Джеймс Риз - Книга теней

• Название: Книга теней
• Автор: Джеймс Риз
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00632-8

Дебютная книга молодого американского писателя и сценариста, утонченная стилизация под готический роман с выведенным на первый план эротическим подтекстом заслужила у критики лестные сравнения с романами таких мастеров жанра, как Энн Райс и Антония Байетт. Действие происходит во Франции в начале XIX века. Юная монастырская воспитанница Геркулина, обвиненная в сношениях с дьяволом, получает помощь с неожиданной стороны; в числе ее новых знакомых – инкуб и суккуб, и таинственный Асмодей, и придворная художница обезглавленной французской императрицы, которая поручает Геркулине опасное задание и доверяет ей тайну своей «Книги теней»…

---

– Что это был за чай? – спросила я.

– Ты ощущаешь его действие?

– Да.

Чайный осадок уже высох, оставив темный налет на дне чашки. Асмодей приблизился, чтобы дать мне попробовать его с ложечки: это была соль, а может быть, и сахар – язык слегка саднило.

– Очень хорошо, – улыбнулся Асмо, – а теперь прими мой маленький подарок. – Он осторожно, слишком осторожно взял у меня чашку с блюдцем, поставив взамен украшенную лентой коробку. Улыбаясь, я принялась трудиться над изумрудным бантом, тисненой бумагой, но внезапно ощутила горячие руки Асмодея на своих голых лодыжках. Мое сердце бешено заколотилось. Я почувствовала, что лицо пылает, а дыхание затруднено, что опять-таки приписала близкому соседству мужчины. – Да, – сказал он, – дарить именно это – своего рода традиция. Как ты знаешь, немногие мужчины вступают в союз с сестрами… Ты могла бы в нем состоять, или же тебе это еще предстоит. – Когда он произнес эти загадочные слова, я почувствовала, что его руки поднимаются с лодыжек все выше в широких штанинах моих шелковых шаровар. Он крепко держал меня, и эта хватка была бы еще жестче, если бы я сделала попытку вырваться. И я ускорила этот странный ритуал, разорвав ленту на коробке, в то время как мышцы моего горла сокращались, словно от боли. Теперь я дышала через рот, а сердце прыгало, как…

Как две синие жабы, прыгнувшие мне на грудь из открытой коробки.

Металлический смех Асмодея все звенел, звенел, звенел… Я подалась назад, но его руки были уже у колен. Он придвинулся ближе. Жирные жабы своим весом как бы удваивали тяжесть моих грудей… Они были ужасны: размером с детскую ладонь, синие, с черными пятнами… Мой пульс бешено бился. Сердце, казалось, вот-вот разорвется.

– Разве тебе не нравятся жабы? – спросил Асмо, придвинувшись еще ближе, совсем близко. – Ведь в них отражаются твои колдовские глаза. – Своим телом он придавил меня к дивану, а его лицо было на расстоянии пяди от моего. – Это же всего-навсего зверюшки. Себастьяна сказала, я должен…

– Себастьяна, – эхом повторила я, но ее имя не принесло мне успокоения, как я надеялась.

– Да, конечно. Все это делается с ее ведома… Возьми-ка жабу, колдунья. Сделай это! Сделай!

Я была испугана, и тут же в каждой из моих рук очутилось по жабе. Асмо, довольный, откинулся на спинку дивана.

– Вот и хорошая девочка, или мальчик, неважно кто.

Он расположился между моими раскинутыми ногами… не это ли нарушило ритм моего сердца?.. Да, эта сумасшедшая пульсация вызывала боль, и каждый неглубокий вдох дребезжанием отзывался в груди. Я попыталась двигаться, но безуспешно. Сделала попытку говорить, но… казалось, мой язык из сукна, а все тело ощущалось полым, словно оно набито тряпками, как мумия, обреченная на жизнь после смерти. И все же, понимая, что, если я буду поступать так, как мне велят, вся эта причудливая церемония в конце концов завершится, я поместила обеих жаб в одну руку (я ненавижу этих тварей) и стала гладить их дрожащими пальцами другой.

– Молодец, – сказал Асмодей, чьи руки бродили по моему телу куда более уверенно. Я сгорала от стыда, все более и более цепенела от его близости, от касаний его сильных рук у меня перехватывало дыхание.

– Пожалуйста, – взмолилась я, когда мне показалось, что я не смогу переносить противную тяжесть жаб ни мгновением дольше, – пожалуйста, возьми их. – С этими словами я протянула их ему. – И, будь так добр, убери свои руки с…

– Они мне и не нужны сейчас, – сказал Асмо, быстро вставая и поднимая руки, как бы капитулируя. – Нет, нет, нет. – По крайней мере, я освободилась от его ползающих пальцев. – Тебе разве не нравятся твои новые друзья?

– К сожалению, нет.

– Не имеет значения. Тебе не придется терпеть их слишком долго. Кстати, – добавил он, глядя на каминные часы, – прошло уже несколько минут после того, как ты выпила чай. Твое сердце, должно быть, так стучит, словно вот-вот разорвется!

–  Да, это так, – сказала я, чувствуя, что к глазам подступают слезы. – Что ты… – Я не смогла закончить фразу, положила жаб обратно в коробку и плотно закрыла крышку. Что-то пристало к моим рукам, похожее на древесный сок или… яд с жабьей кожи.

– Bufo vulgaris или родственный ему вид, – злорадно произнес Асмо, расхаживая перед камином. – Ужасная маленькая тварь, омерзительная на ощупь. – Задрав рубаху, чтобы показать пару холщовых перчаток, заткнутых за пояс, он добавил: – И требующая чрезвычайно умелого обращения… Мне понадобилось много часов , чтобы извлечь достаточно яда из этих маленьких гадин, очень, очень аккуратно развести огонь – а то сваришь их ненароком, – о, какое невероятное терпение необходимо для того, чтобы ждать, ждать, наблюдая, как медленно стекает яд в чашку… Я глаз не сомкнул! Да, моя милая, жабы, как видно, подействовали на тебя и снаружи, и изнутри. – Этот смех, похожий на лязганье холодного железа. – Еще немного – и твое сердце внезапно взвоет…

– Но Себастьяна? – прервала я его.

Мое горло распухало. Скоро я лишусь речи. Потом дыхания. А потом и жизни.

– Твоя названая сестра спит в своих покоях рядом с потайной комнатой, откуда выползли твои липкие убийцы… Ты ведь не видела ее логово, не правда ли? Жаль, теперь уже и не увидишь. Совершенно фантастическое, его содержимое может сравниться с тем, что хранится в логовищах фессалийских ведьм. Сам не знаю, откуда она берет такие диковины. Куски засоленной плоти. Клювы птиц, этих предвестников беды. – Он дурачился, как мальчишка, сопровождая свои слова жестикуляцией. – Склянки с рассолом, в котором хранятся носы распятых людей. Хранятся носы, каково?..

– И противоядия, глупец! – В мастерскую из-за гобелена, прикрывавшего дверь в коридор, вошла Себастьяна, неприбранная после сна, с растрепанными волосами. – У меня есть противоядия от любого зелья, какое бы ты ни попытался использовать.

В руке ее был стеклянный флакон. Она подошла и вылила густой черный сироп в мои сложенные пригоршней ладони, приказав натереть им запястья, за ушами и… язык, как можно глубже, насколько удастся, не задохнувшись.

– Ты, – бесстрастно произнес Асмодей, – ты…

И я поняла, что это недосказанное обвинение (в предательстве? измене?) было обращено к Ромео, наполовину скрытому гобеленом. Себастьяна велела Ромео войти и вручила ему фарфоровую чашу с крышкой, словно голубь угнездившуюся в его загрубевшей ладони.

– Сделай то, что я велела, – сказала она мальчику. – И быстро!

Ромео подошел ко мне сзади и, пробормотав слова извинения, разорвал мою красную ночную рубашку. Я была настолько ошеломлена, что даже не сопротивлялась (от все более охватывающего меня стыда? или просто оттого, что мне стало жалко рубашки?), когда он открыл чашу и припудрил мою грудь, шею, соски резко пахнущим порошком, как мне показалось, истолченным из кости, долго пролежавшей в земле.

Мое сердце перестало бешено стучать, в горле полегчало. Я услышала, что Себастьяна сказала:

– Дьявольское отродье!.. Я все знала еще до того, как мальчик пришел ко мне: когда моя сестра в опасности, мне известно и без предупреждения смертного! О чем ты думал? Мне следовало знать, что ты попытаешься…

– Сделать что? – парировал ее выпад Асмо. – Проучить ее, такую ведьму, это чудовищное отклонение от нормы? Тебе следовало бы знать, что я не потерплю такую, как она, среди нас. – Он негодующе махнул рукой в мою сторону. – Должен сказать, что единственное, на что я рассчитывал, это взять сию ведьму тепленькой. Инкуб с таким восхищением говорил о ее свойствах. А если ей суждено умереть, пусть умирает.

Все это время Ромео трудился надо мной, поэтому слова Асмодея не произвели желаемого эффекта.

– Скотина! Знала, что ты способен на самые грязные проделки, но напасть здесь, в моем доме, на одну из наших сестер!

– Ты хочешь, чтобы я признал ее одной из наших сестер?

– Животное, отвратительное, завистливое животное! – Голос Себастьяны перешел на шепот: – Неужели ты забыл, что я могу сделать с тобой?

– Нет, – ответил он, приближаясь к дивану. Себастьяна встала между нами. Я съежилась от страха. – А ты неужели забыла, что я имею над тобой абсолютную власть, моя дорогая? Разве не была ты сама не своя от любви все эти долгие годы?

– Ты льстишь себе, – ответила Себастьяна. – Ты теперь не более чем пес в моем доме, некогда любимое животное, для которого не осталось ничего иного, как умереть. Повиноваться и незаметно исчезнуть, когда придет твой смертный час!

– Пес, говоришь?.. Ну, если я пес, то ты моя сука!

– Arrete![90] – воскликнул Ромео, подойдя ближе. – Прекратите оба! А ты, – обратился он к Асмо, – уходи!

– Ты опозорил себя, – добавила Себастьяна. – Удались, пока Мадлен не узнала, что ты пытался сделать, отнять у нее последнюю надежду…