Джон Толкиен - Две башни

• Название: Две башни
• Автор: Джон Толкиен
• Жанр: Фэнтези

Это вторая часть трилогии Джона Рональда Руэла Толкиена о древнем Средиземье.

Судьба разделяет хранителей Кольца. В неравной схватке с орками гибнет Боромир, а хоббиты Мерри и Пиппин попадают в плен. Арагорн, гном Гимли и эльф Леголас отправляютсяна поиски друзей. А между тем Фродо и Сэмми уже почти у Ворот Мордора. И ведет их через мрачные земли Повелителя Тьмы странный проводник...

---

— Я бы заплатил золотом, чтобы меня избавили от этого, — сказал Леголас.

— Вы не видели их, поэтому я прощаю вашу шутку, — сказал Гимли. — Но вы говорите, как глупец. Вы считаете прекрасными залы, в которых живут ваши короли в Чернолесье и которые им давным-давно помогали строить гномы? Они лишь лачуги в сравнении с подземельями, которые я видел здесь — неизмеримо огромные залы, полные прекрасной музыки воды, которая капает в озера прекрасные, как Келед-Зарам при свете звезд.

И, Леголас, когда факелы зажжены и люди ходят по песчаному дну под отражающими эхо куполами, ах! Тогда, Леголас, драгоценные камни, хрусталь и жилы руды сверкают за полированными стенами; и свет преломляется в мраморе, прозрачном, как рука королевы Галадриэль. Там колонны белого, шафранового и глубоко розового цвета, Леголас, изваянные в формах, возможных лишь во сне: они выходят из многоцветного пола, навстречу сверкающим подъемам крыши — развевающиеся крылья, занавеси, прекрасные, как замершие облака, копья, знамена, башни висячих дворцов! Спокойные озера отражают их: сверкающим мир смотрит из темных бассейнов, покрытых чистым стеклом; города, равных которым не представлял себе и Турин во сне, тянутся улицами и площадями со множеством колонн в темные глубины, куда не проникает свет. И бульк — падает серебряная капля, и круги на стекле заставляют все башни раскачиваться и сгибаться, как водоросли и кораллы в морском гроте. Потом наступает вечер: башни и дворцы тускнеют и вянут — факелы переходят в другие залы и в другой сон. Там зал тянулся за залом, Леголас, пещера открывалась за пещерой, купол за куполом, лестница за лестницей; а извивающиеся тропы уводят в самое сердце горы. Пещеры! Подземелья пропасти Хэлма! Счастлив случай, приведший меня сюда! Я хотел бы остаться там.

— Тогда я желаю вам для вашего счастья, Гимли, — сказал эльф, — чтобы вы благополучно вернулись с войны и снова увидели все это. Но не рассказывайте об этом своим родственникам. Судя по вашему рассказу им там мало что осталось делать. Люди этой земли, видимо, достаточно мудры, чтобы молчать: одна семья гномов с молотками и зубилами может многое тут разрушить.

— Нет, вы не понимаете, — горячился Гимли. — Ни один гном не прикоснется к такой красоте. Ни один потомок Турина не будет разрабатывать эти пещеры для камня или руды, даже если бы тут было множество золота и бриллиантов. Разве вы срубаете весной цветущую ветвь дерева, чтобы разжечь костер? Мы заботились бы об этих клумбах цветущего камня, но не беспокоили бы их. С осторожным искусством, крошку за крошкой, маленький обломок скалы в крайнем случае в самые беспокойные дни, — так мы работали бы, и по мере того как проходили годы, мы открывали бы новые пути, новые залы, еще таящиеся в глубинах, куда не заглядывает даже луч света через расщелину в своде. И светильники, Леголас! Мы устроили бы светильники, развесили бы лампы, как когда-то в Казад-Думе; и когда мы захотели бы, мы отгоняли бы ночь, которая лежит там с того времени, как были созданы эти холмы, а когда бы мы захотели отдыха, мы гасили бы эти огни.

— Вы тронули меня, Гимли, — сказал Леголас. — Я никогда раньше не слышал, чтобы вы так говорили. Вы почти заставили меня жалеть, что я не видел эти пещеры. Давайте заключим договор: если мы оба благополучно пройдем через ожидающие нас разные опасности, то отправимся вместе в новое путешествие. Вы посетите со мной Фэнгорн, а я с вами пойду смотреть пропасть Хэлма.

— Это не совсем то возвращение, которое я выбрал бы, — ответил Гимли. — Но я вынесу Фэнгорн, если получу ваше обещание вернуться в пещеры и разделить со мной восхищение перед ними.

— Даю вам свое обещание, — сказал Леголас. — Но увы! На время мы должны оставить мысли о пещерах и о лесе. Смотрите! Мы подошли к концу деревьев. Далеко ли Изенгард, Гэндальф?

— Около пятнадцати лиг полета ворона Сарумана, — ответил Гэндальф. — Пять от устья лощины до брода, а затем еще десять до ворот Изенгарда. Но мы не должны проделать весь путь этой ночью.

— А когда мы придем туда, что мы увидим там? — спросил Гимли. — Вы, может знаете, а я даже не могу догадаться.

— Я сам не знаю определенно, — ответил колдун. — Я был там вчера вечером, но с тех пор могло случиться многое. Однако, я думаю, что вы не скажете, что наше путешествие было напрасным.

Наконец отряд миновал деревья и оказался на дне лощины, где ответвлялась дорога к пропасти Хэлма от дороги, ведущей из Эдораса к броду через Изен. Выехав на опушку леса, Леголас остановился и с сожалением оглянулся. Потом издал неожиданный возглас.

— Там глаза! — сказал он. — Глаза, глядящие из тени под деревьями. Я никогда не видел таких глаз.

Остальные, удивленные его возгласом, остановились и оглянулись; Леголас собирался уже двинуться назад.

— Нет, нет! — воскликнул Гимли. — Делайте что хотите в вашем безумии, но раньше уж спустите меня с этой лошади. Я не желаю видеть никаких глаз!

— Стойте, Леголас Зеленолист! — сказал Гэндальф. — Не возвращайтесь в лес, еще не время.

Еще не успел он закончить, как из деревьев выступили три странные фигуры. Они были не ниже троллей: двенадцать и больше футов ростом. Их сильные тела, крепкие, как у молодых деревьев, были одеты во что-то серое и коричневое. Руки и ноги у них были длинные, со множеством пальцев; волосы у них были неподвижны, бороды — серо-зеленые, как мох. Они пристально смотрели на север. Неожиданно они поднесли свои длинные руки ко рту и послали звенящий возглас, чистый, как звук рога, но более музыкальный и варьирующийся. На их возглас ответили; повернувшись, всадники увидели, что по траве движутся другие создания того же рода. Они быстро шли с севера, идя цепочкой, как журавли в полете; но их огромные шаги позволяли им двигаться быстрее журавлей в полете. Всадники громко воскликнули в удивлении и некоторые положили руки на рукояти мечей.

— В оружии нет необходимости, — сказал Гэндальф. — Это всего лишь пастухи. Они не враги. Мы их в сущности даже не интересуем.

Казалось, так оно и есть: пока он говорил, высокие существа вошли в лес, даже не взглянув в сторону всадников, и исчезли в нем.

— Пастухи! — сказал Теоден. — Где же их стада? Кто они, Гэндальф? Ведь ясно, что, по крайней мере для вас, они не незнакомы.

— Они пастухи деревьев, — ответил Гэндальф. — Давно ли вы слышали о них сказки у костра? Многие дети в нашей стране смогли бы ответить на ваш вопрос. Вы видели энтов, о король, энтов из леса Фэнгорн, который на вашем языке называется Энтвуд. Вы думали, что это название дано лишь по прихоти фантазии? Нет, Теоден, это вы для них лишь случайный персонаж: все годы от Эорла Юного до Теодена Старого для них лишь незаметный промежуток, а все деяния вашего дома касаются и интересуют их весьма мало.

Король помолчал.

— Энты! — сказал он наконец. — В тени легенд я, кажется, немного начинаю понимать чудо деревьев. Я дожил до того, чтобы увидеть странные дни. Долго мы ухаживали за своими лошадьми, строили наши дома, работали нашими инструментами или скакали на помощь войскам Минас Тирита. И это мы называли жизнью людей, жизнью мира. Мы мало беспокоились о том, что лежит за границами нашей земли. У нас были песни об этих существах, но мы позабыли их, оставив только детям, как безобидный обычай. А теперь песни ожили, пришли к нам и ходят живые под солнцем.

— Вы должны радоваться, король Теоден, — сказал Гэндальф. — Не только маленькая жизнь людей теперь в опасности, но также и жизнь существ, которых вы считали персонажами легенд. У вас есть союзники, хотя вы о них можете и не знать.

— Но я должен и печалиться, — возразил Теоден. — Ибо счастье на войне изменчиво, и не может ли получиться так, что многое прекрасное и удивительное уйдет далеко за пределы Средиземья?

— Может быть, — сказал Гэндальф. — Невозможно полностью ликвидировать зло, нанесенное Сауроном, как невозможно сделать так, как будто его и не было. На такие дни мы осуждены. Продолжим наш путь!

Отряд повернул от лощины и леса и двинулся к броду. Леголас неохотно последовал за другими. Солнце село, но когда они выехали из тени холмов и посмотрели на запад, в сторону прохода Рохана, они увидели, что небо еще красное. Вокруг сгущалась тьма и летело множество чернокрылых птиц. Некоторые из них с мрачными криками пролетали над головами всадников, возвращаясь к своим гнездам в скалах.

— Пожиратели падали нашли себе занятие на поле битвы, — констатировал Эомер.

Они ехали теперь медленно в сгущающейся темноте. Медленно восходила луна, приближавшаяся к полнолунию, и в ее холодном серебряном свете травянистая равнина вздымалась и опускалась, как море. Проехав около четырех часов от разветвления дорог они приблизились к бродам. Длинные склоны быстро спускались к реке, текущей в своем каменистом русле между высокими, заросшими травой берегами. Ветер донес до них волчий вой. Всадники ехали с тяжелыми сердцами, вспоминая многих людей, павших в этих местах.