Александр Покрышкин - Познать себя в бою

• Название: Познать себя в бою
• Автор: Александр Покрышкин
• Издательство: ДОСААФ
• Жанр: История
• Год: 1986

Повесть выдающегося советского военного летчика, трижды Героя Советского Союза, маршала авиации о своих командирах, фронтовых друзьях и воспитанниках 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии и своем нелегком пути в боевой авиации, о тактическом новаторстве и применении новых приемов и методов воздушного боя в годы Великой Отечественной войны, главной из которых была «формула победы»: «Высота – скорость – маневр – огонь!».

В книге автор много места уделяет раздумьям о развитии бойцовских качеств у летчика-истребителя – смелости, решительности, мгновенной реакции, высокой боевой выучке, преданности Родине.

---

После боя, собрав группу в боевой порядок, мы продолжали патрулировать. К нам пристроился Андрей Труд. Узнав его по номеру самолета, запросил:

– Где Вадим?

– Он подбит и ушел домой.

– А почему ты его не сопровождал?

– Был скован «мессерами», не мог оторваться.

Положение с Фадеевым встревожило меня. Расспросы пришлось отложить до приземления. Сбоку нас, на удалении до двух километров, появилась шестерка Ме-109. Они летели параллельно нашей группе и в бой не вступали. Мы поджидали вражеские бомбардировщики и не старались связываться с истребителями. В направлении Анапы, на фоне облаков, уже были видны силуэты тяжелых самолетов. Так мы и ходили с севера на юг и обратно недалеко от группы «мессершмиттов». Вдруг западнее нас выскочил Як-1 и пошел прямо на меня.

– «Як, «Як», я свой! – немедленно предупредил его, но тот атаковал в лоб и, стреляя, проскочил мимо. Хорошо было видно, как из выбрасывателя его пушки вылетали гильзы. Один прицельный снаряд угодил в крыло моего самолета. Тут сомнения, что на нашем самолете был фашист, у меня исчезли. Дал команду своим летчикам сбить «яка». Но он успел развернуться и ушел к группе «мессершмиттов». После этого «мессы» ринулись на нас. Мы тоже сделали доворот и пошли в лобовую. Поймав с упреждением в перекрестие прицела ведущего группы противника, я длинной очередью сбил его. Остальные сразу же ушли. Бомбардировщики так и не появились, очевидно, отменили налет.

Закончив патрулирование, пришли на аэродром.

– Фадеев сел? – спросил Чувашкина после посадки.

– Нет, не садился.

– Где Вадим и что с вами было? Докладывайте! – потребовал я у Труда.

Из его рассказа кое-что стало ясно. Оторвавшись от моего звена, пара Вадима вышла на Крымскую. Там наскочила на группу Ме-109. Завязался жаркий бой. Пара рассыпалась. В один из моментов боя Труд услышал Вадима:

– Я – Фадеев, иду домой…

По голосу чувствовалось, что Фадеев был ранен. А Труду никак не удавалось оторваться от двух «мессершмиттов».

Ждали мы сообщений о судьбе Фадеева несколько дней. Стало ясно, что Вадим погиб.

После освобождения Крымской наши войска еще неделю вели тяжелые бои за высоты западнее станицы. Этот рубеж позволял выйти в глубокие тылы обороны противника, на Новороссийск. Гитлеровцы защищались отчаянно. Они перебросили в этот район все резервы и сосредоточили здесь большую авиационную группировку. Бои в воздухе носили ожесточенный характер. Наши летчики самоотверженно вступали в схватки с численно превосходящим противником, чтобы сорвать бомбардировку наших войск. В этих боях полк потерял отважных и способных командиров звеньев Дмитрия Коваля и Михаила Сутырина. Меня также чуть не сбили над Таманским плацдармом. Спасла случайность.

Вылетели мы тогда четверкой рано утром на прикрытие района. В группе были летчики третьей эскадрильи, оставшейся без командира после гибели Вадима Фадеева. Ведомым в свою пару я нерасчетливо назначил молодого летчика, имеющего небольшой боевой опыт.

Подходим к Крымской. Сплошная многоярусная облачность. Вражеская авиация могла быть только на большой высоте. Решил пробить облака. Мой ведомый не имел опыта полетов в сложных метеоусловиях. Оторвался от нас. А искать его и пристраивать к группе условия не позволяли – к линии фронта шла девятка двухмоторных бомбардировщиков Ю-88. Дал по радио команду ведомому уходить домой. Тройкой ринулись навстречу противнику. Набирать высоту для «соколиного удара» времени не было, да и второй ярус облаков мешал.

Вначале все складывалось хорошо, как было задумано. С боевого разворота вклиниваюсь в строй девятки. В упор, длинной очередью, расстреливаю ведущего. Проскочив строй бомбардировщиков, посмотрел в сторону и назад. Сбитый Ю-88 дымил в падении. Успел заметить рядом остальных бомбардировщиков. С них вниз сыпались бомбы. Сделал рывок в сторону – и вновь захожу в атаку.

Бомбардировщики стали беспорядочно разворачиваться на запад. Я кинулся на отставшего Ю-88. Он пытается уйти, переходит в пикирование. Догоняю «юнкерса» и расстреливаю его. Вывел самолет из атаки над самым верхним краем нижней облачности. Дальнейшее следование за Ю-88 грозило столкновением с землей, ибо нижний край облачности был всего в двухстах метрах.

Выйдя на высоту боевым разворотом, увидел под облаками вторую девятку бомбардировщиков. Не теряя времени, устремился к ней. Главное – не допустить «юнкерсов» к линии фронта. Атакую правого бомбардировщика в девятке. Ю-88 загорелся. Остальные, сбрасывая на развороте бомбы, круто отворачивали строем на запад. Пристраиваюсь им в хвост, сближаюсь. Вот они рядом. Прицеливаюсь по крайнему справа «юнкерсу». Он чуть отстал от группы. Очередь по стрелку, вторая – по мотору. Черный дым тянется за «юнкерсом». Но он еще летит. Надо добить. Нажимаю гашетку – оружие не стреляет. По-видимому, отказало. Решаю перезарядить. И тут, несмотря на азарт боя, глянул в сторону хвоста моего самолета. Шестерка «мессершмиттов» уже пристраивалась ко мне. Тут же делаю энергичный переворот. Трассы огня прошли выше. Проскочив нижнюю облачность, вывел самолет у земли, над населенным пунктом, Узнал его – подо мной была станица Варениковская. Горкой вошел в облака. Скрываясь от «мессершмиттов» и зениток, взял курс на аэродром. После посадки приказал Чувашкину:

– Проверьте, почему-то внезапно отказало оружие. Через несколько минут техник, усмехнувшись, доложил:

– Оружие работает отлично. В контейнерах нет ни одного снаряда и ни одного патрона.

– Да!.. Это меня и спасло. Если бы оружие еще две-три секунды стреляло, то сегодня домой не вернулся бы. «Мессеры» бы прикончили, – невольно вырвалось у меня.

На первого сбитого бомбардировщика, упавшего вблизи линии фронта, штаб получил подтверждение стрелковой части. Его засчитали мне. Второй, сбитый в глубине вражеской обороны, и третий, подбитый, который наверняка упал позже, пошли в пользу общей победы. Старчиков в этом бою также сбил «юнкерса» из первой девятки. Мы выполнили боевую задачу – не дали бомбить наши войска.

После 10 мая наступление на фронте прекратилось В воздухе наступило относительное спокойствие. Обстановка позволяла подвести итоги последних боев. С докладом о действиях летчиков выступил командир полка. Итоги он в основном подводил по цифровым показателям; сколько вылетов, часы боевого налета, количество боев, сбитых самолетов. Понятно, что летчики слушали эти данные без особого интереса. А ведь в этих боях впервые мы применили много новинок. Да и противник перешел к другой тактике. Смелее стал использовать высоту, маневр. Сбивать «мессершмитты» стало труднее.

Все ждали выступления Михаила Акимовича Погребного. Этот политработник умел видеть главное. Он всегда беседовал с нами после боевых вылетов. Замполит хорошо знал динамику проведенных боев и действий каждого летчика в них. Летчики и техники полка были откровенны с Погребным, очень уважали его за внимательное и доброе отношение, за умение снять угнетенное настроение при неудачах, вызвать глубокие патриотические чувства.

Вот и сейчас он сумел приковать к себе внимание. Кратко напомнив успехи полка и лично летчиков в боях за Крымскую, Погребной среди лучших назвал Вадима Фадеева. Сказал – и замолк, как бы обдумывая или давая нам вспомнить этого летчика. Все притихли и ждали, что он скажет о Вадиме. Волнуясь, иногда умолкая, он поведал нам об этом замечательном человеке и отличном воздушном бойце, о его гибели.

Слушая Погребного, я думал о Вадиме. Никто не знал его так хорошо, как я. Нас связывала личная и боевая дружба. Природа щедро наделила Фадеева редкими физическими и духовными качествами. Неиссякаемая энергия и оптимизм, искреннее чувство товарищества вызывали у всех восхищение. В трудное для меня время Вадим всегда старался поддержать словом и делом. Гибель Вадима была для меня самой тяжелой потерей с начала войны. Не умаляя его достоинств, я много думал об истинных причинах, которые привели его к гибели.

Натура волжского богатыря, уверенного в своих незаурядных способностях, нередко проявлялась в пренебрежении к опасностям в бою, в переоценке своих возможностей. Я был старше Вадима, имел больший жизненный и боевой опыт. Старался как друг подсказать и поправить его, особенно в вопросах тактики действий. В последнем боевом вылете он как командир эскадрильи проявил самоуверенность, по-видимому, решил действовать самостоятельно. В этом была его роковая ошибка.

М. Погребной остановился на вопросах формирования высоких морально-боевых качеств у летчиков, подчеркнул необходимость совершенствования тактической выучки.

Закончив выступление, М. А. Погребной обратился к летчикам:

– Кто хочет высказаться?

– Разрешите? – попросил я.

Остановился на том, что основной причиной гибели наших летчиков является патрулирование малыми группами, четверками, в лучшем случае шестерками. Встретив крупные группы вражеских бомбардировщиков под сильным прикрытием «мессершмиттов», наши летчики, чтобы сорвать бомбометание, самоотверженно бросаются на численно превосходящего противника и порой гибнут в неравных боях. Так были сбиты Науменко, Коваль, Сутырин и некоторые другие. Высказал предложение посылать в ожидаемое время налета патрули из двух-трех шестерок, а лучше – восьмерок.