Элизабет Питерс - Проклятье фараона

• Название: Проклятье фараона
• Автор: Элизабет Питерс
• Издательство: Фантом-Пресс
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01703-8

Амелия Пибоди пускается в очередное опасное и веселое приключение. Не сидится ей в тихой, уютной Англии, подавай знойный Египет с его древними тайнами и загадками. Отправившись в очередную экспедицию за древностями, Амелия сталкивается с самым настоящим убийством. Убит известный богач, посмевший проникнуть в пирамиду самого фараона. В любой другой стране можно было бы проводить расследования обычными методами, но только не в Египте. Проклятье фараона витает над древними песками, и только такая непредсказуемая особа, как Амелия, способна своим юмором и задиристым нравом развеять суеверия, вывести на чистую воду ожившие мумии и призраки.

Нелегко расследовать преступление в атмосфере всеобщего недоверия и подозрительности. Днем то и дело происходят дрязги, а ночами по дому шастает белый призрак. Но Амелия Пибоди чувствует себя в такой атмосфере как рыба в воде, ведь она обожает приключения, тайны и опасности.

Элизабет Питерс продолжает радовать читателей, подарив им запутанный детективс колоритными персонажами, обаятельной героиней и таинственной восточной атмосферой.

---

Уютно пристроившись в объятиях мужа, я уже готова была окунуться в сон, но... Отдохнуть той ночью нам было не суждено. Только я прикрыла глаза и задремала, как весь дом заходил ходуном от дикого вопля. Я подпрыгнула на постели в страхе, что обвалятся стены.

Мне вообще свойственно, скажу без лишней скромности, замечательное качество – ни сон, ни самое глубокое раздумье не выбивают меня из колеи. Очнувшись, я не хлопаю глазами и не озираюсь, как делает спросонья большинство, а немедленно перехожу к действиям. И эта ночь не стала исключением. Я ринулась было к двери, но, на беду, совершенно выпустила из виду спальные принадлежности, без которых не обходится ни одна кровать на Востоке. Иными словами, с ходу запуталась в пологе от москитов. Принялась, конечно, выворачиваться, но в результате только обмоталась сеткой с головы до ног. А вой не умолкал! Скорее усиливался, перекрывая доносившиеся изо всех концов дома суматошные крики и топот ног.

– Да помоги же мне, Эмерсон! – не выдержала я. – Видишь, запуталась! Что ты валяешься?

– Поваляешься тут, – донесся едва слышный стон. – Ты же мне коленом в живот заехала. Еле отдышался.

– Ну так отдышался же?! Теперь давай, распутывай. Меньше слов, больше дела.

Приказу Эмерсон подчинился, но комментарии, выданные им в мой адрес, боюсь, не для ваших ушей, любезный читатель. Справившись с сеткой, супруг рванул к двери, но тут уж завопила я:

– Эмерсон, брюки! Пижаму... что-нибудь!

– Черт! – Он сдернул первое, что попалось под руку, и с ревом швырнул в меня. Под руку – я бы даже уточнила, под горячую руку -ему попался мой любимый пеньюар тончайшего шелка с кружевными оборочками.

К тому моменту, когда Эмерсон наконец натянул штаны, вкривь застегнул рубаху и выскочил во двор, опередив меня на полшага, дикие вопли прекратились. Но суматоха не улеглась. Все до единого члены экспедиции столпились вокруг щупленького смуглого человечка; тот сидел на земле, схватившись обеими руками за голову, монотонно раскачивался взад-вперед и подвывал. В египтянине мы узнали Хасана, ночного сторожа из обслуги, нанятой еще лордом Баскервилем.

– В чем дело? – накинулась я на Карла.

Он стоял рядом скрестив на груди руки, в полном облачении, даже усы волосок к волоску. Флегматичный немец первым делом отвесил поклон.

– Этому олуху явилось привидение. Прошу прощения, мадам... но иначе его не назовешь. Вы же знаете, как суеверны египтяне, а после смерти...

– Ну и чушь! – разочарованно воскликнула я. Рухнули мои надежды на встречу с убийцей лорда Баскервиля. Признаться, я втайне рассчитывала, что эту таинственную личность потянет на место преступления.

Эмерсон бесцеремонно схватил Хасана за шею, оторвал от земли и как заорет:

– Хватит! Мужчина ты или мальчишка сопливый? А ну отвечай – кому это удалось напугать нашего доблестного сторожа до истерики, а-а-а?!

Методы Эмерсона малоприятны, зато в большинстве случаев весьма действенны. Хасан всхлипнул еще разок, затих и даже нашел в себе силы подрыгать ногами. Эмерсон медленно опустил тщедушное тело, убедился, что грязные босые ступни нашли прочную опору на утоптанной площадке, и слегка ослабил хватку.

– О мой господин. Отец Проклятий, – заскулил Хасан. – Защитишь ли ты своего верного слугу?

– А как же! Выкладывай, мы слушаем.

– Я видел ифрита...[1]– Хасан в ужасе закатил глаза, да так, что на месте зрачков остались только голубоватые белки. – Мне явился злой дух с лицом женщины и сердцем мужчины.

– Армадейл! – вырвалось у Милвертона. Фотограф стоял бок о бок с леди Баскервиль; белая как смерть вдова цеплялась за его рукав, но я бы не сказала наверняка, кто из них кого поддерживал, – бледностью Милвертон не уступал мадам.

Хасан исступленно закивал. Во всяком случае, попытался, что не так-то просто, когда тебя держат за горло.

– Отец Проклятий задушит бедного Хасана...

– Ах да. Прошу прощения. – Эмерсон неохотно разжал пальцы.

Ночной страж демонстративно потер шею, стрельнул глазами по сторонам. Приступ страха прошел, и тщеславный, как все египтяне, Хасан с наслаждением купался в лучах славы. Оно и понятно. Бедняга не часто оказывался в центре внимания.

– Я честно выполнял свою работу, о господин! Обошел дом и в лунном свете увидел... его! То был дух человека с лицом...

– Понятно, – отрубил Эмерсон. – И что он делал, этот твой дух?

– Он крался в темноте как змея, как скорпион, как злобный джинн! Одежда белая, длинная... как саван... белое лицо... горящие глаза и...

– Прекрати! – зарычал мой муж.

Хасан повиновался, но напоследок для вящей убедительности еще раз закатил глаза.

–Нашему суеверному сторожу приснился плохой сон, только и всего, – прозвучал вердикт Эмерсона. – Возвращайтесь к себе, леди Баскервиль. Я прослежу, чтобы он...

Большинство египтян для собственного удобства притворяются, будто ни слова не понимают по-английски. Как бы не так! Хасан, до того упорно лепетавший на арабском, на замечание моего мужа отозвался моментально.

– Не-ет! – взвыл он. – Не сон, клянусь! Хасан не спал! Я слышал вой шакалов в горах, я видел, как сухие травинки ломались под ногами этого духа! Он подошел к окну... О-о... Отец Проклятий! Он подошел к тому окну!

Смуглая рука вытянулась в сторону того крыла дома, где были расположены все спальни.

Карл скрипнул зубами. Лицо леди Баскервиль приобрело землисто-серый оттенок. Но вот кто нас всех удивил, так это Милвертон. Он тихо вздохнул, покачнулся, медленно опустился на колени... И рухнул наземь в глубоком обмороке.

* * *

– Это ровным счетом ничего не значит! – заявила я часа два спустя, когда мы с Эмерсоном наконец вернулись в спальню. – Парень еще не оправился от лихорадки, а тут такое потрясение!

Эмерсон, взгромоздившись на кресло, пытался как-то пристроить полог. От услуг лакея, сколько я ни уговаривала, он отказался.

– Твоя логика непостижима, Амелия. Я был уверен, что обморок Милвертона послужит для тебя доказательством его вины.

– Глупости. Убийца – Армадейл, в этом нет сомнений. Теперь мы точно знаем, что он жив и прячется где-то поблизости.

– Ничего подобного мы не знаем. С тем же успехом Хасан распишет нам призраков всех Рамзесов от Первого до Двенадцатого. Выбрось эту чушь из головы и марш в постель!

Эмерсон спрыгнул с кресла. Удивлению моему не было предела. Полог висел на месте, как будто я и не барахталась в нем пойманной рыбой! Впрочем, Эмерсон регулярно являет таланты, о которых никто и не подозревал.

Глава шестая

I

Несмотря на бурную ночь, поднялись мы, как и планировали, до рассвета. Начало дня в Египте – незабываемое зрелище, читатель! Воздух, как легкое вино, освежающ и ароматен. Оранжевый круг солнца величаво выплывает из-за гор, и зубцы вершин, приветствуя утреннее светило, вспыхивают то нежно-розовыми, то золотистыми, то алыми бликами. В слепящей синеве неба заливаются жаворонки, и все вокруг кажется умытым, обновленным, девственно-чистым. (Весьма обманчивое впечатление, между прочим. Чистоплотность – не самая, мягко говоря, характерная черта жителей Верхнего Египта.)

С первыми лучами солнца мы верхом отправились в путь: через ячменные поля и виноградники к проходу между холмами. Для начала работы нужно было доставить в гробницу кое-какое оборудование, поэтому из двух дорог пришлось выбрать ту, что подлиннее, но и поудобнее. Следом за нами шагала разношерстная компания рабочих из Азийеха. Настроение у всех было прекрасное. Я гордо восседала на осле, ощущая себя генералом небольшой, но сплоченной армии. Когда переполняющий меня восторг потребовал немедленного выхода, я повернулась в седле, вскинула руки и издала ликующее «Ур-ра-а!». В ответ мои воины разразились аплодисментами, а супруг – неодобрительным бурчанием:

– Нечего дурочку валять!

По дороге навстречу нам двигался обычный для этих мест утренний поток – женщины в длинных бурых балахонах с голыми младенцами на руках; едва видные из-под огромных вязанок хвороста ослики; надменные погонщики на надменных верблюдах; вереницы угрюмых крестьян с мотыгами.

Гигант Абдулла, возглавлявший отряд рабочих, звучным баритоном затянул песню. Остальные подхватили, весело, но слегка вызывающе. Крестьяне что-то забормотали, подталкивая друг друга локтями. Ни один из зрителей не позволил себе враждебного жеста или слова, и все-таки я была рада, когда поля остались позади и наша процессия двинулась по проходу меж каменных стен.

В конце пути нас ждал сюрприз. Еще из каньона, подняв взгляд на гробницу, я увидела собравшуюся на площадке толпу. Особо выделялся человек невероятного роста и не менее высокого ранга, если судить по роскошной фарагийе – наряду, доступному лишь людям с положением. Он и стоял отдельно, скрестив руки на груди и высокомерно задрав смоляную курчавую бороду; народ попроще топтался на почтительном расстоянии. Зеленый тюрбан мог принадлежать только прямому потомку Магомета, а суровый лик и пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз выдавал властную личность.