Сакс Ромер - Золотой скорпион

• Название: Золотой скорпион
• Автор: Сакс Ромер
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Чанда Лал, — позвала танцовщица.

Индус, который стоял, уперев свое правое колено между лопаток поверженного князя, поднял на нее глаза, и по тому, как у него сверкали глаза, я понял, что он — убийца. Он был либо опытный борец, либо умел душить, я догадался об этом по беспомощности Великого князя, который лежал неподвижно, совершенно без сил. Единственное, что он был еще в состоянии делать, так это ругаться.

— Чанда Лал, — сказала снова Зара эль-Хала.

Индус отпустил шею Великого князя и схватил его за руки. Он захватил их так, как это делается в джиу-джитсу, и силой заставил его встать. Это было любопытное зрелище: здоровенный аристократ был беспомощен в руках своего хрупкого противника. Когда они поднялись на ноги, то мне показалось, что в правой руке индуса мелькнуло что-то металлическое, но я не был в этом уверен, так как мое внимание было обращено на другое. В этот момент появился Казимир; он выглядел очень испуганным.

Внезапно освободив руки князя, индус резко взглянул в побагровевшее лицо своего противника, резко вскинул руку и указал пальцем, дрожавшим от напряжения, в сторону тропинки.

— Уходите, — сказал он.

Великий князь сжал кулаки, взглянул на своего противника, стоявшего напротив так, словно оценивал свои шансы на победу. Затем пожал плечами, очень медленно вытер шею и запястье, к которым прикасался индус, большим шелковым платком и бросил его на землю. В это мгновение я заметил на платке пятнышко крови. Даже не посмотрев на индуса, он медленно пошел прочь. Казимир робко за ним последовал. Было ясно, что Казимир меня не узнал.

Я повернулся к танцовщице и прикоснулся к козырьку своего кепи.

— Могу ли я быть чем-нибудь полезным мадемуазель? — спросил я.

— Спасибо, нет, — ответила она.

Она сунула мне в руку пять франков и быстро пошла через лес в сторону дороги, а ее кровожадный, но преданный слуга последовал за ней.

Я остался стоять, почесывая голову и глядя ей вслед.

В этот день на прослушивание телефонных разговоров с кафе, посещаемое Чанда Лалом, я назначил человека, владеющего индустани. Я выяснил также, что Великий князь взял себе ложу около сцены, в том театре на Монмартре, в котором выступала танцовщица, и я тоже решил там быть.

Меня ждал большой сюрприз.

К этому времени Зара эль-Хала стала известна за пределами того круга лиц, которые покровительствовали этому заведению, о ней заговорили в Париже повсюду. Помните, я вам говорил, что мое внимание к этой женщине в первую очередь привлекло ее столь длительное пребывание во второразрядном театре. Я выяснил, что она отвергла несколько ангажементов, и, как я уже отмечал, мне пришлось самому убедиться в ее необычном поведении, когда я передал от своего имени визитную карточку одного очень известного парижского агентства и она отказалась меня принять.

Теперь я стоял в зрительном зале, прислонившись спиной к стене. Время появления танцовщицы приближалось, и я не мог не заметить, что партер пестрит дамами в вечерних туалетах, а две ложи украшают своим присутствием хорошо известные в обществе франты. Великий князь вошел в зал, когда труппа акробатов закончила свое выступление. Следующей в программе была Зара эль-Хала. Я мельком взглянул на Великого князя и отметил, что он выглядит бледным и нездоровым.

Занавес опустился, и в свете огней рампы появился директор. Казалось, что он в полном смятении.

— Дамы и господа, — сказал он, — я чрезвычайно огорчен тем, что должен объявить. Мадемуазель Зара эль-Хала нездорова и не может выступать. Поэтому мы решили…

О том, что они решили, я так никогда и не узнал из-за шума, поднятого зрителями. Они пришли ради египетской танцовщицы и требовали свои деньги обратно! Они кричали, что это — надувательство, и готовы были разнести театр по кирпичику!

Если и оставался еще кто-нибудь, кто сомневался в огромной и непрерывно растущей популярности Зары эль-Хала, то эта манифестация должна была бы рассеять последние сомнения Я увидел, как Великий князь встал, собираясь уходить. В другой ложе зрители также поднялись, не прекращая ни на минуту раздраженно обмениваться мнениями.

— Почему об этом не было указано в афишах? — крикнул кто-то.

— Мы узнали об этом только двадцать минут тому назад, — воскликнул директор; в его голосе слышалось отчаяние.

Я поторопился покинуть театр, взять такси и отправиться в гостиницу танцовщицы. Вбежав в холл, я сунул свою визитную карточку в руку стоявшего там швейцара.

— Сообщите мадемуазель Заре эль-Хала, что я должен сейчас же ее видеть, — сказал я.

Он улыбнулся и вернул мне визитную карточку.

— Мадемуазель Зара эль-Хала покинула Париж в семь часов, мосье.

— Что! — воскликнул я. — Она покинула Париж!

— Именно так. Часом раньше ее слуга доставил вещи на Северный вокзал, а в шесть часов пятнадцать минут ее скорый поезд отправился в Кале. Люди из театра спрашивали о ней час тому назад.

Я поторопился на службу, чтобы узнать последние донесения своих агентов. Связь с ними была нарушена; вы понимаете, я был в полном смятении. А они разыскивали меня по всему Парижу, чтобы сообщить, что Зара эль-Хала уехала. Двое людей отправились вместе с ней на поезде и позвонили мне из Кале, чтобы получить дополнительные инструкции. Она уже села на ночной пароход, отправляющийся в Дувр. Было слишком поздно для того, чтобы успеть проинструктировать английскую полицию.

На несколько часов я утратил свою обычную бдительность — и вот результат. Что я мог сделать? Зара эль-Хала не совершала преступления, но ее внезапное исчезновение, вы со мной согласитесь, могло быть истолковано как бегство, оно было очень подозрительным. Когда я сидел у себя в кабинете, терзаясь мрачными предчувствиями, прибежал один из моих людей, назначенный наблюдать за Великим князем. Последний почувствовал себя плохо, как только покинул ложу в театре на Монмартре, и умер прежде, чем автомобиль доставил его в гостиницу.

ГЛАВА XIV СТРАННЫЙ ВОПРОС

Я сразу понял, что совершено ужасное преступление. Но я не знал, кем и с какой целью. Я поторопился в гостиницу, где остановился Великий князь. Конечно, там все были страшно взволнованы. Выдающемуся человеку, пользующемуся популярностью, даже путешествуя инкогнито, трудно не привлекать к себе внимание. Стоило где-нибудь появиться «господину де Стейхлеру», как сразу же раздавались крики «Великий князь Иван!» И теперь, когда я вошел в гостиницу, у всех на устах — будь то журналисты, полицейские или случайные люди — был один вопрос. «Правда ли, что Великий князь умер?» Только я прошел мимо собравшихся, как увидел Казимира. Он не узнал меня в новом обличье.

— Любезный, — сказал я, — вы из свиты покойного Великого князя?

— Я являюсь, а точнее, был камердинером господина де Стейхлера, мосье, — ответил он.

Я показал ему свою визитную карточку.

— Для меня господин де Стейхлер — Великий князь Иван. Были ли с ним другие слуги? — спросил я. Хотя мне и был известен ответ.

— Нет, мосье.

— Где и когда он почувствовал себя плохо?

— В театре «Кокерико» на Монмартре, приблизительно в четверть одиннадцатого, сегодня вечером.

— Кто его сопровождал?

— Никто, мосье. Его высочество был в ложе один. Я получил указание приехать за ним на автомобиле в одиннадцать часов.

— И что же было дальше?

— В четверть одиннадцатого позвонили из дирекции театра, чтобы сообщить, что его высочество почувствовал себя плохо и что уже послали за врачом Я сразу же приехал па автомобиле и нашел его лежащим в одной из артистических уборных, куда его отнесли. Там же находился и врач. Великий князь был без сознания. Мы отнесли его в машину…

— Мы?

— Доктор, директор театра и я. Как заявил врач. Великий князь был еще жив, хотя мне показалось, что он уже умер. Но когда мы уже подъехали к гостинице, врач, который с тревогой следил за самочувствием его высочества, воскликнул: «Господи! Все кончено. Какая катастрофа!»

— Он умер?

— Он умер, мосье.

— Кто его осматривал?

— Мы обзвонили половину докторов в Париже, мосье, но было слишком поздно.

Славный Казимир не выдержал. Из его глаз хлынули слезы. Я поднялся на лифте в апартаменты, в которых лежал Великий князь. Здесь было трое докторов, один из них был как раз тот, о котором говорил Казимир. На их лицах был написан испуг.

— Это — сердце, — заверил меня тот доктор, которого вызывали в театр. — Мы считаем, что у него было больное сердце.

Они были единодушны в своем мнении.

— Он, должно быть, испытал сильное эмоциональное потрясение, — сказал другой доктор.

— Вы уверены, что смерть наступила естественным путем, господа? — спросил я.

У них не было в этом никакого сомнения.

— Говорил ли Великий князь что-нибудь, что подтверждало бы вашу точку зрения относительно сердечного приступа?