Лев Рыжков - Золотарь

• Название: Золотарь
• Автор: Лев Рыжков
• Издательство: Издательство «АСТ»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5-17-016565-Х

Вы – студент, внезапно унаследовавший от богатого дядюшки СТАРИННЫЙ ЗАМОК? Погодите радоваться! Замок-то вам достался – С ПРИВИДЕНИЯМИ! С ВЕДЬМАМИ! С ОБОРОТНЯМИ! И вообще – с таким количеством прислужников Зла, что всех и описать-то невозможно! Ах, наплевать вам и на армию Тьмы? Тогда вы просто еще не представляете, КАКИЕ испытания выпали на долю героя иронической фэнтези «Золотарь»! Не представляете? Прочтите – и ПРЕДСТАВИТЕ!

---

– Не-е-е-е-ет! – Баронесса почти что кричала. – Уходите! Зачем вы обманываете меня?

– Мама, открой! – настаивало за дверью оно. – Я принесла тебе хлеба…

Мать руками зажала себе рот. Какой хлеб? Что оно говорит?

– Мама, открой.

Этот голос – сущая адская мука. Однообразный, настойчивый, глухой, как у чревовещателя.

– Доча, но я же не просила хлеба…

– Мама! – Дверь содрогнулась. – Неужели ты не помнишь? Ты просила. Открой! Здесь так холодно, сыро и страшно.

И впервые сквозь этот голос пробился хищный, звериный рык.

– Уходите! Верните мне Клару! Где настоящая Клара?

– Да ты совсем рехнулась, старая дура! – Голос того, кто за дверью, стал грубым, издевательским. – Уже не признаешь родную дочь! Открывай немедленно, старая сволочь! Я принесла тебе хлебца!

Мать стала кричать в надежде, что хоть кто-нибудь ее услышит, избавит ее от этого ломающего двери ужаса.

– Убирайтесь немедленно! Где Клара? Где она? Что вы с ней сделали?

Но из-за двери теперь слышался лишь визгливый хохот.

После нового удара задвижка отлетела.

Медленно, скрипя, дверь открывалась.

Сначала в комнату проникло густое облако зловония, невыносимого, рвотного, трупного, и лишь затем вошло, волоча ногу, оно. Баронесса не могла уже даже кричать. Она лишь чувствовала, как холодеют ноги, как становятся они тяжелы и неподвижны.

Вот бы никогда не подумала, что на старости лет может повториться такое: могут вдруг опять, как в детстве, отняться ноги. Тогда ей было всего четыре года, она разбила большую мейсенскую вазу, в которую отчим складывал недокуренные сигары, и фрау Клюмме, мерзкая фрау Клюмме (она видела, как они с отчимом целовались, а потом голые на постели боролись, а мать в это время больная лежала в другой комнате) заперла ее в темном страшном сарае. Там было очень страшно и совсем-совсем ничегошеньки не видно. А когда рядом кто-то начал ходить, она совсем испугалась и стала кричать, но никто ее не слышал. А потом тот, кто ходил за дверью, стал тихонечко в нее скрестись, стараясь пробраться в сарай. Она тогда забилась в самый угол и постаралась не дышать, и тогда то существо, за дверью, завыло. И она почувствовала то же, что и сейчас, спустя много лет, – ноги перестали ходить, сделавшись как бы чужими. Две недели после этого она болела, три дня не могла прийти в сознание. Оказалось – это стало известно уже потом, – что тогда за дверью скреблась всего лишь собака. Ей было стыдно, она почувствовала себя такой трусихой.

А эта рожа!… Она вся в язвах, в парше, губы и десны сгнили, грязные свисающие патлы вросли в тело, проваленный нос зияет омерзительной ямой.

Мать почувствовала, что ей не хватает воздуха. И, когда золотарь схватил ее за грудь и стал бить головой об стену, когда из ран ее брызнула кровь, она думала о том, как ей не хватает воздуха.

Она была еще жива, когда золотарь отшвырнул ее окровавленное тело и прислушался к звукам, слабо доносившимся откуда-то снизу.

– Господь покарает тебя, мерзкое чудовище! – еле слышно прошептала она, еще успела прошептать, прежде чем золотарь с силой ударил ее о стену, и она уже больше никогда и ничего не чувствовала после этого.

Отшвырнув мертвое тело к дверям, золотарь поспешил туда, откуда доносился звук, похожий на крик.

Тяжелая дверь закрылась, и в комнате стало темно, тихо и по-кладбищенски спокойно.

* * *

Невероятным, нечеловеческим усилием Кристоф увернулся, как уворачивается маленькая серая ящерка, теряя свой хвост. Заскорузлые пальцы убийцы мозолисто проехались по кафтану, срывая пуговицы, превращая одежду в рваные полосы лохмотьев.

– Маэстро! – только и успел проговорить Кристоф. – Что же вы стоите? Помогите же!

Медленно и неуклюже подбирался маэстро Корпус-кулус к дерущимся, подходил к ним, примеривался и, досадливо покачав головой, заходил с другой стороны.

– Маэстро! Помогите же, помогите! – кричал Кристоф, чувствуя, как пальцы «Кушать подано» вновь нащупывают его горло, сжимают кадык.

Нога болвана в резком движении врезалась маэстро под дых. Легонький, как листик, старичок отлетел к стене и студенисто растекся телом по каменной кладке.

Убийца на секунду отвлекся от Кристофа. Всего лишь какое-то мгновение отделяло юного барона от смерти. Однако он уже не боялся быть убитым, он стал хладнокровен и расчетлив. Время снова замедлило свой бег. В эту секунду множество мыслей посетило Кристофа. И неожиданно, как свет факела в темном подземелье, пронзило понимание, что он еще сможет спастись, если только…

Убийца медленно, невероятно медленно поворачивал свою рожу к Кристофу. Все ближе, ближе, ближе. Кристоф уже чувствовал его дыхание, смердящее водкой, луком и чем-то еще, невероятно противным.

Жирный рот «Кушать подано» оказался уже на уровне глаз Кристофа. Пальцы терзали кадык, впивались в выемку между ключицами.

Молниеносно и рассчитанно пальцы Кристофа сложились буквой «V». «Главное – не промахнуться!» – промелькнуло в мыслях. Убийца уловил его движение, но уже не успел ничего предпринять, и, прежде чем он что-либо понял, пальцы Кристофа вонзились в его глаза. Кристоф ощутил, как разорвалась какая-то тугая пленка, как плещется теплая влага в огранке глазниц.

Все опять убыстрилось. Пасть чудовища исторгла дикий, болезненный рев. «Кушать подано» отпустил Кристофа, поднес руки к глазам. Выбираясь из-под его массивной туши, Кристоф крикнул:

– Маэстро! Нож! Быстрее! Ну же!…

Ослепший объявлялыцик огласил замок надрывным, невозможным, оглушительным ревом. Руки его, вытянутые перед собой, ощупывали воздух, каждую его частицу, в поисках ускользнувшего барона.

Кристоф пятился по коридору, держа за руку маэстро, казавшегося насмерть перепуганным. Молодой барон вспомнил некогда читанного Гомера, его циклопа Полифема, которому хитроумный Одиссей выколол единственный глаз.

Раздвинутые в стороны лапы «Кушать подано» перегородили весь коридор. Проскользнуть мимо них не представлялось возможным. Оставалось только пятясь отступать.

На полу слабо поблескивало лезвие ножа, почерневшее в кухонном чаду. Подняв нож, Кристоф ощутил, что уверенности в нем чуть-чуть прибавилось.

– Господин барон! – прошептал маэстро. – За поворотом коридор разветвляется. Мы можем убежать.

Шепот маэстро был тих, однако объявляльщик его услышал. Он взревел, потрясая головой.

Кристоф чувствовал, как безумно быстро колотится его сердце: вверх-вниз, вверх-вниз, подобно кузнечному молоту, оно, казалось, пробив кости, неминуемо должно выскочить из гортани. Уже не понимая, что делает, Кристоф размахнулся и, держась обеими руками за рукоять, с силой вонзил лезвие ножа в череп «Кушать подано». Он слышал, как хрустнули перерубленные кости, видел, как отломилась рукоять, ощутил, как брызнул из дыры в голове сероватый мозг. Кристоф стремглав отскочил от смертельно раненного врага, который метался от стены к стене, силясь извлечь из своей головы убийственное жало, и наконец рухнул на пол, заливая полы коридора потоками крови.

Кристофа трясло. Согнувшись, брел он по коридору. Зубы его стучали, как испанские кастаньеты.

– Успокойтесь, барон, – проговорил маэстро, подхватывая Кристофа под руку. – А что вы скажете, если узнаете, что это был вовсе не человек? Оглянитесь, пожалуйста, и вы убедитесь…

– Я ни в чем не хочу убеждаться, – отвечал Кристоф, все еще дрожа. Он резко схватил маэстро за отвороты кафтана в нелепый оранжевый горошек. – Что это? Ответьте мне, маэстро, что это? Это бунт?

– Хуже, господин барон, много хуже!…

– Что уж может быть хуже! – воскликнул Кристоф, оседая на пол. – И я ни черта во всем этом не понимаю! Я не знаю, куда мне идти, что мне предпринять, чтобы никакой придурок не бросался больше на меня с ножом, я не понимаю, наконец, почему он хотел меня убить.

– Вставайте, барон, вставайте! Ну! Вставайте же! Не время предаваться размышлениям. Мы должны бежать к егерям, должны спасти вашу мать. Скоро стемнеет и тогда станет поздно! Совсем поздно!

Кристофа тяжело и безнадежно вырвало. Он прислонился лбом к старинным обоям, изображающим амуров и дриад.

– Вы правы, маэстро, – сказал он. – Мы должны позаботиться о матери.

Тяжелой пеленой ложилась на замок зловещая тишина.

4. Тайны раскрываются

За стенами замка продолжала бушевать буря.

В одно из окон, цедивших скупой свет в пространство длинного коридора, ударила молния. Грохот грома смешался с лязгом битых стекол.

Около двери, ведущей на лестничный пролет, Кристоф остановился.

– Маэстро, – обратился он к старику, – сколько еще времени у нас осталось?

– По моим расчетам, – отвечал маэстро, – не более получаса. Когда солнце зайдет, нас не спасет уже ничто.

– Не та ли это схватка, что вы некогда мне предсказали?

– Да, но пойдемте, пойдемте же скорее!

– Одну секунду, маэстро. – Кристоф обернулся. – По-моему, я слышу чьи-то шаги недалеко от нас.