжалобить, врет что-то про детей, ради которых пошла на все. Обидеться, что ли? Вот встану и уйду!

Но я понимала, что не уйду. Слишком сильно во мне было любопытство — и профессиональное, и человеческое. За сколько и как быстро продам я эту халупу?! Встретимся ли мы еще с Владом? Как он будет вести себя с любовницей? Что придумает в следующий раз Светлана Николаевна, чтобы вырулить за квартиру как можно больше?

Понимаю, это не мое дело, но любопытство сильнее логики! И потом, моя мама всегда говорила, что все в этой жизни не зря. Ничего не бывает напрасно — ни слова, ни встречи, ни расставания. Не бывает напрасных улыбок и слез, как не бывает случайных в твоей жизни людей. Что бы сказала мама сейчас?

Зачем мне эта Светлана Николаевна и ее Владуня? Просто клиенты. Но я могла бы не приезжать сюда, могла бы выйти не на той остановке или просто не ответить на звонок Светланы Николаевны. Могла бы встретиться с другими, более достойными или менее противными людьми. Почему все так, а не иначе? И кто скажет, что правильнее?