Василий Песков - Белые сны

• Название: Белые сны
• Автор: Василий Песков
• Издательство: «Мысль»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1991
• ISBN: 5-244-00492-1

---

Июнь. Дома, под Ленинградом, стоят белые ночи. Растет трава. Лягушки квакают. А тут беспрерывная звездная ночь. Рвется лед от мороза. Зеленой чешуей сверкают на айсберге трещины. Трется о ногу собака. Один на всей земле. Крикни – никто не услышит. Иногда на небе зажигалась корона. Это совсем редкое зрелище. «Я бежал к телефону будить ребят… Вылезали сонные из-под снега. Говорили: „Да-а…“ Минут десять стояли. А потом скорее в постели. А мне нельзя, у меня служба: сияние наблюдать». На этой службе каждые пятнадцать минут надо вылезать из-под снега с блокнотом и делать «объективные записи»: какой формы и сколько баллов сияние. Камеры с зеркалами тоже свою работу ведут. Надо только вовремя заряжать пленку. В Москве ученые положат рядом записки и пленки. Положат рядом записки и пленки другого парня, не спавшего полярные ночи на льдине в Северном Ледовитом. И сделают ученые мудрые выводы о том, что происходит над нашей Землей. «Мое дело – накопить материал. Каждые пятнадцать минут надо вылезать на мороз. Карандаш еле держится в пальцах. Глаза слипаются. Вот почему и молил, чтоб пурга денька на три. Можно поспать и даже сходить в кино».

Сейчас сплошной день. Магнитные бури ловят антенны локаторов. А у этого парня есть еще одна должность: он следит за блужданием магнитного полюса. Не все знают, что даже за сутки магнитный полюс меняет место. За долгое время он может уклониться настолько, что самолеты и корабли начнут сбиваться с дороги. Надо изучать характер магнитного полюса.

Большая комната, полная точных приборов. Настолько точных и тонких, что под снегом держат строго постоянную температуру. И упаси Бог какие-нибудь толчки! Чтобы не забрел кто-нибудь посторонний, на дверях «магнитного цеха» Валентин повесил картинку – две кости и череп.

«Валя, а какие пути привели в Антарктиду?» Мой собеседник шевелит ладонью соломенный чуб, ищет что-то на карте, потом достает телеграмму. «С братом вчера обменялись. Штурман на рыболовецком судне. Я тоже штурман… Как начиналось? О, это долгая песня… У нас вся родня моряки. Дядя – адмирал. Пять орденов Красного Знамени получил». В роду Ивановых есть и матросы и боцман. Двоюродные братья Валентин и Олег с пеленок примеряли старые бескозырки и фуражки с «крабами», листали пожелтевшие морские книги и карты. Крутили глобус. Была такая игра: назвать подряд все порты мира на букву «А» или все города на букву «Д». Тому, кто выигрывал, дядя давал поносить старые морские часы.

А вот каким было самое первое плавание. Пять мальчишек потихоньку крали бревна со склада. На Фонтанке связали плот и подняли на плоту флаг. Каждый из пяти получил звание: штурман, капитан, боцман. В ноябре Фонтанка не покрывается льдом. Но вода в реке ледяная. На плоту были мачта, компас, фуражка для капитана, три старых спасательных круга. Круги пригодились, потому что судно ударилось об опору моста, бревна рассыпались, и «моряки» очутились в воде.

«А на Финском заливе у нашей семьи была лодка…» Мальчишкам без спроса дядя не разрешал открывать у лодки замок. Но кто уследит за мальчишками? Два брата клали в лодку сумку с едой, клали весла и поднимали брезентовый парус. Двадцать пять километров чистой воды по заливу – это уже настоящее путешествие. «Страсть к морю была так велика, что нас с братом определили юнгами на эсминец…» Корабли стояли в Финском заливе, иногда заходили в Неву, иногда уходили на Балтику. Когда человека хорошо покачает, когда он хлебнет соленой воды и не увидит во время шторма белого света, тогда человек всерьез выбирает: палуба или берег.

«Мы с братом поступили в морское училище. Тут пути разошлись. Олег попал в Калининградское мореходное, а я – в Калининградское военно-морское. Это была уже не игра в море. Это начиналась морская служба…» 30 ноября 1955 года весь Калининград собрался в порту. В Антарктиду уходила первая советская экспедиция. Сверкали трубы оркестра. Шапки летели кверху. «Обь» покидала родную землю. В толпе провожавших стоял курсант Валентин Иванов. Пристань опустела. Ветер гнал по камням колючий снег и обертки конфет. Моряк стоял и глядел туда, где скрылся большой корабль. «Я не думал тогда, что придется пройти той же дорогой. Очень завидовал отплывавшим…»

Брат получил диплом штурмана и уехал ловить рыбу на Дальний Восток. Валентин тоже стал штурманом. Его послали на Черное море вылавливать мины. Нелегкая служба – вылавливать мины. Войны давно уже нет. А мина живая стоит под водой. Девять раз проходишь – мина молчит. А десятому кораблю – смерть. Минный тральщик прочесывал море. «Три месяца не видно земли. И каждый день под килем может рвануть. Но я был все-таки счастлив – каждый день видел море…»

Несчастье пришло в кабинете у симпатичного старичка окулиста. «Какая, какая буква?! Так, повторим… Огорчительно, молодой человек, но правый глазок шалит. Штурманом плавать, понимаете сами… Придется на берегу послужить».

«Жизнь как будто остановилась. Стою на берегу и гляжу на корабельные флаги. Один глаз закрою, второй. Кажется, одинаково видят. Может, ошибся старик?.. Пошел к другому врачу. То же самое. Списали на берег…»

Определился Валентин Иванов в судостроительный институт. Что ж, берег он и есть берег. Ходил на работу в штурманской форме. Делал крюк, чтобы издали глянуть на корабли. Только один человек был рад мертвому якорю моряка – девушка Валя. Она стала женой сухопутного штурмана.

«Пригласили меня в райком. Не хочу ли работать в райкоме? Я не хотел. Уговорили. И тут судьба взяла меня за руку…» Райком партии находился в том же квартале, где Арктический и Антарктический институт. Встретился Валентин с директором института, Трешниковым Алексеем Федоровичем. Стал помогать ему набирать в экспедиции трактористов, радистов, поваров из ленинградских ресторанов.

«Вижу, в экспедициях не боги горшки обжигают „Возьмите меня…“ Трешников записал что-то в книжечку. Через неделю задание: „За год освоишь профессию магнитолога – возьмём в Антарктиду“. Освоил. Взяли…»

С той же пристани уходили корабли в Антарктиду. Так же сверкали медные трубы. Так же колыхалась толпа провожавших. Только на этот раз Валентин был на палубе корабля. Даже адмирал-дядя крикнул: «Завидую! Ты первым из наших пересекаешь экватор».

А потом все было, как рассказывали старые моряки. Вода, вода. Альбатросы. Экватор. Чужие корабли. Порт Кейптаун. «Ревущие сороковые» широты… «Как мальчишка дежурил на палубе – ждал первого айсберга. По льдине к кораблю бежал любопытный пингвин. Хотелось спрыгнуть и бежать навстречу пингвину. Остановились вдали от берега. Прилетел из Мирного маленький самолет, сел рядом с кораблем забрать посылки и письма. Упросил летчиков взять на борт – хотелось первым топнуть ногой на льду. Бегу вот к этому „магнитному цеху“, встречает незнакомый парень: „Ну, старик, еле дождался. Давай сразу принимай зеркала и всю остальную музыку. Надоело – вот так!“ „Как Антарктида?“ – спрашиваю. „Увидишь“. Увидел…»

Таков путь в Антарктиду у человека-романтика. О Валентине я рассказал не потому, что он лучше других. Просто хорошо встречаться с людьми, которые остаются верными мечте своей юности.

Кают-компания четыре раза собирает нас вместе: завтрак, обед, ужин, кино. Приходим мокрые от пота и снега. Вешаем на крюки кожаные доспехи – и за столы. Шесть человек за столом. Рождается что-то вроде застольной дружбы.

Вот первый застольный товарищ Вася Кутузов. Он повар. И, как все повара, за стол почти не садится:

– Ну как, ребята?..

Это значит – Вася знает сегодня цену котлетам и пришел пожинать лавры. Но ребята настроены пошутить:

– Вась, а ну покажи подошву!

Доверчивый Вася поднимает сапог.

– Ну, так и знал: подошву сготовил. Разве это котлеты!

Большей обиды нельзя придумать. Вася со стуком бросает ложку и уходит на кухню. Сейчас на кухне будет громкий, на всю столовую, разговор о том, какие хорошие ребята были на дизель-электроходе «Обь». Что ни сготовишь – все хорошо. Васю Кутузова уговорили остаться в Антарктиде, когда он пришел на «Оби» в качестве главного кока. Вася отпустил шикарную бороду и, когда снимает халат, очень похож на попа из небогатого деревенского прихода. Его искренне любят и шутят потому только, что надо ж над кем-то и пошутить.

У повара ко мне особое отношение. Обязательно сядет рядом, поставит компот.

– Пишешь?

– Пишу, Вася.

– Да-а… Я вот тоже пару мемуарчиков жене написал…

Вася приготовил два письма для жены. Но хочется ему как-нибудь по-особенному назвать описание антарктической жизни. Тут и подвернулось словцо – «мемуары».

– Ты мне скажи, тезка, как это сделать, чтоб принимали в газету заметки? Чтоб написал – и сразу приняли?..

Вася признается: уже три раза, возвращаясь из плавания, робко ходил в газету.

– Понимаешь, прочтут – и: «Нет, не подходит. Ты, – говорят, – просто пиши, не по-газетному…»