Майкл Роэн - В погоне за утром

• Название: В погоне за утром
• Автор: Майкл Роэн
• Жанр: Фэнтези

Действие романа «В погоне за утром», первого из серии романов о приключениях и преображении Стивена Фишера, разворачивается в современной Англии и на таинственной Эспаньоле – родине кровавого вудуистского культа Дона Педро. Это образец «умной» фэнтези, где основательный интеллектуальный и моральный багаж автора отнюдь не в тягость, но приходится как нельзя кстати главному герою в его путешествиях через время и пространство.

---

Просите – и дастся вам; ищите – и обрящете. Что я же я нашел здесь в тот памятный вечер? Галлюцинацию? Призрачную мечту? В глубине души я не был даже уверен, что она существовала; мои воспоминания об этом были смутными. И все же мои ощущения кричали, что она где-то здесь, что я должен найти дорогу назад, пока еще не поздно. Я лихорадочно боролся со снедавшими меня сомнениями. Но что я мог сделать? Я снова был ребенком, снова заблудился. Меня отрезали.

3

Это место…

Всего два дня назад оно бы мне понравилось. Возможно, я бы даже зашел взглянуть, что представляет из себя этот диско-клуб; он выглядел стильным и современным. Разумеется, от этого коктейли не стали бы менее обжигающими, а дурацкие удары музыки – менее оглушительным, зато публика была бы как бы более размытой, и не было бы нужды разговаривать. Глаза в глаза, тело к телу – все просто: никаких избитых фраз, показного внимания, привычной лжи. Тем, кто приходил туда, так больше нравилось: короткая, потная, бессонная ночь, размазанный грим и животные запахи, а если все пойдет как надо – завтрак вдвоем. С девушками, которые сначала вешали свою одежду, такие вещи проходили лучше всего; это я давно заметил. Координатами обменивались легко, без всяких обязательств, между поцелуями; не было никакой необходимости звонить еще раз, и в те дни я звонил редко. Это была не любовь – ну так что? Любовь – это не для всякого. Во всяком случае, в отличие от многих других вещей, все было честно. По крайней мере, это никому не причиняло боли.

Но сейчас от одной мысли о таком месте и обо всем, что ему сопутствовало, мне становилось тошно. Уже один вид всей этой мишурной улицы был испытанием для моего рассудка. Само ее существование, казалось, ужасно противоречило тому, с чем я столкнулся в ту ночь, независимо от того, романтизировать это или нет. Мне надо было либо выбираться отсюда, либо поверить… Или уж ничему не верить и ничему не доверять, во всяком случае, своим чувствам. Я забыл о машине; я тупо брел через дорогу, мне повезло, что она была пуста. Если бы кто-то увидел меня в тот момент, наверняка решил бы, что я пьян. Я благодарно погрузился в спасительную темноту распахнутой пасти улицы, как раненное животное, отчаянно стремящееся спрятаться. Мои пальцы скользнули по все еще свежей краске оконной рамы и дотронулись до изношенного камня позади нее. Я моргнул и огляделся. Теперь, когда солнце зашло, улица была узкой и темной, и это придавало ей еще большее сходство с теми, по которым я пробирался в ту странную ночь. Тени прятали то, что с ней стало, слабый отблеск звездного света, защищенный от резкого уличного освещения, снова окутал ее покровом тайны. Я оглянулся и рассмеялся над таким контрастом: вся новизна казалась лишь фасадом, тонким цветистым слоем, покрывавшим то, что лежало под ним в действительности. И вдруг мне стало не так уж трудно вновь поверить в себя. Как и предсказывал Джип, я вернулся.

Как предсказывал Джип… но что же он еще сказал? «…спроси Джипа-штурмана, ладно?» Я вдруг совершенно отчетливо вспомнил его слова, так, словно снова услышал их: «Спрашивай любого, меня все знают…» Что ж, это должно быть достаточно просто. Однако меня как-то не прельщало искать его прямо здесь, во всяком случае, в одном из этих нарядных бистро, они ему явно не подходили. Но в дальнем конце улицы тусклым желтоватым светом светились какие-то окна. Должно быть, там что-то есть.

Это оказалась пивная, не очень большая и уж никак не реставрированная. На самом деле вид у нее был самый что ни есть изношенный. Она находилась на углу улочки, ее можно было узнать по вычурной вывеске из покрытой глазурью мозаики эдвардианской эпохи, пурпурно-синего цвета, совершенно потрескавшейся и грязной; и покрытым пятнами застекленным окнам, таким же закопченным и тусклым, испещренным надписями, рекламировавшими эль стоимостью в сорок шиллингов, изготовленный на позабытых пивзаводах. Пробивавшийся оттуда свет был ярким, доносившиеся голоса – хриплыми; по виду это было крутое местечко, и я занервничал. Однако отсюда можно было хотя бы начать поиски. Выцветшая дверь жалобно взвизгнула, когда я открыл ее и ступил в облако удушливого дыма.

Я почти ждал, что разговоры прекратятся, однако, похоже, никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Что было даже к лучшему, поскольку в этом обществе, в этом заплеванном и пыльном месте моя элегантная белая куртка с отделкой из серого меха представляла собой такой же резкий контраст с одеждой окружающих, как и всеми позабытый электронный пресс для выжимки сока, поблескивавший в дальнем конце бара. Флюоресцирующий свет слишком безжалостно высвечивал помещение – потрескавшийся виниловый пол во всем его выцветшем великолепии, желтые от дыма стены, морщинистые, как грецкий орех, лица стариков, составлявших большую часть его посетителей, по виду пожилых рабочих, сгорбившихся и поникших в своих грязных дождевиках. И кстати, по-видимому, еще и глуховатых, поскольку громкие голоса принадлежали именно им; несколько мужчин помоложе, этакие пятидесятилетние версии того же типа, сидели, мрачно созерцая их, как видение собственной судьбы. У двери кучка задиристых подростков накачивалась элем из банок и орала друг на друга стонущими голосами. Я собрался с духом и протолкался мимо них к бару. Крупный, похожий на быка хозяин подал мне скотч в стакане, потускневшем от вечного мытья, и наморщил лоб, когда я спросил его, не было ли здесь парня по имени Джип.

– Джип? – с минуту он смотрел на меня большими невыразительными бычьими глазами, затем повернулся к постоянным посетителям, опираясь на стойку, покрытую облупившимся лаком: – Тут джентльмен спрашивает Джипа – может, кто знает такого?

– Джип?

Старики повернули головы и забормотали, передавая друг другу имя. Морщины стали глубже, одна-две головы отрицательно качнулись, остальные, казалось, были менее уверены. Однако никто ничего не сказал, и хозяин уже поворачивался ко мне, пожимая плечами, как вдруг один старикан, сидевший сгорбившись у газовой батареи, более морщинистый и загорелый, чем остальные, неожиданно вставил:

– Да ему, никак, Джипа-штурмана надобно?

На минуту воцарилось молчание. А потом раздался нестройный хор – все поняли, о ком идет речь, и морщины на лбу хозяина разгладились.

– А, этот? Что-то давненько я его не видал. Хотя…

И я был поражен, насколько сразу изменилась обстановка, словно преобразившись от легкого движения света. Казалось, все осталось на своих местах, но заблестело, как мрачная картина, неожиданно получившая хорошее освещение. Каким-то образом вся эта хмурая картина ожила, словно некая атмосфера раздвинула границы мрака и депрессии и сделала ее почти доброжелательной, уютной, безопасной – центром своего собственного маленького сообщества. Создавалось такое впечатление, словно я смотрел на нее глазами старика:

– Да тут он где-то, наверняка!

– Может, на Дурбан-уок…

– Вчерась видал его у старика Лео…

Люди тоже переменились, ожили, бодро давая мне идеи и указания, где я мог попытаться найти Джипа. Не только я заметил перемену обстановки; юнцы тоже уставились на стариков во все глаза, словно те превратились в берсерков, – и на меня тоже. Наконец, согласие было достигнуто: Джип почти наверняка ужинает в «Русалке». Однако мне надо бежать, если я хочу застать его до того, как он уйдет на работу. Я так и поступил: вылетел из этой пивной скорее, чем кто-либо за многие годы, впрочем перед этим я все же расправился с виски.

Данные мне указания, к счастью, были на редкость четкими, к тому же у меня хватило ума не возвращаться за машиной. Я помчался вокруг аллеи, затем по улице, до тех пор, пока не обнаружил, что скольжу по самым грязным булыжникам, какие мне только доводилось встречать, а затем я увидел перед собой на узкой улочке допотопное строение, на удивление похоже на пивную, из которой я только что вышел; ее фасад был настоящим деревянно-кирпичным, не какой-нибудь подделкой в стиле Тюдоров. Бриз с моря был освежающим, если можно вообще применить это слово к чему-то, колебавшему в воздухе столь разнообразные зловонные запахи. На поскрипывающей вывеске качалось грубое изображение русалки, как всегда, длинноволосой и с обнаженной грудью, увенчанной остроконечной короной, с раздвоенным хвостом. Названия не было, но оно было и не нужно.

Я подошел к двери, выяснил, что она открывается наружу, и спустился по деревянным ступенькам в дымное помещение, заставленное столами и освещавшееся, как мне показалось, только великолепным камином в конце зала. Выглядело заведение довольно грубым, зато раз в десять более оживленным, чем то, другое. Длинные столы были забиты пьющими людьми, в большинстве своем походившими на художников, с длинными волосами, странно подвязанными кверху; они шумно спорили, стучали костями, перебрасывались в карты и поднимали кружки, которые, похоже, были сделаны в незапамятные времена. Настоящая пивная, судя по всему. Не говоря уже о том, что они торговались по поводу каких-то таинственных кип листов, лежавших на столах, курили длинные трубки, читали друг другу вслух что-то написанное от руки или грубо напечатанное на бумаге – при этом они, зачастую одновременно с делом, крепко прижимали к себе или лапали женщин весьма примечательной внешности. Иногда даже слишком примечательной, но я сдержал свой интерес. Слишком многие из их кавалеров открыто носили на поясе ножи весьма зловещего вида. Именно такое место пришлось бы по вкусу Джипу, подумал я, слегка содрогнувшись; однако самого его нигде не было видно, а единственным представителем обслуживающего персонала был красноносый увалень в кожаном переднике, ковырявшийся где-то за четыре столика от меня и остававшийся глухим к окрикам, значительно более громким, чем мой. Я проложил себе дорогу через зал к камину, здесь была более респектабельная территория с великолепными старинными скамьями с высокими спинками и подушками. Скамьи, находившиеся ближе всего к камину, были по-хозяйски монополизированы парочкой хиппиобразных субъектов средних лет. Один был низеньким, круглым и похожим на поросенка, второй – среднего роста, лысеющим, с тщательно ухоженными усами и козлиной бородкой. Я подумал, что один из них может быть хозяином заведения, однако услышал, как они отчаянно спорят о литературе гортанным деревенским говором. Я предположил, что это преподаватели народного университета, но все же спросил у них, и, к моему удивлению, высокий очень вежливо указал мне на уютное местечко у стены. А там, вне всякого сомнения, погрузив свой тонкий нос в кружку с пивом, сидел предмет моих поисков.