Патриция Поттер - Гордое сердце

• Название: Гордое сердце
• Автор: Патриция Поттер
• Жанр: Исторические любовные романы

По отцу — потомок знатного шотландского рода, по матери — индеец, Маккснзи уже смирился с мыслью, что жизнь его пройдет в горах в полном одиночестве. Мог ли он подумать, что судьба сведет его с красавицей Эйприл и се сыном и им втроем уготованы и опасные приключения, и безмерное счастье?..

---

Эйприл молчала, закусив губу. Ее глаза подернулись грустью. Наконец, вздохнув, она сказала:

— Погиб в самом начале войны. Мы долго не имели о нем никаких известий. Каждое утро просматривали списки убитых. Его долго считали пропавшим без вести. Когда, война кончилась, нас разыскал однополчанин мужа, свидетель его гибели… — Эйприл запнулась. — Дэйви никогда не видел отца.

Маккензи вздохнул. Он хорошо знал, что это такое — мучительная неизвестность.

— Вы любили его?

Слова сорвались с языка, прежде чем он успел подумать, сообразить, что его это вовсе не касается. Зачем лезть не в свое дело?

Эйприл грустно улыбнулась.

— Да. Мы были так молоды… Когда познакомились, мне было восемнадцать, ему — двадцать шесть. Он служил командиром роты. Мягкий, добрый…

Хотелось добавить: сильный, но… Вот Маккензи — точно сильный. Уверенность, убежденность в своей правоте — это свойство сильных, а ее Дэвид находился под жестоким давлением матери и сестер. Образцовый сын…

— Да, я очень любила его, — сказала она.

От Маккензи не укрылась нотка сомнения, прозвучавшая в ее голосе. Странно, но это его почему-то обрадовало.

— Вы теперь направляетесь к себе домой?

— Направлялась, — лукаво улыбнулась Эйприл, — но попала в засаду.

Он взял ее ладонь и, повернув кверху, стал внимательно изучать каждую линию, каждую черточку. Неожиданно заметил волдыри.

— Что же вы молчали до сих пор? — Она услышала знакомый шотландский акцент. — Пойду поищу тысячелистник. Сделаем лечебную мазь, и все пройдет.

Быстрыми шагами он направился к лесу. Ему вообще хотелось побыть одному. Рядом с Эйприл он ощущал такое богатство чувств, какое не ожидал открыть в себе. Возникали безумные желания — сжать ее в объятиях, прильнуть поцелуем к ее губам. Он и в самом деле безумец! Его удел — суровая жизнь. По крайней мере сейчас надо думать, как скрыться от погони, а он раскис. Ему ли, изгою, смертнику, мечтать о любви?

Он любил одиночество. Прекрасно жилось ему в родном краю непуганых птиц и зверей. Потребности в общении с людьми он не испытывал. А теперь вот печется о чужих ему людях! Горд, когда удается порадовать их хотя бы самым малым. Зачем сломя голову помчался в лес? Отыскать целебную траву…

Да! Есть на свете вещи пострашнее сурового Бога его отца-кальвиниста. Почувствовать нежность и тут же задушить в себе. Как костер. Вспыхнул и погас, не успев согреть странника. Что ж, у каждого свой ад.

Эйприл очнулась от сна. Маккензи поблизости не было. Но он приходил. Заботливо укутал их с сыном одеялами, подоткнув со всех сторон. Костер не погас. Куча хвороста заметно уменьшилась. Человек-невидимка — вот он кто. Нет, добрый гном-покровитель.

Край неба порозовел, медленно всплывал красный диск солнца. Эйприл поежилась от утренней прохлады. Проснулся Дэйви. Сел, протирая глаза.

— А где Маккензи?

Вот, пожалуйста! Ребенок только о нем и думает.

— Охотится в горах. Видишь, его коня нет. Забрал с собой лук и стрелы.

Ружье он оставил, прислонив к дереву. На всякий случай. Но у нее в дорожной сумке припрятан револьвер. Уж лучше бы взял ружье с собой. Чего им бояться? Это он осторожен. Будто дикий зверь.

Они позавтракали галетами. А на обед будет рыба. Вечером Маккензи опустил несколько рыбин, нанизанных на веревочку, у самого берега в воду. А она? До чего же она беспомощна! Рыбу почистить не умеет. У отца кашеварил ординарец, которому приплачивали за это. В Бостоне готовила повариха. А что она вообще умеет? Ну, допустим, хорошая наездница. Во время войны овладела навыками медсестры. Вот и все, чего добилась. Впрочем, рядом с Маккензи любой почувствует себя недотепой.

Дэйви рвался гулять. Они пошли берегом реки, поднялись в гору извилистой тропинкой. Вышли к озерцу, окруженному дубами. Эйприл села, любуясь величественной природой, а Дэйви неутомимо сновал поодаль, то и дело крича: «Мама, смотри, что я нашел!.. А вот здесь… » Как он переменился! Бойкий, оживленный. Как хорошо, что они уехали из мрачного, унылого бостонского дома. Молодец Маккензи! Это его заслуга, что Дэйви стал таким.

Она закрыла глаза, прислушиваясь к звонкому голосу сынишки. Внезапно он замолчал, и сердце мгновенно сжалось. Эйприл осмотрелась. Дэйви был метрах в двадцати от нее. Неподалеку во весь саженный рост высился огромный бурый медведь. Оскалившись, зверь медленно шел к ее сыну. Идиотка, дура! Надо было взять с собой кольт. Она схватила толстенную ветку и бросилась вперед, стараясь отвлечь внимание зверя на себя.

И тут зацокали копыта. Молниеносно соскочив с лошади, пугливо прядавшей ушами, Маккензи кинулся с ножом на медведя. Зверь тотчас повалился на землю. Рядом, истекая кровью, упал Маккензи.

Глава девятая

Глаза медведя остекленели. Зверь содрогался в конвульсиях, придавив пятипалой лапищей Маккензи. Дэйви стоял, окаменев от ужаса. Эйприл попыталась сдвинуть тушу бурой громадины. Ничего не получилось. Она была на грани срыва. Казалось, еще немного, и зарыдает в голос. Отчаяние, как это часто бывает, придало ей сил. Когда она вытащила из-под медведя Маккензи, тот был без сознания. Она схватила его за ноги и потащила по земле. Приоткрыв помутневшие от боли глаза, он спросил:

— Как Дэйви?

— Все в порядке. Спасибо вам, Маккензи. Спасибо за сына. — Слезы текли ручьем.

Маккензи облегченно вздохнул и закрыл глаза. Смертельная бледность проступила сквозь смуглую кожу, из раны на боку текла кровь. Скинув кофту, Эйприл прижала ее к ране. Ткань мгновенно пропиталась кровью.

— Вам придется прижечь рану ножом, — прошептал он.

— Ножом? — Эйприл ужаснулась. Она насмотрелась всякого в госпитале. Но прижигать свежую рану раскаленным ножом? «Справится ли?» — промелькнуло в голове.

— Сумеете, — прохрипел Маккензи. Он будто читал ее мысли. — Несите нож.

Она подошла к неподвижному медведю. Ну, Эйприл! Ухватилась за рукоятку обеими руками, потянула что было сил. Вытащив нож, стояла, утирая пот со лба.

— … моя лошадь, — бормотал Маккензи. — Приведите ее сюда.

Испуганный конь подрагивал, нервно переступая ногами. Эйприл настойчиво потянула за поводья. Упирающееся животное сдвинулось с места. Эйприл помогла Маккензи приподняться. Ухватившись за холку, он прошептал:

— Иди же, дружок, иди! Эйприл, помогайте…

Она завязала рукава кофты крепким узлом. Лошадь медленно зашагала. Держась за холку, подсобляя себе ногами, Маккензи с трудом продвигался вперед. Эйприл не спускала с него глаз. Вдруг он сделался белым как полотно. Боже! Неужели умрет сейчас, вот здесь, у нее на руках? А где Дэйви? Эйприл оглянулась. Мальчик шел поодаль, обливаясь слезами.

— Держись, сынок! — сказала она, вытирая липкий пот с лица раненого.

Наконец они добрались до стоянки. Добрались благодаря железной воле Маккензи. Костер едва теплился, редкие красные угольки подмигивали, тлея в золе. Эйприл подбросила веток. Когда занялся огонь, она положила на угли нож. Сладковатый запах пузырившейся на лезвии крови напомнил госпиталь.

Поникший, растерянный Дэйви стоял рядом. Взглянув на мальчика, Маккензи сказал вполголоса:

— Дэйви, принеси небольшой круглый камень величиной с мою ладонь.

Кивнув, мальчик убежал.

Маккензи посмотрел на Эйприл долгим взглядом. Он страдал оттого, что сейчас она видит его таким слабым и беспомощным, и, конечно, понимал, что ее ждет тяжелое испытание. Эта женщина гораздо сильнее, думал он, чем казалась ему вначале.

— Нужна деревяшка, — с трудом проговорил он. — Когда станет невтерпеж, сожму ее зубами.

Эйприл ушла и через пару минут вернулась с толстой веткой. Отломив кусок, протянула ему.

— Пора! — сказал Маккензи. — Главное, не бойтесь. Надо как следует прижечь сосуды, а не то я истеку кровью.

Подойдя к костру, Эйприл увидела, что нож раскалился докрасна. Оторвав широкую полосу от подола юбки, она прихватила рукоятку. Металл жег ладонь через ткань, сложенную в несколько слоев.

Примчался Дэйви с небольшим булыжником.

— Давай сюда камень, — сказал Маккензи бодрым голосом, что стоило ему невероятных усилий. — А теперь… сядь в сторонке и закрой глаза.

Эйприл была потрясена. Кто способен на такое? За минуту до нечеловеческих страданий Маккензи думает не о себе, а о ее ребенке. Именно в эту минуту она осознала, что полюбила Маккензи.

Опустившись возле него на колени, она открыла рану. Зрелище, представшее ее взору, заставило содрогнуться. Какой ужас! Перехватив ее взгляд, Маккензи кивнул и взял в рот деревяшку.

Собрав все свои душевные силы, Эйприл приложила широкое лезвие раскаленного ножа к рваным, кровоточащим краям раны. Кровь моментально запузырилась, и сразу же запахло паленым. Точнее, горящим мясом.

На Эйприл накатила дурнота, но она тут же взяла себя в руки и покосилась на Дэйви. Он сидел, крепко зажмурив глаза, и не шевелился.