Жаклин Рединг - Белый туман

• Название: Белый туман
• Автор: Жаклин Рединг
• Жанр: Исторические любовные романы

В старинном особняке на маленьком островке у берегов Англии встретились мужчина и женщина, самой судьбой, казалось бы, обреченные на одиночество, - красавица Элинор Харт, почему-то скрывающаяся под маской скромной гувернантки, и ее новый «хозяин», загадочный аристократ Гэбриел Макфи, человек с таинственным прошлым. Эти двое боятся доверять друг другу, но не в силах противостоять пламени жгучей страсти, охватившей их с первого взгляда...

---

– Мне так жаль, милорд! - Она в ужасе поднесла руку к губам. - Я… я не знаю, что на меня нашло. - Она выскочила из-за стола, едва не уронив в спешке кресло, и бросилась к двери. - Умоляю вас, простите меня!

Гэбриел покачал головой, собираясь сказать, что ей не за что перед ним извиняться, что она не сделала ничего дурного, а, напротив, именно то, что должна была сделать, но прежде чем он успел открыть рот, она уже бросилась прочь из комнаты.

Он хотел было позвать ее обратно, однако понимал, что не имел на это права. Всего один короткий миг ему суждено было урвать у судьбы, один-единственный захватывающий миг, когда сердечное тепло этой женщины и ее поцелуй развеяли нависшие над ним черные тучи. То были радость, свет и свобода в одно и то же время. Но затем тучи снова вернулись, заслонив собой солнце. И как бы ему самому этого ни хотелось, он не мог ничего изменить.

Он был Темным лордом Трелея, Дьяволом из замка Данвин. Она была воплощением красоты, нежности и света. Что он мог предложить ей, кроме мрака, боли и отчаяния, которые ему приходилось нести словно крест на своих плечах?

Глава 10

В течение двух последующих недель почти каждое свободное мгновение было отдано приготовлениям к приближавшемуся празднику святого Михаила, или, как его еще называли, Михайлову дню. С раннего утра и до позднего вечера на кухне кипела бурная деятельность, и Элинор с Джулианой принимали в ней участие всякий раз, когда они не проводили время за уроками или за какими-нибудь другими занятиями.

В качестве гувернантки Элинор, как правило, не должна была привлекаться к тому, что считалось делом слуг, однако она отбросила условности и охотно бралась за любую работу, какая подворачивалась под руку, лишь бы хоть чем-нибудь себя занять и не вспоминать больше о том, в какое глупое положение она себя поставила перед лордом Данвином.

Элинор до сих пор не могла понять, что же все-таки нашло на нее в тот незабываемый день, заставив решиться на такой смелый и даже дерзкий поступок. Сначала она пыталась убедить себя в том, что она просто была очарована его голосом, таким мелодичным и проникновенным, а также красотой поэмы, крторую он читал ей вслух в то утро. Она и сейчас живо видела перед собой его образ, чувствовала на себе проникновенный взгляд его глаз, слышала певучую гэльскую речь, полную столь глубокого сердечного чувства, что на какой-то миг она забыла, что он взял эти стихи из книги, а не обращался прямо к ней. И лишь позже, лежа по ночам без сна и вновь воскрешая в памяти те волшебные мгновения, Элинор поняла, что действительно хотела, чтобы его слова были обращены к ней - хотела так сильно, что почти сумела убедить в этом саму себя. Как будто такой человек, как виконт Данвин, красивый, благородного происхождения и с загадочным прошлым, способен снизойти до такой, как она! Для него она была не более чем одной из его служанок - и к тому же на редкость глупой.

И как только она умудрилась попасть в такое запутанное положение? Ведь для всего мира за пределами этого уединенного острова она была леди Элинор Уиклифф, наследницей состояния герцогов Уэстоверов. Неужели, если бы они встретили друг друга не здесь, а где-нибудь посреди лондонского бального зала, все могло бы сложиться иначе? Она спрашивала себя, что бы он подумал, что бы сказал, если бы узнал правду.

Даже если бы Данвин закрыл глаза на то, что она состояла у него на службе, рано или поздно ей придется рассказать ему об обстоятельствах своего рождения. Как мог человек вроде него, гордившийся своей родословной, подумать о том, чтобы связать свою жизнь с незаконнорожденной дочерью какого-то аристократа?

Отбросив в сторону тревожившую ее мысль, Элинор обратила все внимание туда, где в нем нуждались больше, - а именно на Джулиану, сидевшую на высоком табурете перед большим столом в центре кухни, помогая Майри раскатывать тесто для новой партии овсяных лепешек к ужину.

К счастью, Джулиана уже справилась с последствиями того ужасного случая на краю обрыва и спустя несколько дней начала принимать участие в приготовлениях к празднику. Во избежание дальнейших осложнений Элинор устроила так, чтобы во время прогулок они никогда не возвращались на ту часть острова. Вместо этого они старались держаться поближе к замку, занимаясь чтением, музыкой, вышиванием и другими предметами, некоторые из которых Элинор использовала для того, чтобы показать Джулиане, как она может выразить себя, не прибегая к словам.

Первое, что предприняла Элинор при помощи Майри и Дональда Макнила, - это заново побелила стены классной комнаты, навсегда скрыв грязноватый зелено-бежевый цвет под девственно-чистым слоем известки. Уже одно это произвело разительную перемену, однако у нее имелись и другие замыслы. Используя натуральные красители, которые применялись местными жителями для окраски шерсти, смешивая и пробуя различные оттенки, они создали целую палитру, чтобы продолжить расписывать комнату. Когда все было готово, Элинор предложила Джулиане самой решить, как и чем украсить стены.

– Это твоя комната, - сказала она тогда девочке, вручив ей несколько кисточек, сделанных из веток березы и старых высохших стеблей трав, вместе с набором остроконечных листьев разной формы и птичьих перьев для рисования. - Ты можешь изобразить тут все, что чувствуешь в душе.

После первых робких попыток нарисовать летящую чайку и скромный цветок Джулиана постепенно вошла во вкус, поместив в центре пейзаж, в котором Элинор позже узнала Трелей - поросшие вереском холмы, суровое северное море и на самом верху замок Данвин, возвышавшийся над бухтой, подобно верному часовому. Девочка проводила за работой долгие часы, впервые на памяти ее наставницы проявляя неподдельный интерес к чему-либо, кроме вида за окном. Пока она рисовала и раскрашивала стены, Элинор читала ей вслух что-нибудь из Шекспира или Вергилия либо отдыхала в тишине, упражняясь в произношении гэльских слов, которым учила ее Майри.

После того памятного разговора в кабинете виконта Элинор могла пересчитать по пальцам, сколько раз она встречалась с хозяином замка. Они с Джулианой уже не ужинали с ним в столовой, проводя вместо этого все больше времени на кухне в обществе Майри. Если их частое появление здесь и показалось кухарке странным, она ничем этого не выдала, молча выслушав объяснения Элинор, что ей хотелось пополнить знания Джулианы о ведении домашнего хозяйства, дать ей возможность узнать из первых рук, как и чем живет кухня - настоящее сердце любого дома.

Элинор встречалась в эти дни с виконтом лишь случайно, едва бросая на ходу вежливое «Добрый день, милорд» и снова направляясь по своим делам вместе с Джулианой. Он как будто тоже стремился избегать их общества. Если ей нужно было взять что-нибудь в его библиотеке, она выжидала до тех пор, пока он не покинет замок. К счастью, это оказалось не таким трудным делом, поскольку все в усадьбе были заняты сбором урожая и приготовлениями к наступающей зиме, поэтому виконта крайне редко можно было застать днем дома.

Так, в хлопотах, быстро пролетело время. Пока Элинор была поглощена делами, ей легко было удержаться от воспоминаний о том утре и об их поцелуе. Однако по ночам, когда она лежала на постели рядом со спящей Джулианой, девушка снова и снова возвращалась мыслями к случившемуся, снова слышала его голос, подобный обольстительному пению сирены, когда он читал ей вслух полные страсти слова, написанные много столетий назад, испытывала блаженство от его мимолетного поцелуя, на миг лишившего ее способности дышать.

Только теперь Элинор поняла, как права была ее мать. Ее первый поцелуй и впрямь оказался чем-то удивительным, чудесным, прямо-таки завораживающим, отчего у нее захватывало дух. Это было совсем не похоже на неуклюжие попытки молодого Джеймса Крокетта, сына лорда Моннинга, вызвавшие у нее лишь усмешку, когда в ночь ее первого лондонского бала он прижал ее к балюстраде балкона и ударился при этом головой о низко свисавшую ветку. И уж подавно это не имело ничего общего с тем вежливым поцелуем, которым прикасался при расставании к ее затянутой в перчатку руке Ричард Хартли. Что бы ни толкнуло ее на этот поступок, ощущение, которое она испытала, поцеловав лорда Данвина, было еще более чудесным и неописуемо прекрасным, чем она могла себе представить. Это не поддающееся определению чувство всецело завладело ее душой, наполняя ее нежностью и теплом, состраданием и надеждой. Все, что произошло между ними в то утро, казалось ей таким естественным, таким уместным… таким настоящим, что весь мир вокруг них как будто перестал вращаться, замерев среди звезд, лишь бы продлить это дивное мгновение. Но затем все вернулось на свои места, оставив ее охваченной ужасом от содеянного, униженной и преследуемой каждую ночь воспоминаниями.

Элинор спрашивала себя, сумеет ли она когда-нибудь преодолеть чувство пустоты, вызванное утратой того, чем она на самом деле никогда не обладала и лишь похитила на короткий миг. Забыть прикосновение его рук, солоноватый запах волос, тепло его дыхания… А до тех пор, пока это не произойдет, ей лучше постоянно быть чем-нибудь занятой, благо для нее нашлось немало дел перед предстоящим торжеством.