Вадим Южный - Прощание славянки

• Название: Прощание славянки
• Автор: Вадим Южный
• Жанр: Современная проза

---

– Товарищ майор! У гражданина отсутствуют документы, нет прописки, показывает афганское удостоверение и удостоверение офицера запаса, – бойко доложил сержантик.

– Так, значит герой-интернационалист? – брезгливо сморщился майор, – А ты знаешь, что сейчас это не котируется? Что вас сейчас в Москве, как собак безродных? Ты запомни, сейчас ты – не герой! Прошло то время, срать мне на твои заслуги перед Родиной! Сейчас я – герой, потому что защищаю Москву от таких подонков, как ты….

Договорить он не успел, потому что слова застряли в глотке, вбитые в его широкое «хлебало» вместе с зубами. Кинувшихся на меня ментов я раскидал, как котят, но уйти не мог, так как у выхода уже сидел с взведенным пистолетом и разбитым лицом майор. Собранные по тревоге его подчиненные со мной справиться не смогли, а после второй попытки скрутить меня и вовсе отказались от этой мысли. На подмогу они вызвали ОМОН .

Прибывшую группу ОМОНа возглавлял капитан. Он зашел в дежурку, окинул взглядом помещение, перевернутую мебель, сгрудившихся возле выхода ментов, оценил мое телосложение, и оно ему явно не понравилось. Меня он не боялся, оба почувствовали друг в друге родственные души, и он без колебаний подошел ко мне. Мы оба были волкодавами, прошедшими войну.

– Ты кто?

Я выматерился, и сбиваясь на маты, рассказал ему все, что думал о Родине, не дающей мне жить, и работать где хочу. Про этого сытого майора, не нюхавшего порох и берущего взятки. Про оскорбление. Про то, что и ОМОНу я не дамся, им легче будет меня убить. Убивать меня никто не собирался. Он просто сказал:

– Пошли отсюда.

Я поверил ему и пошел. Он вывел меня на улицу и отпустил. Уходя, я слышал вопящего и брызгающего слюной майора. Больше меня никто и никогда не задерживал.

Через месяц я почувствовал, что спиваюсь и опускаюсь. И испугался. Что мне становится наплевать на себя, на свою жизнь. Надо было что-то делать.

Однажды в комнате общаги, в которой я жил с тремя молдаванами, в то время сидящими без работы, у нас родилась идея. Каждый из них был профессионалом в какой-нибудь профессии. Один был мастером-сантехником, второй – плиточником, третий – по наклейке обоев. Мы решили попробовать начать работать сами. Тут же разорвав обычную ученическую тетрадь, от руки написали объявления о предлагаемых услугах с указанием телефона вахты общежития и вечером расклеили их на подъездах близлежащих домов без особой на то надежды.

Первый заказ поступил на следующее утро. На кухне у мужика отвалилась одна кафельная плитка, и ее надо было приклеить на место. За это нам заплатили семьдесят рублей. После этого заказы посыпались как горох. Мы хотели выжить и работали на совесть. Пахали. Изо дня в день, неделю за неделей, без выходных и проходных…. Людям нравилась наша качественная и недорогая работа, они рекомендовали наши услуги своим друзьям и знакомым. Я выполнял организующие и направляющие функции. Через месяц на меня работало пятнадцать человек. Через два месяца – сорок. Мы закупили полный комплект строительных инструментов и станков.

Через год я купил однокомнатную квартиру и получил московскую прописку. И у меня была своя, пока небольшая, но растущая и помаленьку процветающая фирма.

1996 год. Подмосковье. Коренев Андрей.

Я подъехал к воротам детдома под вечер, когда летняя жара спала и вокруг царила ленивая душная суета возвращающихся с работы людей. Заведующая ждала меня, и я сразу зашел к ней.

– Ну что, рады? – без предисловий начала она, – Привезли вашего Одинцова! Хороший мальчик, только замкнутый, так что можно ожидать от ребенка, особенно после такого стресса?

– Спасибо, – я был искренне благодарен ей за сочувствие, – я могу с ним сейчас увидеться?

– Можете, – засмеялась она, – только поаккуратнее, пожалуйста. Мы еще не знаем, как он поведет себя, когда вы скажете ему, что вы его родственник.

Я согласно кивнул головой. Этой встречи я ждал год, и когда, наконец, дождался, то вдруг почувствовал, что боюсь. Что я могу сказать этому мальчику, что я могу ему дать и чем обнадежить?

– Света! – позвала заведующая дежурную воспитательницу, – Приведи, пожалуйста, новенького, Одинцова Игоря.

– Вам, наверное, будет удобнее поговорить во дворе? – обратилась она ко мне, – Чтобы стены не давили на психику, да и посвежей на улице…

И вот я стою у лавочки во дворе детского дома, в прохладной тени деревьев, а в голове рой мыслей и вопросов: что и как говорить? Но так и не смог ничего придумать, когда увидел, что из здания вышла воспитательница и повела ко мне худенького мальчика. Они подошли молча, Игорь смотрел спокойно и безразлично, словно меня не было перед ним.

– Я оставлю вас, – сказала воспитательница, и добавила, – у нас ужин через сорок минут.

– Хорошо, спасибо вам, – поблагодарил я ее, она повернулась и пошла, а я посмотрел Игорю в глаза и, чувствуя, как у меня срывается голос, произнес, – здравствуй!

– Здравствуйте, – тихо ответил Игорь, избегая смотреть мне в глаза, – а вы кто?

– Игорь, мы с твоим папой были как братья. Так что я тебе дядя Андрей. Ты прости, что я тебя сразу не смог найти. Я искал, честное слово, только много бумаг надо было собрать, чтобы тебя сюда перевели.

– Вы тоже военный? Как и папа? Тоже Родину защищаете? – в его глазах начал появляться какой-то интерес.

– Да, Игорь, – улыбнулся я, – и учился вместе с папой в военном училище, кровати рядом стояли, и Родину мы с ним одну защищали.

– Дядя Андрей! Вы отомстите за папу и за маму? – его глаза смотрели по-взрослому зло, и в них была такая надежда и вера в меня, что я не мог ответить ему отрицательно.

Я обнял его худенькое мальчишечье тело, чувствуя, как у меня на глазах наворачиваются слезы. Боже мой, еще одна исковерканная судьба! Когда же ты, война, закончишься? Сколько это еще будет длиться!?

Он в свои семь лет ненавидел чеченцев, которые убили его детство, родителей, надежду на счастье. Он знал, что такое ненависть. А там, в Чечне, были такие же сироты, которые ненавидели нас. Самое горькое, что между этими детьми не было большой разницы. Между нами не было разницы. Сколько сирот останется после этой непонятной войны? В этой войне мы все были проигравшими….

1997 год. Москва. Онищенко Геннадий.

– Ну, ты и харю отъел, – раздался в дверях кабинета до боли знакомый насмешливый голос. Сердце мое екнуло. Медленно, еще не веря, что увижу его, поднял голову и посмотрел на вошедшего.

– Андрей! – я бросил бумаги, и чуть не своротив письменный стол, кинулся к нему, – Андрюха!

Господи! Девять лет! Как мне хотелось увидеть его за эти годы! Как я боялся, что он безвестно сгинул на просторах нашей страны, мотыльком сгорев в каком-нибудь национальном конфликте. Как я переживал, не имея о нем никаких известий, и на тебе, вот он – я!

– Как ты меня нашел, черт красноречивый? – тискал его я, – Где пропадал?

– Как и все – в основном по окраинам да по объедкам нашей родной страны, – засмеялся Андрей.

– Так, все – на хрен. На сегодня – рабочий день окончен, идем водку пить! – хлопнул я его по плечу, – Ну, как тебе Москва?

– Гадюшник, – усмехнулся Андрей, – в который почему-то стремятся переехать все, кому место где-нибудь в провинциальном городке. Так что для меня Москва – место сбора воров, хапуг, продажных чиновников и тупых провинциалов.

– В точку! – засмеялся я, – Зато ты не представляешь, какие здесь возможности, и какие здесь ходят деньги!

– Для меня это не показатель, – парировал Андрей, – для человека с ограниченным кругозором это может быть и важно, а умному человеку везде найдется место.

– Ну вот, не успели встретиться, а уже спорим, чертяка! А ты, как и раньше остроумен и беспечен!

– Гена, с нищетой всегда дружит беспечность. И если остроумен, то только потому, что много плакал сам…

Я вызвал своего помощника и быстро спихнул на него срочные дела, с гордостью познакомив с Андреем. И мы рванули ко мне домой, накупив по дороге всякой снеди, всего побольше, чтобы второй раз не ходить. По пути он рассказал, что четвертый год служит в спецназе ГРУ, и недавно к ним перевелся старший лейтенант, который служил со мной в Туркмении, и с которым мы недавно случайно столкнулись в Москве. Я рассказал тому про мои злоключения и оставил свой адрес, а дальше как обычно по цепочке. Судьба свела его с Андреем, и вот, наконец-то мы встретились….

Мы пили и говорили. Рассказывали по очереди о себе. Опять пили. Отрубались. Просыпались. Опохмелялись. И опять говорили, говорили, говорили….

Мы не сломались. Мы остались прежние. Даже крепче. Годы нас закалили. Как ни хотела нас сломать жизнь, мы выжили. Мы остались офицерами. Андрей рассказал про Максима. И про его сына, благодаря стараниям Андрея переведенного в Подмосковье. Андрей взял с меня слово, что когда будет уезжать в командировки, я буду ездить проведывать Игорька. Слово я дал, но обиделся, мы вчетвером были в училище как братья, поэтому обещание было излишним.