Пенелопа Уильямсон - Хранитель мечты

• Название: Хранитель мечты
• Автор: Пенелопа Уильямсон
• Жанр: Современные любовные романы

Самым жестоким из норманнских завоевателей, огнем и мечом покоривших доселе мирный Уэльс, считался рыцарь Рейн, по прозвищу Черный Дракон. Как буря ворвался он в замок юной леди Арианны и силой увлек ее к венцу... Замкнулся круг судьбы, ибо среди смерти и боли обрели друг друга те, чьей любви предстояло превзойти своей силой даже легенды о самой пламенной страсти.

---

— Сражаться на турнире за Руддлан! — опомнившись, взорвался Хью. — Да я в жизни не слышал ничего нелепее!

— Точно, во имя Бога и всех его святых! — взревел король в полном восторге. — Но мне нравится ход мысли этого парня! У него голова варит точь-в-точь, как у меня.

— Да он дурак каких свет не видывал! — отрезал Рейн, не сознавая, что только что ненамеренно оскорбил короля.

Ему пришлась по душе та часть предложения Талиазина, которая касалась битвы на турнире за Руддлан (Рейн не сомневался, что без труда справится с Хью), но чтобы взять дочь Оуэна Гуинедда в жены!..

«Да я сотру мальчишку в порошок за то, что его осенила такая идея! — мысленно возмущался он. — На этот раз ему не отвертеться!»

К его полному и безысходному ужасу, он услышал, как Генрих восклицает, словно идея осенила не Талиазина, а его самого:

— Ты, сэр Рейн, и ты, милорд граф Честер, встретитесь на турнире за обладание замком Руддлан. Наконечники пик будут сточены, мечи затуплены, сражение закончится, как только один из вас будет выбит из седла. Победителю достанется также леди Арианна, дочь Оуэна Гуинедда!

— Встанем-подымемся, миледи!

Полог кровати отдернулся, шурша златотканой дамасской кисеей и поднимая целые облака пыли. Яркий солнечный свет проник сквозь упрямо сжатые веки Арианны.

— Убирайся, Эдит! Оставь меня в покое!

Со стоном досады Арианна повернулась на живот и сунула голову под подушку. Она не видела никакого смысла в том, чтобы покидать постель. Впереди ожидал бесконечный унылый день, точно такой же, как и вчера. Он не сулил ничего более увлекательного, чем долгие часы у окна, пока отец вел переговоры с королем Англии. Ее использовали в качестве хлыста, чтобы привести Оуэна Гуинедда к повиновению! Возможно, в этот самый момент они как раз обсуждали выкуп, который отец должен был заплатить за свободу дочери!

Арианне страшно было даже представить, во что она могла обойтись отцу... и всему Уэльсу.

Горничная и не думала оставлять ее в покое. Она стащила на пол одеяло, предоставив холодному утреннему воздуху, льющемуся в распахнутое окно, вволю кусать голое тело Арианны.

— Наказание Божье! — крикнула та, вскакивая на постели и выхватывая их рук Эдит отделаное мехом платье.

Терпеливая улыбка не исчезла с лица, в котором было что-то поросячье. Круглое, побитое оспой, с маленькими, часто мигающими глазками, оно было обрамлено сосульками волос неопределенного цвета, свисающими на костлявые плечи. Невзрачная внешность Эдит была не единственным ее недостатком. За четыре дня, проведенных Арианной под домашним арестом, горничная не обратилась к ней ни с чем, кроме банальнейших и скучнейших фраз.

— Сегодня такой погожий денек, миледи, чего ж в постели-то валяться? — сказала Эдит все с той же улыбкой, сводившей Арианну с ума.

Та скрипнула зубами, не давая богохульству сорваться с языка. Неужели бестолковое создание не понимает, что она теперь пленница, а не госпожа? Какая разница, как она проведет «погожий денек»: валяясь в постели или бродя кругами по единственному помещению, предоставленному в ее распоряжение?

Но что оставалось делать? Арианна выбралась из постели, оделась и прошла к тазу с водой, стоящему на табурете у окна. Пока она умывалась, начал звонить колокол часовни. Свежий ветерок далеко разносил звук, напоминая верующим, что пора собираться на богослужение. Арианне позволялось присутствовать только на послеобеденной мессе, и даже тогда за ней следовали два стража — крепкие приземистые парни, каждый из которых был способен носить на плечах по бочонку с пивом.

Тем временем Эдит успела поставить поднос на стул рядом с пустой жаровней: белая булка, глазурованная медом, и графинчик эля. В этот день разговлялись после поста, поэтому принесенная еда показалась Арианне роскошной.

— Нынче большая стирка, миледи, — сообщила горничная, стаскивая с кровати простыни. — Вечером я постелю чистое, свежее белье. То-то сладко вам будет спать на нем!

— Спасибо, Эдит, — поблагодарила Арианна с самой теплой улыбкой, какую только сумела из себя выдавить.

В конце концов, Эдит ничуть не виновата в том, что нормандцы держали дочь Оуэна Гуинедда заложницей. Глупо и некрасиво было срывать зло на ни в чем не повинной служанке.

Эдит поспешила из спальни с охапкой снятого с постели белья. Арианна закончила трапезу и подошла к окну. И в самом деле, утро было пречудесное, хотя с вечера дождь лил как из ведра, за ночь превратив двор замка в озеро грязи. Надо было признать, что здесь находиться в заточении было куда удобнее, чем в каменном мешке винного подвала. Тюремной камерой Арианне служила спальня на втором этаже длинного бревенчатого здания, пристроенного к стене замка.

Во дворе под окнами кипела и бурлила всякого рода деятельность. Вот из кухни вышла повариха, неся на ухвате дымящийся котел. Навстречу ей как раз двигался пекарь, мало что видя за горой караваев, возвышающейся на подносе. Они чуть было не столкнулись, но пекарь вовремя убрался с дороги, исполнив что-то вроде экзотического «танца с караваями». Колокол перестал звонить, и сразу же стали слышны удары деревянных вальков по мокрому льну: прачки стирали белье возле желоба с проточной водой. Под окном протарахтела телега, нагруженная свежесрезанным камышом для пола.

В это время дозорный заиграл в рожок, и ворота распахнулись на всю ширь. По подъемному мосту неспешной рысцой проскакало с полдюжины верховых. Тот, что ехал первым, держал в руке знамя, являвшееся Арианне в самых жутких ее кошмарах: с черным драконом на кроваво-красном поле.

Стая легавых и ищеек, первыми оказавшихся внутри замка, бросилась врассыпную из-под копыт лошадей. Остановившись неподалеку и вывесив длинные красные языки, псы начали по очереди возбужденно взлаивать. Один из верховых показывал зевакам кабанью голову, насаженную на копье, другой трубил в рожок, объявляя всему замку об удачной охоте. Черный рыцарь осадил коня под самыми стенами здания, в котором Арианна коротала последние четыре дня. Должно быть, он выехал на охоту еще затемно и с тех пор не слезал с седла. Бока коня были в хлопьях пены после погони за дичью, но горячее животное продолжало пританцовывать на месте. Оруженосец вынужден был ухватить удила, а потом и придержать стремя, чтобы рыцарь мог спешиться. Судя по оранжевому цвету волос, оруженосцем был не кто иной, как подлый, мерзкий, лживый Талиазин.

На рыцаре были все те же сапоги со шпорами. Арианна заметила, что они выше, чем предписывает мода, и достигают колен. Простое кожаное одеяние было распорото на бедрах, специально для удобной посадки в седле. Это позволяло видеть ноги, туго обтянутые штанами, тоже кожаными... обтянутые так туго, что отлично просматривалась каждая мышца, каменная от постоянной езды верхом и тренировок, оттачивающих умение обращаться с оружием. Ветер трогал и перебирал на непокрытой голове пряди волос, черные как вороново крыло. В распахнутом вороте кожаной куртки была видна нижняя рубаха, белизна которой резко контрастировала с темной от загара кожей шеи и бесстрастного, безжалостного лица. Непередаваемая надменность сквозила в каждом движении рыцаря и в его походке — в целеустремленном, широком шаге и едва заметном пренебрежительном покачивании бедер.

Он остановился как раз под окном Арианны. Он был близко, очень близко... так близко, что можно было метко плюнуть ему на голову! Он стоял, повернувшись в профиль, так что солнце хорошо освещало резкие очертания его хищного носа и жесткие, угловатые скулы. Если бы в этот момент он запрокинул голову, то посмотрел бы Арианне прямо в лицо. Однако он и не думал смотреть по сторонам, погруженный в разговор с оруженосцем.

Несмотря на то, что Арианна была пленницей рыцаря, они практически не сталкивались. Единственная встреча лицом к лицу (за исключением той, в его шатре) произошла как раз накануне, когда Арианна шла в часовню, чтобы присутствовать на послеобеденной мессе. Она воспользовалась представившейся возможностью, чтобы показать, что о нем думает, выразив взглядом всю ненависть, которую испытывала к нему, а он... он посмотрел сквозь нее своими непроницаемыми серыми глазами.

Она представляла для него интерес только как заложница, за которую можно получить солидный выкуп. Арианна денно и нощно благодарила Бога за то, что рыцарь не питает к ней интереса, что он не хочет ее, что она будет возвращена отцу нетронутой. И все же... все же, по непонятной для нее причине, это ранило ее гордость. Десятки мужчин предлагали ей руку и сердце, соперничали за ее внимание, но ни один из них не казался достаточно хорош для нее. Почему же этот нормандский рыцарь (Рыцарь! Скажите на милость! Отродье жалкой шлюхи, без титула и земель!) едва удостаивает ее взгляда? И даже если он смотрит на нее, то так, словно она недостойна чистить ему сапоги!

Арианна отстранилась от подоконника, и тут ее взгляд упал на стоящий поблизости таз с мыльной водой. Пена уже осела, превратившись в неприятный серый налет на воде и стенках таза.