Нора Робертс - Ореол смерти («Последняя жертва»)

• Название: Ореол смерти («Последняя жертва»)
• Автор: Нора Робертс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-03679-2

С жестокостью, потрясшей даже журналистов криминальной хроники, совершены убийства двух женщин — известного прокурора и восходящей телезвезды. Затаив дыхание, весь Нью-Йорк следит за расследованием, которое ведет лейтенант полиции Ева Даллас. Психологический портрет преступника до конца не объясняет мотивов его поступков, но однозначно предвещает новую кровавую драму. Для того чтобы остановить череду смертей, Еве необходимо вычислить следующую жертву и суметь остановить хладнокровного убийцу…

---

Нора Робертс Ореол смерти (Следствие ведет Ева Даллас-2)

Роман выходил также под псевдонимом Джуди РОББ

Глава 1

Покойники — ее профессия. Она с ними работает, изучает их, думает о них. Они часто приходят к ней во сне. Но мало этого — оказывается, в каких-то потаенных, ей самой не вполне известных закоулках души она до сих пор жалеет их.

Десять лет службы в полиции закалили ее, научили здравому взгляду на смерть и на все то, что так или иначе к ней приводит. Очевидно, некоторые даже назвали бы этот взгляд циничным. Да и зрелище, представшее ее взору той дождливой ночью на до омерзения замусоренной улице, не было чем-то из ряда вон выходящим. Но оно тем не менее взволновало ее.

Та женщина была хороша. Волосы ее золотой волной струились по грязному тротуару. Широко раскрытые глаза казались ярко-лиловыми на омытом холодным дождем бескровно-бледном лице. В них застыло выражение горького недоумения, столь частое у нежданно встретивших смерть.

Дорогой костюм женщины был того же цвета, что и ее глаза. Пиджак оставался застегнутым на все пуговицы, но юбка задралась, оголив стройные бедра. На пальцах, в ушах, на лацкане пиджака — везде сияли драгоценности. Кожаная сумочка с золотой застежкой валялась в грязи рядом с рукой женщины.

Горло ее пересекал отвратительный кровавый шрам.

Присев на корточки, лейтенант Ева Даллас внимательно осмотрела тело. Картина была хорошо ей знакома — чего-чего, а этого она успела навидаться, — но, как и всегда, что-то в ней было свое, неповторимое. Ведь у каждой жертвы особый стиль, у каждого убийцы особый почерк, и потому всякое убийство в своем роде уникально.

Прибывший по вызову наряд знал свое дело, — поперек улицы уже были расставлены полицейские маяки, а щиты заграждения надежно укрывали место происшествия от взоров зевак; благодаря этим щитам оно странным образом выглядело почти уютным. Дорожное движение, и без того не слишком интенсивное в этом районе, перекрыли. Из соседнего борделя неслась разудалая музыка, время от времени слышались вопли и гогот посетителей. Разноцветная вращающаяся вывеска заведения то и дело озаряла сцену вспышками неона, отчего по телу женщины пробегали фантастические блики.

Ева подумала было прикрыть бордель на сегодня, но решила не связываться — себе дороже. В здешних местах убийства совершались настолько часто, что никто из посетителей заведения напротив не понял бы, с какой это стати из-за незнакомой мертвой бабы им всем ломают кайф.

Один полицейский все продолжал расхаживать туда-сюда, снимая место происшествия на видеокамеру. Чуть поодаль двое репортеров, съежившись от сырости и холода, ждали своей очереди, лениво обсуждая спортивные новости. Они пока не удосужились даже взглянуть на убитую и поэтому еще не знали, кто она.

«Интересно, лучше это или хуже — быть знакомой с жертвой?» — размышляла Ева, немигающим взором уставившись на лужу крови, смешавшейся с дождевой водой.

С прокурором Сесили Тауэрс она общалась только по службе. Но и этого Еве было достаточно, чтобы составить о ней четкое представление как о женщине сильной и целеустремленной. Состоявшаяся личность, думала Ева, настоящий боец, твердо стоявший на страже правосудия.

Уж не по делам ли правосудия занесло ее в это ужасное место?

Со вздохом Ева нагнулась, достала из дорогой изящной сумочки удостоверение личности убитой и, глядя на него, начала наговаривать в диктофон:

— Сесили Тауэрс, сорок пять лет, разведена. Адрес: 83-я улица, 2132, квартира 61Б. Не ограблена. Ювелирные украшения на месте. При ней… — Ева быстро проверила содержимое бумажника, — двадцать долларов банкнотами и пять кредитных карточек. Явных следов борьбы или попытки изнасилования нет.

Закончив диктовать, она снова посмотрела на распростертую на тротуаре женщину. И что ты, Тауэрс, здесь забыла? Какого черта тебя занесло так далеко от мест, где бывают люди твоего класса?

Одета как на работу, пришло в голову Еве. Она хорошо знала манеру одеваться Сесили Тауэрс и всегда искренне восхищалась ею: неизменно насыщенные цвета, хорошо выглядящие на экране телевизора, и точно подобранные аксессуары, придающие облику прокурора женственность.

Ева выпрямилась, рассеянно отряхнула коленки.

— Убийство, — бросила она полицейским. — Упакуйте тело.

* * *

Ева ничуть не удивилась, увидев на тротуаре у дома Сесили Тауэрс стайку вооруженных телекамерами журналистов. Они уже пронюхали про убийство и теперь шли по следу. В их лицах Еве всегда чудилось что-то волчье. Это была стая хищников, не намеренных возвращаться в логово без добычи — сенсационной информации. На то, что уже три часа ночи и льет как из ведра, этим тварям было глубоко плевать.

Игнорировать камеры и не обращать внимания на градом обрушивающиеся вопросы Ева научилась сравнительно недавно. Масс-медиа впервые обратила на нее пристальное внимание из-за громкого дела, которое она расследовала минувшей зимой. Но не только из-за того дела, добавила Ева мысленно, ледяным взглядом изничтожив репортера, набравшегося было наглости преградить ей дорогу. Еще из-за ее отношений с Рорком.

Зимой она расследовала несколько убийств, совершенных с особой жестокостью. Но о любом убийстве, сколь угодно зверском, публика вскоре забыла бы. Рорк же не позволял забыть о себе хотя бы на день.

— У вас уже что-нибудь есть, лейтенант? Кого вы подозреваете? Каков мотив преступления? Правда ли, что тело прокурора Тауэрс найдено обезглавленным?

Чуть замедлив шаг, Ева окинула взглядом кучку мокрых насупленных репортеров. Она сама промокла, устала и была на взводе, но об осторожности не забывала. Она хорошо усвоила, что с людьми из масс-медиа надо держать ухо востро: стоит хоть в чем-то подставиться — и они уже своего не упустят, сожрут со всеми потрохами.

— В настоящий момент от имени Управления полиции я могу заявить только, что расследование обстоятельств гибели прокурора Тауэрс начато.

— Дело поручено вам?

— Да, мне, — ответила Ева и, миновав двух полицейских охранников, вошла в подъезд.

Просторный холл многоэтажного здания был полон цветов. Благоухающие пышные букеты заставили Еву вспомнить об утопающем в ароматах весны экзотическом острове, на котором они с Рорком провели три незабываемых дня, — ей тогда надо было восстановить силы после пулевого ранения и общего нервного истощения.

В других обстоятельствах она бы не преминула предаться волшебным воспоминаниям, но теперь, продемонстрировав охране удостоверение, Ева решительно направилась к лифту.

По холлу сновали полицейские. Двое возились с компьютерной системой безопасности, другие наблюдали за входными дверями, у лифтов тоже была выставлена охрана. Народу сюда явно нагнали больше, чем это необходимо, подумала Ева. Но, в конце концов, при жизни прокурор Тауэрс была их коллегой.

— Квартира охраняется? — спросила она у ближайшего полицейского.

— Да, мэм, — ответил тот. — После вашего звонка в 2.10 никто не входил в квартиру прокурора и не выходил из нее.

— Мне понадобятся записи системы безопасности. Для начала, за последние 24 часа, — сказала Ева, заходя в лифт, и нажала на кнопку нужного этажа.

Двери закрылись, и кабина плавно пошла вверх.

На тридцать первом этаже царила музейная тишина; холл, в отличие от нижнего, был узким и тесным, как и в большинстве жилых небоскребов, понастроенных за последние полвека. Пол устилал пушистый ковер, в стены через равные интервалы были вделаны зеркала, призванные создавать иллюзию пространства.

Зато в квартирах, очевидно, с пространством все нормально: на каждом этаже их только три, пришло в голову Еве. Специальной полицейской отмычкой она отперла дверь и вступила в апартаменты Сесили Тауэрс.

С первого взгляда было видно, что покойница очень неплохо зарабатывала и на обустройство жилища денег не жалела. Еве сразу бросились в глаза две картины знаменитого художника начала века, украшавшие бледно-розовую стену над элегантным диваном в розовую и зеленую полоску. Фамилию художника Еве вспомнить не удалось: ее познания в живописи были весьма скромными, да и теми она была обязана Рорку, равно как и умением за неброской простотой разглядеть недюжинное богатство.

«Все-таки интересно, сколько у мадам прокурора выходило в год?» — думала она, профессиональным взглядом окидывая обстановку.

В квартире было очень чисто, порядок здесь явно поддерживался неукоснительно. Вообще, насколько Ева могла судить, Тауэрс была педантична во всем — в том, как она одевалась, в том, как относилась к работе, даже в том, как тщательно скрывала от любопытной публики свою частную жизнь.

Но что же, скажите на милость, занесло эту элегантную, умную, педантичную даму в тот подозрительный квартал, да еще посреди ночи?

Ступая по белоснежному деревянному полу, местами покрытому половичками под цвет мебели и обоев, Ева подошла к столику у стены. Он весь был уставлен фотографиями в изящных рамках. На фотографиях были дети — мальчик и девочка. Жизнь обоих прослеживалась на всем ее недолгом пока протяжении — от пеленок до колледжа.