Николай Романецкий - Рубикон, или Мир в латах

• Название: Рубикон, или Мир в латах
• Автор: Николай Романецкий
• Жанр: Фэнтези

---

Прошуршала открываемая дверь. В спальню ввалился красавчик Анхель, за ним вошли Арабелла и совершенно незнакомый маленький толстяк. Толстяк тут же вытащил из кармана носовой платок и промокнул им обширную лысину.

— Получите в лучшем виде! — сказала Арабелла.

— Шлюха! — снова прошипел Анхель, глядя на Жюля.

— Все! — резко оборвал его толстяк. — Вы свободны, Арабелла!

Девушка забрала свою сумочку и вышла. Толстяк наклонился над Жюлем, заглянул в глаза, оттянул веко.

— Чудно! — Он потер руки и достал из кармана диктофон. — Начнем!

Жюль попытался включиться в него и не смог. Ничего не получилось и с Анхелем. Единственное, что он слышал, это мысли Арабеллы, которая с удовольствием вспомнила о том, что происходило между ними четверть часа назад.

Что же это она такое мне вколола, подумал Жюль. Не иначе — вилфаг! Однако нашему ведомству препараты такой силы неизвестны… Насколько срезал чувствительность! Только Арабеллу и слышу с ее жаркой эмоциональностью.

— Вы слышите меня? — спросил толстяк.

Эх, еще бы одну таблетку, подумал Жюль. Правда, Бакстер говорил, что трех таблеток мой организм не выдержит…

— Вы слышите меня? — повторил толстяк.

Жюль решил ответить и обнаружил, что до третьей таблетки активатора ему все равно не добраться: мышцы были почти парализованы.

— Да, — прошептал он, еле ворочая языком.

— Кто вы? — спросил толстяк.

— Жюль Карне, — прошептал Жюль. — Бортинженер космолета «Крым». Служба гелиоэнергетики.

— Перечислите членов экипажа вашего корабля.

Жюль перечислил.

— Для чего вы прибыли в Гринкоуст?

— Мне назначен курс реабилитации после лечения.

— Откуда вы знаете доктора Спенсера?

— Мне посоветовал обратиться к нему чиновник, который оформлял мой въезд. У меня есть его визитка.

— Санчес. — Толстяк повернулся к Анхелю. — Проверьте!

Анхель исчез. И тут же Жюль перестал слышать мысли Арабеллы. По-видимому, она вышла за пределы радиуса чувствительности. Или вообще перестала думать. В наступившей тишине Жюль расслышал слабый шепот: все-таки часть мыслей лысого толстяка доходила до него. Но это были какие-то обрывки: «Кто?.. Поведение соответствует… Ответы…»

Толстяк продолжал задавать вопросы, связанные с нахождением Жюля в Гринкоусте. Жюль автоматически отвечал, размышляя, стоит ли заинтересовывать лысого своими репликами.

Вошел Анхель.

— Лежите спокойно, — сказал толстяк Жюлю и повернулся к Санчесу. — Ну?

— Вселял его Пауэр. Все подтверждается.

— А как ребята внизу?

Анхель пожал плечами.

— Ничего подозрительного. Разное барахло, приемник «Фаулер» обычной модели, в тейлоре зафиксированы два сеанса связи с филиалом Европейского Центра Каботажного Плавания на Куру, индексы не стерты. Я переписал, проверим… Да, «Фаулер» он получил здесь, в регистраторе заказ отмечен. Вот только это? — Он достал из кармана «карандаш».

Толстяк взял «карандаш» в руки, повертел его.

— Что это? — спросил он Жюля.

— Амулет, — прошептал Жюль. — Подарок друга.

— По-моему, мистер Адамс, это пустышка. Типичнейшая пустышка!.. Не туда нас понесло, надо искать в других направлениях.

Толстяк отдал «карандаш» Санчесу и сложил руки на груди.

— Может быть, — сказал он. — Тем лучше для нас!

— Действие препарата скоро кончится, — заметил Санчес. — Надо спешить. Повторный сеанс он не вынесет, а трупы нам ни к чему.

— Сфотографируй его, — сказал толстяк. — Что-то у архивистов не то было, слышал?

— Да. Говорят, прислали не его фотографию. Не стыкуется со словесным портретом.

— Ты сам снимал?

— Нет, конечно. Это делал Леон. Перепутали что-то.

Толстяк снова повернулся к Жюлю.

— Сядьте.

Мышцы отпустило ровно настолько, чтобы Жюль смог сесть. Санчес достал из кармана аппарат. Дважды сверкнула вспышка.

— Порядок, — сказал Санчес. — Теперь путаницы не будет.

— Ложитесь, — сказал толстяк.

Снова чуть отпустило мышцы, и тело Жюля заняло горизонтальное положение.

— Еще серия вопросов, — сказал толстяк. — Что вы думаете о женщине, которая была у вас?

— Хороша! — сказал Жюль.

— А как вы относитесь к Ассоциации?

— К какой ассоциации? К FMA?

— Да.

— Я не кригер, — сказал Жюль. — Мне на нее глубоко наплевать!

— Прекрасно! — Толстяк удовлетворенно потер руки. — Еще, с вашего разрешения, вопросик… Как вы осуществляете связь с ЮНДО?

— Никак, — уныло сказал Жюль. — У Службы гелиоэнергетики нет таких связей. Мы технари, а не политики.

Потом было еще несколько вопросов. Все они носили чисто анкетный характер и, по-видимому, задавались для очистки совести и с целью произвести еще одну проверку открытыми каналами через Адресную службу. Там все было чисто. Вскоре толстяк выключил диктофон и наклонился над Жюлем.

— Теперь вы заснете, — сказал он. — И будете спать до утра. А когда проснетесь, ничего не будете помнить.

— Да, — сказал Жюль и закрыл глаза.

Погас свет, прошуршала дверь. Жюль слышал, как они внизу ходят, наводя порядок в коттедже.

Жюль подумал, что на этот раз судьба обошлась с ним совсем уж по-свински. Надо же было нарваться на вилфаг столь огромной силы. Ну прямо как по заказу!.. Потом он подумал о том, что правильно не пошел с ними на информационный контакт, ибо в данной ситуации это ничего бы ему не дало, кроме лишнего риска. Для начала нужно хотя бы знать, кто у тебя в гостях!.. А потом он подумал о том, что продолжение активности не приносит ему лишнего здоровья, и отключился.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЕРЕМЕНЫ ЕСТЬ, ПЕРЕМЕНЫ БУДУТ

1

Заседание закончилось только к одиннадцати часам, и это уже перестало удивлять: в последнее время дебаты часто заходили в тупик. Удивило другое. Сегодня Рыманов почувствовал, что Кшижевский начинает проявлять нетерпение, и вот это Рыманову уже определенно не понравилось. Конечно, ситуация не из приятных, и налицо все признаки того, что процессы стремятся выйти из-под контроля, но поспешность приведет только к обострению кризиса.

Вернувшись в кабинет, Рыманов просмотрел память у секретаря. Ничего такого, что требовало бы немедленного вмешательства, за эти три часа не произошло, и Рыманов опустился в кресло с чувством некоторого облегчения: все эти многочисленные вопли о помощи стали его раздражать. В последнее время в машине ЮНДО что-то сломалось, и она все чаще и чаще давала сбои. Пока они были мелкими и для общественного мнения незаметными, однако количество их все нарастало. И пусть причина сбоев ему понятна (тривиальнейшая боязнь должностных лиц брать на себя ответственность), однако, легче от этой ясности не становилось, ибо в каждом отдельном случае срыва машина снова набирала обороты только после получения его персональных ЦУ, и положение складывалось таким образом, что и Шарп, и Глинка постепенно превращались в посторонних наблюдателей, ни во что не вмешивающихся, ни к чему не прикладывающих головы и рук, не несущих перед миром никакой ответственности.

— С этим пора кончать! — проговорил вслух Рыманов.

Он заказал по внутренней сети чашку кофе без сахара, обжигаясь, выпил его и вызвал обоих заместителей.

Первым, как всегда, вошел Вальтер Шарп, отвечающий за Западный сектор. Штатский костюм на нем до сих пор трансформировался неуловимым образом в некое подобие мундира, и Рыманову вдруг подумалось, что, наверное, тяжело это — всякий раз подавлять в себе желание щелкнуть каблуками и повернуться через левое плечо. Вацлав Глинка был полной противоположностью Шарпу — маленький, полный, лысый. Пиджак и брюки сидели на нем совершенно нелепо, но еще нелепее на их месте смотрелся бы мундир.

При всей своей несхожести оба заместителя были умницами и великолепными знатоками военного искусства. Операции разрабатывались ими с блеском и изяществом, проводились в жизнь уверенно и планомерно, заканчиваться должны были красиво и результативно, с малым количеством жертв и разрушений… Так почему же оба руководимых ими сектора все чаще допускают сбои, и реальный результат оказывается весьма далеким от запланированного?..

— Садитесь, господа! — сказал Рыманов и заказал еще три чашки кофе.

Заместители уселись за стол для совещаний. Шарп тут же достал из кармана и положил перед собой диктофон. Глинка на совещаниях техникой не пользовался: у него была абсолютная память, и за глаза его звали Лысый Компьютер.

— Вот какие дела, господа, — сказал Рыманов. — Я только что с заседания Совета. Кшижевский недоволен нашей работой.

Шарп кивнул головой. Ему были понятны оба смысла последней Рымановской фразы: и то, что работа ведется плохо, и то, что и в случае хороших результатов деятельности ЮНДО, Кшижевский все равно бы выражал недовольство.

— Ничего удивительного! — сказал Шарп. — Кшижевского через десять дней заслушивают на Генеральной Ассамблее, а через два месяца и вообще выборы нового Совета Безопасности. Все яснее ясного!