Герберт Тихи - Край безымянных вершин (отрывки)

• Название: Край безымянных вершин (отрывки)
• Автор: Герберт Тихи
• Издательство: ФИЗКУЛЬТУРА И СПОРТ
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1961

Отрывки из книги «Край безымянных вершин» рассказывают о некоторых, наиболее интересных эпизодах путешествия, которое совершил автор от столицы Непала – Катманду через весь Западный Непал до индийской границы. За эти четыре месяца сложилась и прошла испытания дружба между руководителем отряда и его верными спутниками шерпами. Благодаря этому на следующий год они покорили гималайский гигант Чо-Ойю (8153 метра).

---

Мои спутники попрощались со мной, Пазанг обещал не задерживаться, и вот они уже скрылись вдали.

Пока мои друзья ходили в Каигон, я решил тоже не лениться. В первый же день я взошел на скалистый горб к северу от лагеря; отсюда открывался необычайный вид на сверкающие льдом пики. На следующий день я поднялся по западному склону долины на гребень, заслонявший вид снизу, и моим глазам предстала «Гора между двумя озерами». К сожалению, из-за дальнего расстояния нельзя было определить, доступна ли она для восхождения. Третий день я посвятил разведке в южном направлении, взобрался на ледник и увидел еще целый ряд вершин.

Итак, слова пастуха подтвердились, вершин оказалось больше чем достаточно. Оставался вопрос: сможем ли мы штурмовать какие-нибудь из них? И какие именно выбрать для попытки?

По вечерам я был занят «гастрономическими опытами», если можно говорить о гастрономии, когда располагаешь столь скромным выбором. Мне давно хотелось выяснить, нельзя ли, смешав цамбу и муку, испечь что-нибудь более похожее на хлеб, чем излюбленные шерпами сухие лепешки – чепати. Я мечтал о мягком хлебе, с коркой и мякишем. Шерпы еще увидят, что я отлично могу обходиться сам!

К сожалению, среди зерен кукурузы часто попадались камешки, которые Пазанг, с его ограниченным запасом английских слов, называл довольно метко – «скалы». Для перемалывания камней человеческие зубы не очень приспособлены, – во всяком случае, мои. Но, когда поздно вечером разбиваешь лагерь и суешь в рот что попало, мечтая поскорее лечь, не так-то просто избежать близкого знакомства с горными породами Гималаев… Эти ужины уже стоили мне не одного зуба.

Впрочем, было бы несправедливо взваливать всю вину лишь на одни кукурузные зерна. Существует еще нечто, именуемое тибетским сыром. Он приготовляется из якового молока, содержащего довольно много жира, и имеет форму палочек, которые твердостью превосходят корунд. Вкус этих палочек приятно-кисловатый. Может быть, какой-нибудь аскет с многолетним навыком и способен ждать, пока сыр сам растает у него во рту, однако, когда у вас сводит кишки от голода, трудно устоять против соблазна откусить хороший кусочек. А уж после этого ваши зубы с нежностью вспоминают мягкие гималайские камушки.

Помню, как в Чхаркабхотгаоне этот сыр расколол мне коренной зуб и набился в трещину. Сырная «пломба» оставалась на месте не только до конца путешествия, но и когда я вернулся в Европу. Дома я пошел к зубному врачу. Закончив операцию, врач заявил мне, что в трещине сидел… «осколок самого зуба». Мне не хочется дурно отзываться об этом дантисте, он ведь не знал, что такое тибетский сыр…

Итак, моим зубам пришлось уже пережить немало испытаний. И вот теперь я решил приготовить себе что-нибудь мягкое. Я смешал муку, цамбу, соль и воду, замесил на листе железа тесто, слепил булочки и поставил на огонь. Выждав положенное время, я снял булочки с огня, остудил их и принялся уписывать. Вкус занимал меня меньше всего – мягкость, вот о чем я мечтал! И действительно, под коркой оказался мягкий тягучий мякиш. Но вот что-то предательски хрустнуло у, меня на зубах. Странно, уж я ли не старался!.. Откуда попали камешки в булку? Я вынул твердый комочек и спрятал в карман, чтобы исследовать его позднее: костер прогорел – и я не мог ничего разглядеть. Затем стал жевать дальше, уже осторожнее. Что это? Еще камешек… и еще…

Теперь я стал прощупывать языком каждый кусочек и сразу ощутил какое-то изменение в зубах. Довольно скоро я пришел к выводу, что у меня во рту что-то не так: там, где была гладкая поверхность, нащупывались дыры. Ну конечно, тягучий хлеб вытащил расшатанные сыром и камнями пломбы.

На третий день мои скудные запасы стали подходить к концу. Тщетно всматривался я вдаль, пытаясь обнаружить свой отряд. Вышел на разведку, но скоро вернулся. На солнце было так жарко, что я разделся и лег загорать – первого ноября, на высоте 4000 метров! Долго я лежал, изучая местный животный мир. Несколько грызунов… На склоне вдали – стадо диких овец… И ни одной птицы.

Под вечер я вскипятил чай, использовав для заварки плоды, которые собрал на кустах возле пещеры. Получилось несладко и невкусно. Быстро стемнело, началась еще одна ночь в обществе крыс.

Утром четвертого дня я еще нетерпеливее всматривался вдаль, чувствуя, как вместе с голодом нарастает и раздражение. Шерпы ведь знают, что мне нечего есть, – чего же они прохлаждаются в Каигоне? Тоже, называется, товарищи!..

Я замерз и стал неуклюже подпрыгивать, пытаясь согреться. В этот самый миг и показался Пазанг. Он шел широким шагом, с внушительной ношей на спине. «Должно быть, несет куртку и спальный мешок», – решил я. Пазанг явно спешил. Увидев меня, он просиял:

– Остальные сейчас придут. Я принес еду! – И с этими словами он вытащил из рюкзака жареную курицу.

Никто не мог сравниться с Аджибой в приготовлении жареных кур! Я принялся пожирать ее, а Пазанг рассказывал:

– Мы не могли вернуться сразу. Целый день ушел на покупки. Мы несем шесть килограммов меда, муку, цамбу, на две недели конопли, двух кур и живую овцу.

Ничего не скажешь, постарались на совесть!

В довершение Пазанг сообщил, что захватил с собой Аджибу, а кассу сдал на хранение старосте.

Четверо носильщиков, столько продовольствия и снаряжения, – ну уж теперь против нас не устоят никакие горы!

Мы собирались сначала взойти на несложную вершину к югу от лагеря. Кстати, оттуда открывался хороший вид на окружающие горы.

Закончив приготовления, мы вышли из пещеры и стали подниматься мимо кривых березок, затем по большим лугам с огромными маками и дальше через скудные пастбища и осыпи. Лагерь разбили на морене. Не сразу удалось собрать среди камней достаточно льда, чтобы вскипятить чай.

В лагере было холодно и не слишком-то уютно, но зато нашему взору представился великолепный вид. Еще долго после того, как стемнело, далекие снеговые вершины сияли бело-желтым светом. Увы, того, кто позволил себе долго любоваться этим упоительным зрелищем, ожидала суровая кара: я окоченел от холода и вынужден был забраться в палатку.

На следующее утро солнце показалось очень поздно. Мы лишний раз познали, как важно ставить палатку в таком месте, куда солнечные лучи проникают пораньше. Конечно, вечером трудно угадать, где именно выглянет завтра солнце и как лягут тени, но стремиться к этому надо!

Аджиба, Гьялсен и Пемба стали переносить палатки. Мы с Пазангом начали восхождение.

Через моренный участок мы вышли на ледник. Здесь пришлось надеть кошки, однако страховка еще не требовалась. Первое восхождение прошло сравнительно быстро, и вот мы уже на вершине – 5600 метров над уровнем моря. Но здесь оказалось, что это всего лишь начало длинного гребня, простирающегося в западном направлении. Гребень венчала основная вершина, высотой около 6000 метров. Что ж, попытаемся взять и ее!

В три часа гребень привел нас к опасному месту. По обе стороны вниз, на глубину тысячи метров, обрывались крутые склоны, а снег здесь был неровный и рыхлый. Мы сели на «седло» верхом и продолжали движение таким образом, пока не добрались до твердого льда. Дальше требовалось вырубать ступеньки. Думаю, что мы справились бы с новым препятствием, но на это ушло бы немало времени, а солнце уже спустилось довольно низко. Нам нужно было успеть вернуться в лагерь. Предыдущей ночью стоял тридцатиградусный мороз – не могло быть и речи о ночевке под открытым небом без теплой одежды.

Мы повернули и приступили к спуску. В одном месте мы обнаружили, что можем значительно сократить путь, если скатимся вниз по крутому леднику.

Я спросил Пазанга, что он думает об этом.

Он долго и внимательно разглядывал обрыв, потом заявил:

– Лучше не пробовать. Неизвестно, что прячется вон там. – И Пазанг указал на маленький горбик.

Сам я был почти убежден, что на леднике нет больших трещин, однако не стал настаивать, и мы продолжали, напрягая последние силы, спускаться тем же путем, что поднимались.

В лагере нас встретили горячим чаем, и мы быстро повеселели. Пусть нам не удалось взять вершину, зато мы разведали местность, испытали друг друга в деле и прониклись взаимным доверием, а это в горах важнее всего. Я был очень доволен, хотя почти всю ночь не спал: несмотря на спальный мешок, я дрожал от холода. Рано утром градусник показал тридцать шесть градусов мороза.

Мы не стали снова пытать счастья на вершине, которая так легко отбила нашу атаку. Несколько западнее на том же гребне возвышался другой пик, и я предпочел попробовать взять его. Мы навалили на спину палатки, дрова и прочее имущество и перенесли лагерь в другой конец ледника.

Опасение лавин и камнепадов заставило нас разбить палатки прямо на льду, подальше от отвесных стенок. Двое шерпов остались работать в лагере, а Пазанг, Аджиба и я пошли разведывать подходы к вершине. Как это часто случается, трудно было отдать предпочтение какому-то одному пути. Мы видели два равноценных и одинаково ненадежных варианта. Первый путь вел к западному предвершинному гребню; дальше мы могли только гадать, но следовало опасаться больших расщелин.