Антон Мякшин - Бой бес правил

• Название: Бой бес правил
• Автор: Антон Мякшин
• Издательство: Армада, Альфа-книга
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-93556-538-2

Есть у революции начало, нет у революции конца... Так и с Великой битвой Добра и Зла, бушующей во все времена. Кто ее начал, неизвестно, но участвуют все — и люди, и духи, Света и Тьмы соответственно. Вот и бес Адольф, естественно, принимает в ней активное участие в качестве оперативного работника преисподней — на сей раз в незабываемом 1919-м, когда малые Темные народы пошли войной против своих угнетателей, олицетворенных в Черном Бароне и его легионерах. Понятия Добра и Зла активно смешиваются, и Адольф, посланный творить зло, становится в силу своего человеколюбия на сторону добра. И заходит так далеко, что Василий Иванович Чапаев оказывается...

---

— Значит, я для тебя кикиморой стала? — угрожающе вопросила она. — А какие слова говорил! Какие клятвы давал, кобель проклятый! Отвечай, что вчера с Дуськой-самогонщицей учудил! Опять блудил, пьяница? Пьяница ты и кобель, а не комдив, вот так!

— Да что вы все с ума посходили?! — взорвался я. — Никогда я пьяницей не был! И никакой Дуськи не знаю! Что происходит? Где наша дивизия? Где лешие, домовые, русалки, водяные, оборотни? Где?

Анна, занесшая уже надо мной немаленький свой кулак, натруженный постоянным общением с пулеметами, остановилась. И внимательно посмотрела мне в глаза.

— Василий Иваныч, ты что городишь? — спросила она. — Неудачно похмелился, что ли? Несешь какой-то бред…

— Как ты меня назвала?

— Василий Иваныч! Имени собственного уже не помнишь! Допился, вояка!

— Я Адольф! Бес оперативный сотрудник! Адольф! Адольф!

— Нет, ты — Василий Иваныч! Иваныч! Иваныч! Фамилие твое тебе напомнить? Или тоже забыл?

— Нет у меня фамилии! Нам, бесам, не полагается фамилий!

Анна вдруг отступила от меня… попятилась. Наверное, она что-то такое увидела в моих глаза, что здорово напугало ее. Спустя секунду она уже бежала со всех ног во двор, заполошно крича:

— Петька! Петька! У Чапая опять белая горячка! Бесы чудятся! Германским именем себя зовет! Меня кикиморой обозвал!

В голове все тошнотворно замутилось, будто кто-то помешивал бедные мои мозги как кашу. Спотыкаясь, я побрел… куда-то… сам не видя и не понимая — куда. И остановился только тогда, когда по колено вошел в заросший осокой прудик. Опустил взгляд.

Из воды смотрело на меня совершенно чужое лицо — краснощекое, пышноусое… Я не сразу и догадался, что вижу собственное отражение. Оглушенный ужасным предчувствием, я провел ладонью по голове, ощутив пальцами жесткие, курчавые волосы — но не найдя привычных, таких родных и замечательных бесовских рожек. Нет рожек! Совсем нет рожек!

— Чапай топиться собрался! — долетел откуда-то сзади встревоженный голос Карася. — Лови его!

Пока ко мне бежали, я успел стащить с себя сапоги и галифе.

Нет хвоста! Хвост исчез! Предмет мужской гордости всякого, даже самого завалящего, беса исчез! И вместо чудесных копыт отвратительно торчат, пошевеливая кривыми пальцами, ужасные человеческие ступни.

Это было уже слишком. Закатив глаза, я потерял сознание и шлепнулся в руки подбежавших красноармейцев.

— Ничего, товарищ комдив, ничего, дорогой Василий Иваныч, — приговаривал Петро, сидя в изголовье кровати, — скоро поправишься, будешь, как раньше, шашкой махать, дивизией командовать, на страх контрреволюционной сволочи…

— Я же вам в сотый раз говорю, — простонал я, натягивая одеяло до подбородка. — Никакой я не Василий Иванович. Я бес Адольф. Оперативный сотрудник отдела кадров преисподней…

— Ой что делается… — всхлипывала сидящая у кровати на табуретке Анна. — Совсем плохой Чапай наш стал… Себя самого забыл… Всю ночь бредил. Весь день бредил… Цельные сутки бредил!

Товарищ комиссар Огоньков мрачно стоял в углу. На меня не смотрел, перебирал какие-то бумаги.

— Ну хочешь, товарищ комдив, Барлога тебе приведу? — предложил вдруг Петро. — Авось поможет… в разум войдешь?

— Кого приведешь?! — вскинулся я.

— Ну коня твоего боевого, — удивился Петро. — Неужто и Барлога забыл? Да-а… тогда и впрямь дело плохо…

Коня? У меня, то есть, конечно, не у меня, а у этого самого Василия Иваныча Чапая боевого коня зовут Барлог? Странное имя для эскадронной животины. Странное… но хоть одно связующее звено с реальностью.

— Не надо Барлога, — вяло проговорил я. — Лучше найдите мне поблизости какого-нибудь хоть самого дурацкого домового. Или лешего. Или кикимору. Наверняка кто-то из Темного народа знает, что произошло с нашей дивизией…

Анна зарыдала:

— Снова он про свою нечисть бредить начинает! Раньше-то, когда перепьет лишнего, все про какого-то злобного шарманщика вспоминал, а теперь и вовсе свихнулся!

— Про какого еще шарманщика? — спросил я. Она не ответила.

— Хм… — отозвался вдруг из своего угла товарищ Огоньков. — Барлог… — Он все шелестел своими бумагами. — Барлог… Барлог… серафим-мечник Витольд…

Одеяло вместе с Петром полетело на пол. Анна испуганно взвизгнула. Я аж задохнулся, забившись на кровати:

— Что?! Откуда ты?..

— Я, конечно, в психиатрии не специалист, — важно проговорил товарищ комиссар, поправив пенсне, — но кое-что понимаю. Если лицом к лицу столкнуть помешанного с его собственным бредом, то шанс выздоровления… В общем, попрошу всех, кроме товарища комдива, освободить комнату.

Петро с Анной одновременно взглянули на меня.

— Ну-ка выметайтесь, — скомандовал я.

«…Мы вошли в город с трех сторон. По плану намечалось пронзить город тремя отрядами и совершить мощное одновременное нападение на Барлога и Витольда — взять их в кольцо! Место битвы демона и серафима проглядеть было невозможно — такой кострище полыхал на злополучном том перекрестке. Должно быть, горели раздавленные и разбитые в пылу сражения цистерны со спиртом.

Отрядом леших командовал я. Истинно адская работа, скажу я вам! После нескольких отчаянных и абсолютно неудачных попыток выстроить отряд в подобие колонны я разозлился, отобрал у одного из своих солдат дубину и, уподобившись пастуху, погнал бестолковых пехотинцев по городским улицам. Командование артиллерией мы доверили товарищу Огонькову. У него очень хорошо получалось подстегивать и без того расторопных домовых выкрикиванием лозунгов типа «Да здравствует революция!», или «Вперед, за светлое будущее!», или просто «А ну шевелите батонами, а то как дам!».

Коротышки артиллеристы резво катили за собой трехдюймовку, волокли рогатки и запасы снарядов. А комиссар Огоньков, ориентируясь по языкам пламени, взметавшимся над домами, бежал впереди и направлял свой отряд:

— Верной дорогой идете, товарищи!..»

— Я только и успевал записывать ваш бред, товарищ комдив, — прервав чтение, проговорил Огоньков. — Очень интересно! И откуда что берется? Я вас даже, признаться, зауважал. Я и сам нечужд писательству — намереваюсь оставить потомкам летопись грозовых наших дней, и веду дневник, и даже псевдоним себе придумал — Фурманов! Но такое… Только в больном, извините, воображении может родиться. Какие-то лешие, оборотни… И мы с Петькой и Анкой-пулеметчицей в ваших бредовых мечтаниях изображены не такими, какие мы в действительности. Фантаст вы, Василий Иваныч, не хуже Жуль Верна…

— Хватит трепаться! — закричал я. — Читай дальше! Бред! Это вы тут все бред! Что там дальше — взяли мы все-таки Волынск или нет? Почему-то мне кажется, что в этом Волынске надо искать причину, почему я здесь оказался. Читай!

Огоньков печально посмотрел на меня. «Да, братец, психушка по тебе плачет», — ясно было видно в его взгляде.

«…Ни Барлога, ни серафима-мечника поблизости не было.

Я остановился, сжимая маузер. Мои пехотинцы озирались в поисках врага.

Нарастающий многолапый топот быстро превратился в подобие барабанной дроби, и ко мне вылетел кавалерийский отряд, во главе которого, размахивая шашкой, красовалась на огромном волке Анна.

— Где демон? — закричала она. — Где серафим? Куда они попрятались, позорные трусы!

Я пожал плечами и приказал:

— Искать врага!

Через пять минут были найдены обломок рога Барлога и несколько обугленных белых перьев. Помимо этого Анна обнаружила артиллерийский отряд, который, несмотря на путеводные вопли товарища Огонькова, умудрился заблудиться в переплетенье ночных I улиц.

Когда все снова собрались у догорающих цистерн, я резюмировал:

— Враг бежал. Или, что скорее, они укокошили друг друга.

— Ура, товарищи! — поторопился крикнуть Огоньков.

— Не «ура»! — осадил его я. — Рано еще «ура» кричать. Через два квартала находится «Ресторанъ», где засел высший командный состав вражеского гарнизона. Вперед! Вязать офицеров!

Лешие бурной и неорганизованной толпой двинулись к ресторану. За ними, обгоняя, поскакали кикиморы верхом на волках. Товарищ Огоньков вытер фуражкой пот со лба и скомандовал:

— Артиллерия! К бою!

Дивизия моя сражалась весело и бодро. Еще бы — рассчитывали схватиться с могущественным демоном и не менее грозным серафимом, а вышло, что вся-то битва — обуздать горстку нетрезвых офицеров, у которых к тому же почти закончился запас патронов, когда они устроили перестрелку, пытаясь схватить меня во второй раз.

— Залечь на подступах! — приказал я, когда забухали из окон первые выстрелы. — Переждем…

Пережидать пришлось недолго. Десяток одиночных выстрелов из ресторана — и все.

— На штурм! — выкрикнул я. — Драться врукопашную, патроны беречь, у нас их тоже мало! На штурм!

Штурм начался с того, что на двух леших, пытавшихся взломать забаррикадированную изнутри входную дверь ресторана, из окна вылили ушат помоев. Видно, офицеры думали деморализовать унижением мое войско, но крупно просчитались! Ярые противники гигиены — лешие — ужасно страдающие от того, что я ввел в распорядок дня непременный сеанс умывания, несказанно обрадовались возможности безнаказанно испачкаться и ринулись к двери, оггеснив двух опомоенных счастливцев. Дверь снесли за секунду, но, прежде чем ворваться в помещение, весь лесной отряд упоенно принимал вонючий душ… Наконец и помои у защитников ресторана закончились.