Ирина Якубовская - Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь

• Название: Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь
• Автор: Ирина Якубовская
• Издательство: Совершенно секретно
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-89048-049-9

Книга Ирины Якубовской предельно откровенна. Это биография её мужа Дмитрия Якубовского, которого судьба возносила к вершинам власти и безжалостно сбрасывала вниз.

История его жизни — захватывающий детектив, круто замешенный на любовной и политической интриге.

---

Вообще Дима очень строгий, но я считаю, что это правильно. Родной Лешин отец строгостью не отличался, но то, что он дал сыну за 11 лет, Дима успел за несколько минут. Не знаю, но мне иногда кажется, что Леше лучше было бы родиться девочкой. Он очень мягкий, ласковый по характеру, нежный. А Дима считает, что парень — будущий мужчина и должен воспитываться в суровости и строгости. Если Леша в чем-то провинится, Дима заставляет его сделать 50 приседаний. Причем он никогда не проверяет, выполнил Леша эти приседания или нет. Иногда я говорю сыну: «Остановись, хватит, Дима все равно не видит». — «Нет, — отвечает сын, — сделаю до конца из принципа». И делает.

Недавно, по совету Димы, мы записали Лешу в спортивную секцию карате. Свой первый бой с семиклассником он выиграл и пришел домой страшно гордый.

Теперь Дима говорит, что у него четверо родных детей. И это чистая правда. Когда мы поженились, встал вопрос о том, какую фамилию будет носить мой сын Алексей. Сначала я спросила Лешу, какую фамилию он хочет носить. Я не собиралась его уговаривать и тем более оказывать какое-то давление. И мой ребенок, подумав, дал очень рассудительный ответ: «Раз у тебя фамилия Якубовская, и Дима тоже Якубовский, я хочу быть Якубовским». Логично. Мой бывший муж отнесся к этому достаточно спокойно. «Если Леша хочет изменить фамилию, я не возражаю».

Мы обратились в органы опеки и попечительства в установленном порядке. Администрация Калининского района города Санкт-Петербурга вынесла постановление об изменении ребенку фамилии. Так Алексей Перепелкин стал Якубовским.

Бывшие друзья

Дима всегда был окружен друзьями-приятелями. Пока он был преуспевающим адвокатом, многие считали за честь общаться с Якубовским. В кругу его близких знакомых, естественно, были известные люди, занимающие высокое положение в обществе. Но как только над Димой сомкнулись тучи, последовал арест и заключение под стражу, реакция этих людей наверху была обескураживающей. Они не отворачивались, но и не протягивали руку. Было такое впечатление, что человека, не умеющего плавать, взяли и бросили в воду, чтобы посмотреть: выплывет или нет? Выплывет — молодец, утонет — пусть.

Буквально сразу они куда-то пропали. Ни до кого нельзя было дозвониться, а если это вдруг удавалось, то разговор был один: «Извините, но я очень занят. Ничем не могу помочь». Некоторые, наверное самые отчаянные, передавали привет на словах. И все очень боялись иметь дело с адвокатами Димы, не говоря уж о нем самом. Это общение могло запятнать, бросить тень на репутацию. А когда Дима освободился, все вернулись обратно. Дружно слетелись, будто расстались только вчера, а этих долгих четырех лет в тюрьме словно и не было.

Еще в «Крестах», когда у нас зашел разговор на тему этой «дружбы», Дима сказал, что прежних отношений с теми, кто его бросил в трудную минуту, больше не будет. «Ты — мне, я — тебе» — впредь будет только так. Но он человек добрый, незлопамятный, и опять у него со всеми хорошие отношения.

К нему часто приезжали в «Кресты» из Генеральной прокуратуры, из Военной прокуратуры и прямо говорили:

— Дай показания на этого человека, и завтра будешь на свободе.

Но он таких показаний не давал. Может быть, некоторые люди прекратили с ним отношения, опасаясь, что он свидетельствует против них. Потом они узнали, что это не так.

Первый отпуск вдвоем

Отпуск — дело серьезное. Большинство людей заранее планируют свой отдых. Листают проспекты, обзванивают разные туристические фирмы, советуются с друзьями. Иностранцы расписывают отпускные планы как минимум за год.

Я часто думала, как мы в один прекрасный день отправимся куда-нибудь далеко-далеко, где светит солнце, плещется теплое море. Медовый месяц рисовался мне почему-то на необитаемом острове, где больше никого нет, а ближайший корабль ожидается не раньше чем через месяц. Мечтала о том, что мы будем только вдвоем: Дима и я. Так ведь уже было в нашей жизни. Но тогда это была видимость интимности. Потому что где-то рядом ждали охранники, а взгляд упирался в окно, забранное решеткой.

И вот свершилось. Правда, совсем не так, как я себе представляла. У Димы все спонтанно. О том, что утром мы летим на остров Кипр, я узнала буквально за несколько часов до рейса. Вообще-то это была гениальная идея, потому что привлекательность этого острова не только в его географическом расположении, но и в том, что с Кипром у нас безвизовый режим, и получается, что это одно из немногих заморских местечек, куда можно собраться в любой момент. Это вариант для Димы.

И все равно на этот отпуск я возлагала большие надежды. Специально не взяла с собой телефон, чтобы никто не прерывал нашего уединения. Я хотела безраздельно владеть Димой, как когда-то. Но моим надеждам не суждено было сбыться.

Не успели мы расположиться в номере отеля, как нам прислали записку: «Дмитрий Олегович! Рады приветствовать Вас на Кипре. Очень хотим с Вами встретиться. Пожалуйста, позвоните». Дима позвонил по указанному телефону, и мы встретились с нашими соотечественниками, которые некоторое время назад обосновались на Кипре.

Весть о том, что Якубовский на Кипре, мигом разнеслась по острову. У кого-то были к Диме вопросы правового характера, и ему пришлось помогать их решать. Проблемы с полицией, проблемы с налогами — за несколько дней удалось кое-что уладить. Так что Дима даже на отдыхе успел заключить соглашение о юридическом обслуживании.

Но все-таки отпуск удался. Приехала из Канады Димина мама, которую он не видел целых пять лет. Мы говорили и не могли наговориться. Как она жила все это время, что пришлось пережить нам…

В марте на Кипре ещё не жарко. По местным понятиям, зима. До обеда светило солнце, а потом шел дождь. Мы гуляли у моря, так и не решившись окунуться в холодную воду. Но на прощание бросили монетку, чтобы вернуться опять.

Тюремный поэт

Моя профессия обязывала меня общаться с людьми, совершившими то или иное правонарушение. Когда человек, никак не связанный с криминальным миром, оказывается за решеткой, каждый день, проведенный в неволе, кажется годом. И, выбравшись оттуда, он вычеркивает срок заключения из своей жизни, стараясь стереть из памяти этот трагичный период. Под «ластик» попадает все подряд, в том числе и бывшие товарищи по несчастью. И любая весточка из прошлого, любой телефонный звонок воспринимаются как досадная помеха.

Не таков Дима. Никто из тех, с кем он сидел, не получил от него отказа в какой-либо просьбе. Он помогал одеждой, посылал семьям деньги, обеспечивал и трудоустраивал тех, кто освобождался. И по-прежнему раз в месяц он отправляет в колонию продуктовые передачи.

Любая колония достаточно уникальна, потому что там находятся люди, вынужденные жить по правилам страны за колючей проволокой. Но 13-я зона все-таки особенная, во-первых, по достаточно высокому интеллектуальному потенциалу зеков, а во-вторых, по составу. Как известно, там отбывают наказание люди, ещё недавно сами представлявшие закон и власть: государственные чиновники, сотрудники правоохранительных органов. Все, естественно, бывшие.

Александру Васильевичу 45 лет. В колонии все зовут его либо «дедом», либо Васильевичем, либо просто по имени-отчеству. Но Сашей его никто не называл, хотя сам он никому не запрещал обращаться к нему по имени. Он собирал разные высказывания умных людей, записывал их в тетрадочку, а некоторые даже вешал на стену. Причем эти «настенные» изречения постоянно обновлялись и становились тюремным достоянием, выходя впоследствии за пределы зоны. «Я не доллар, чтобы всем нравиться» — это тоже из копилки Васильевича.

«Дед» — бывший опер из уголовного розыска. При задержании случайно завалил двоих, за что и получил пятнадцать лет лишения свободы. Дима познакомился с ним чуть ли не в первый день своего пребывания в колонии, и у них сложились очень хорошие отношения.

Александр Васильевич — человек несомненно одаренный, с интересным внутренним миром. Он пишет удивительные стихи. В свое время я пыталась напечатать пару стихотворений в городской газете, но из этого начинания ничего не вышло. Стихи были хорошие, но редактор, участник ещё Куликовской битвы, сказал, что его газета стихи зека не опубликует.

Дима обещал «деду», что, как только освободится, обязательно издаст его стихи. Тому, конечно, очень хотелось в это поверить, но, по-моему, он боялся даже мечтать о такой перспективе. Ему казалось слишком невероятным, что он, зек, однажды откроет книжку собственных стихов…

Но Дима такой человек, что если обещает что-то, то, как правило, слов на ветер не бросает. И в один прекрасный день московское издательство выпустило эту книжку под названием «Вам!».

Стихи предваряются графически исполненным портретом «деда» на фоне уходящего вдаль черного коридора с просветом, забранным колючей проволокой, и строками Анны Ахматовой: