Виктор Пронин - Банда 5

• Название: Банда 5
• Автор: Виктор Пронин
• Издательство: Вече
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7838-0197-6

У следователей, как и у врачей, работа не переводится. Опытный сыщик Пафнутьев вместе со своей командой на этот раз сталкивается с едва ли не самой жестокой сворой отморозков — людьми без совести, чести, жалости. И своей вроде бы незаметной работой добивается совершенно неожиданного результата — в банде начался процесс самоуничтожения. Никто никому не верит, все друг друга опасаются, каждый готов предать, да что там предать — убить готов. А в итоге…

---

— Да, — сокрушенно согласился Пафнутьев. — Тут ничего не скажешь... И наводчик не нужен. Достаточно выписать газету, и сиди дома, читай, кто какие сделки собирается совершить, а Шаланда? Решишь что-то продавать — десять раз подумай!

— А я к тебе приду за советом, — ответил Шаланда, уловив в словах Пафнутьева какую-то обиду.

— Посоветуйся, Шаланда, посоветуйся, — Пафнутьев опять склонился к бумагам. — Две головы всегда лучше, чем одна.

— Неужели из всей семьи никого в живых и не осталось? — без выражения проговорил Вобликов, хотя смысл слов предполагал надежду ли, сожаление или ужас перед случившимся. Но нет, этих чувств в голосе Вобликова не было.

— Как никто! — возмутился Пафнутьев. — Мальчик остался! Жив, здоров и невредим! Прекрасно себя чувствует!

— Сколько же ему? — неживым голосом спросил Вобликов.

— Да лет двенадцать, — уверенно заявил Пафнутьев. — Если не четырнадцать, — добавил он, хотя прекрасно знал, что мальчику наверняка не больше семи. Но что-то заставило его внести такую поправку.

Пафнутьев все время чувствовал нечто вроде второго пространства в комнате, будто одновременно с тем, что он видел, здесь происходило еще что-то неуловимое, но явственно ощущаемое. И Худолей подавал какие-то знаки, подмигивая красноватым глазом, и Вобликов ляпнул что-то про доллары, хотя тут же попытался от своих слов отречься, и Шаланда обижается кстати и некстати, впрочем, Шаланда всегда обижается кстати и некстати.

— Надо же, повезло пацану, — сказал Вобликов.

— Да-да, — подтвердил Пафнутьев. — Я хорошо с ним поговорил. Он видел всех бандитов, в щелочку выглядывал из спальни, дал подробное описание каждого. Одного вообще запомнил до портретного сходства... Черненький, говорит, такой, маленький...

— Разве они были не в масках? — проговорил Вобликов будто через силу.

— А откуда тебе известно про маски? — вскинулся Пафнутьев.

— Предполагаю.

— На фига тебе предполагать, если маска вон на столе лежит, а Худолей уже сфотографировал ее вдоль и поперек! Кажется, кого-то даже сфотографировал в этой маске для пущего кошмара. Нет, Худолей здесь времени зря не терял, он много чего успел, пока вы предполагали, догадывались и терзались сомнениями.

— Так что мальчик? — спросил Вобликов.

Пафнутьев поднял глаза и в упор посмотрел на капитана. Тот стоял, с лицом, начисто лишенным всякого выражения. В глазах ничего нельзя было прочесть — ни страха, ни удивления, ни вежливого внимания. Такое выражение бывает на посмертных масках, снятых с покойников. Кстати, и по цвету лицо его было похоже на такую же гипсовую маску.

— Сделаем фотопортрет, художник сейчас приедет. Да и мальчик так подробно описал этого чернявенького, что его каждая собака в городе опознает с первого взгляда, — продолжал бормотать Пафнутьев, перебирая бумажки и всматриваясь в каждую.

— Павел Николаевич! — произнес Худолей нарочито громко, так что Вобликов даже вздрогнул. — Павел Николаевич! — повторил он даже с капризностью в голосе. — Мне нужно с вами поговорить! — Голова Худолея была вздернута вверх, сам он смотрел в сторону — так ведут себя увядшие красотки, которые, подвыпив, вдруг вспомнили, как потрясающе когда-то отшивали назойливых ухажеров.

— Слушаю тебя, говори. — Пафнутьев продолжал перебирать бумаги.

— Это не публичный разговор! — Худолей жеманно повел плечом, все еще глядя куда-то в сторону.

— Во дурак-то, Господи, — пробормотал Шаланда, снова уходя на кухню. Вслед за ним вышел и Вобликов, слегка путаясь в ногах. Пафнутьев проводил их взглядом и посмотрел на Худолея.

— Чего тебе? Чего комедию ломаешь?

— Выйдем поговорим! — громко произнес Худолей и церемонно направился к выходу.

— Он что, опять набрался? — крикнул вслед Шаланда.

— Похоже на то, — Пафнутьев недоуменно пожал плечами и вышел на площадку. Здесь Худолей, плотно прикрыв дверь, отбросил свои жеманные телодвижения и заговорил таинственным свистящим шепотом.

— Значит так, Паша, слушай меня внимательно и не говори потом, что ты не слышал... Ты семечки употребляешь в пищу?

— Терпеть не могу!

— Я так и знал. Это хорошо. Зубы дольше сохранятся, а зубы сохранишь — женщины любить будут. Но я не об этом... Знаешь, есть семечки мелкие, черные, но вкусные, особенно поджаренные. Есть семечки крупные, но часто они бывают пустоватыми. Шелуха у них удлиненная, а зернышко маленькое и какое-то хиловатое, заморенное. И шелуха тоже мягкая, не трещит на зубах, сколько ее ни поджаривай. А есть семечки полосатые... Видел когда-нибудь?

— Как полосатые? — не понял Пафнутьев. — Полосы идут вдоль или поперек?

— Вдоль, только вдоль. Вот такие. — Худолей вынул из кармана прозрачный пакетик и показал семечки, которыми совсем недавно угостил его капитан милиции Вобликов. — Всмотрись, Паша, всмотрись! Видишь? Различаешь?

— Да, в самом деле полосатые. И что из этого следует?

— А вот шелуха, которую я подобрал на том самом месте, где стоял этот придурковатый Вобликов и плевался. Нервничал он, видите ли, вопросы ему, видите ли, не нравились. И плевался этими вот семечками. В доме, где совершено убийство. Обслюнявит и выплюнет, обслюнявит и выплюнет...

— Так... — Пафнутьев наклонил голову. — Понял. Он нехорошо поступал. Сделаю ему замечание.

— Не надо делать ему замечаний. Упаси тебя Боже! — сказал Худолей, пряча пакетик. — Слушай дальше. Вот дверь, в которую вчера ночью ворвались бандиты и всех перестреляли. Скорее всего с перепугу.

— Некоторые с перепугу пукают, потеют, мочатся... — задумчиво проговорил Пафнутьев.

— Совершенно верно. А эти стреляют старухам в затылок. Ладно, Паша, я не об этом. — Худолей заволновался, похоже собираясь сказать нечто важное. — Ты, Паша, слушай и проникайся моей мыслью... — Вот дверь, в которую этой ночью ворвались бандиты. Как это происходило? Скорее всего, один из них позвонил, а остальные прятались за поворотом лестничного марша... Правильно? В дверь вставлен глазок, и если бы все они в своих бандитских масках выстроились перед дверью, им бы вряд ли открыли, правильно?

— Могли и не открыть, — согласно кивнул Пафнутьев.

— Поэтому они прятались, чтобы их не было видно в дверной глазок. Где они могли прятаться? Вот здесь, — Худолей ткнул пальцем в лестницу, уходящую вниз. — За углом. А как только дверь открылась, они сразу рванули в квартиру. Ты со мной согласен, Паша? Ты принимаешь мою мысль?

— Принимаю. — Пафнутьев пожал плечами. — Отчего же мне ее не принять, если она очевидна.

— Это для тебя очевидна, поскольку ты тоже, как и я, гений сыска. А для бандитов неочевидна, потому что они дебилы, Паша. Дебилы не в ругательном, а в медицинском смысле слова. Они стояли на этой лестнице и ожидали, когда их сообщник подойдет к двери, позвонит, когда пройдут какие-то переговоры о срочной телеграмме или еще какой-нибудь дурости... Они стояли вот здесь и... И что?

— Волновались, наверно, — предположил Пафнутьев.

— Правильно! — шепотом вскричал Худолей. — Ой, Паша, как я уважаю тебя за ум, за тонкость мышления, за умение проникнуть глубоко и просветленно во внутренний мир преступника! Они волновались. Иначе говоря, нервничали. А как люди нервничают? Как? Не отвечай, я спрашиваю не для этого. Каждый по-своему. Один курит, второй ногти грызет, третий сплевывает, а четвертый? Паша! Ну? Еще одно усилие светлого ума и высокого интеллекта! Ну?!

Пошарив взглядом по сторонам, по стенам, дверям, по рамам окна, Пафнутьев добрался наконец до ступеньки, на которой стоял Худолей.

И похолодел.

Изморозь прошла по его телу, счастливая изморозь догадки. Вот что больше всего его обрадовало — его озарение было юридически доказуемо. Неопровержимо доказуемо! На лестнице под ногами у Худолея валялась семечная шелуха.

— Так что делает четвертый бандит?! — восторженным шепотом воскликнул Худолей, увидев, что до Пафнутьева дошли его намеки.

— Лузгает семечки.

— Правильно! Он, гнида поганая, семечки жрет. Причем какие, Паша?

— Полосатые, — расплылся в улыбке Пафнутьев.

— А его поганая бандитская слюна поддается, Паша, поддается... Чему?

— Идентификации, — медленно, по складам проговорил Пафнутьев ученое слово.

— Как приятно иметь дело с умным человеком! — проговорил Худолей и, наклонившись к ступенькам, своей красновато-голубоватой ладошкой сгреб в приготовленный уже пакетик маленькую горку полосатой семенной шелухи.

— Значит, все-таки он? — прошептал Пафнутьев потрясенно. Предполагал, подозревал, прощупывал, но теперь, когда доказательство было в кармане у эксперта, он все-таки был ошарашен.

— Будем брать? — решительно спросил Худолей.

— А знаешь, подождем... Куда он денется? Надо бы выяснить круг общения... А то ведь что получится... Едва возьмем, вся банда мгновенно растворится на бескрайних просторах нашей Родины.