Джон О`Фаррел - Лучше для мужчины нет

• Название: Лучше для мужчины нет
• Автор: Джон О`Фаррел
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-86471-292-2

 Майкл Адамс снимает квартиру на паях с тремя соседями-бездельниками. Свои дни он проводит в постели, играя в компьютерные игры, листая газеты или предаваясь наивным размышлениям. А когда эти занятия ему приедаются, Майкл переезжает на другой берег Темзы и становится любящим мужем и нежным отцом. Ибо добропорядочный Майкл живет двойной жизнью: одну половину недели он примерный семьянин, а другую - холостяк, шарахающийся от семейных радостей. Он счастлив, считая, что нашел золотую середину между долгом и наслаждением. Но однажды обман раскрывается, и жизнь Майкла превращается в настоящий ад.

Джон О`Фаррелл умеет выворачивать наизнанку мужскую суть, не прибегая к учению доктора Фрейда. И делает это удивительно смешно. "Лучше для мужчины нет" - исповедь, полная мрачноватого юмора, тонких наблюдений и сдержанного лиризма.

---

Джон О'ФАРРЕЛЛ ЛУЧШЕ ДЛЯ МУЖЧИНЫ НЕТ

Джеки, с любовью

Спасибо за помощь

Джорджии Гаррет, Биллу Скотт-Керру,

Марка Бёртону, Саймону Дэвидсону и Чарли Доусону

Глава первая Лучше для мужчины нет

Я обнаружил, что напряженно трудиться не так уж просто, когда ты сам себе начальник. Во-первых, он постоянно отпускает тебя после обеда – а иногда дает передохнуть и до обеда. Во-вторых, порой говорит: "Слушай, старина, ты сегодня хорошо поработал, почему бы тебе денек-другой не развеяться?" В-третьих, если ненароком проспишь, он никогда не звонит и разъяренно не орет, где тебя черти носят; а если опаздываешь, всегда появляется на работе одновременно с тобой. И, наконец, он всегда тебе верит – какое оправдание ни сочинишь. Нет, правда, сам себе начальник – это прекрасно. Зато подчиняться самому себе – кошмар наяву, но об этой части уравнения я никогда не задумывался.

В тот день меня разбудили вопли детей. По опыту я знал, что такое случается только в двух случаях: либо на часах около девяти утра, и милые детки идут в школу, что на другой стороне улицы, либо часы показывают четверть двенадцатого, когда начинается большая перемена. Я перевернулся на другой бок и посмотрел на часы: радиобудильник показывал 13:24. Время обеда. Я проспал беспробудным сном четырнадцать часов, – рекорд всех времен и народов.

Я назвал эту штуку "будильником", но в действительности она служила мне только часами – большими и неудобными. Как будильник, а тем более, как радио, использовать их я перестал давным-давно: просыпаешься с бодрящей утренней эрекцией, а тебе – бабах по башке новостью о голоде в Судане или о том, что принцессе Анне удалили зуб мудрости. Просто поразительно, как быстро пропадает эрекция после таких известий. Да и в любом случае, будильники – для тех, у кого есть вещи поважнее сна, а я никак не могу проникнуться этой сложной идеей. В иные дни я просыпался и решал, что одеваться не стоит, ну и оставался в постели до… ну, в общем, до отхода ко сну. Но это было вовсе не апатичное валяние в кровати, типа "какой смысл вставать, если потом опять ложиться", а валяние конструктивное, наполненное правотой. Я уже давно решил, что досуг надо заполнять досужими делами. Будь моя воля, досуговый центр нашего Балхама я бы заставил кроватями с разложенными на одеялах воскресными газетами.

Моя комната была устроена так, чтобы необходимость вылезать из постели сводилась к абсолютному минимуму. Вместо тумбочки у кровати – холодильник, на нем – электрочайник, который боролся за место под солнцем с кружками, коробкой чайных пакетиков, кульком сухих завтраков, тостером и утыканной вилками удлинителем. Я включил чайник и сунул хлеб в тостер. Потом протянул руку за газетой и слегка удивился, когда с холодильника соскользнули ключи. Тут я вспомнил, что четырнадцать часов я проспал вовсе не беспробудно: утром состоялся смутный, но весьма неприятный разговор. Насколько я помнил, дело обстояло примерно так:

– Простите.

– Чего? – отозвался я из-под одеяла.

– Э-э… простите. Это я. Разносчик газет. – Над моим ухом звучал ломкий голос подростка.

– Чего тебе?

– Мама говорит, что она больше не разрешает приносить вам газету в постель.

– Почему? – простонал я, ныряя поглубже под одеяло.

– Она говорит, что это ненормально. Она собирается звонить в общество защиты детей.

– Который час?

– Семь. Я ей сказал, что за это вы приплачиваете мне сверху пару фунтов в неделю, но она ответила, что это извращение, и полагается опускать газету в почтовый ящик, как и всем остальным. Вот ключи от входной двери.

Если после этого что-то и говорилось, я ничего не помнил. Наверное, в то мгновение я снова провалился в сладостный сон. Звякнувшие о пол ключи заставили утренний разговор всплыть в памяти кошмаром. И теперь, просматривая газетные статьи о войнах, преступлениях и экологических катастрофах, я чувствовал, как меня затягивает омут депрессии. Сегодня – последний день, когда я получаю газету в постель.

Из тостера выпрыгнул подрумянившийся ломтик, булькающий чайник выключился. Масло с молоком хранились на верхней полке холодильника – чтобы можно было достать, не вставая. Когда я купил этот холодильник и приволок в квартиру, у меня от ужаса подкосились ноги. Дверца открывалась не в ту сторону, и я с кровати не дотягивался до ручки. Я попробовал поставить холодильник вверх ногами, но получилось еще хуже. Тогда я попытался пристроить его с другой стороны от кровати, но в таком случае пришлось бы передвинуть синтезатор с микшерным пультом и прочим музыкальным оборудованием, которым забита моя спальня – она же звукозаписывающая студия. Несколько часов я трудился как про клятый, ворочая мебель по всей комнате, пока не нашел для кровати положение, которое позволяло без труда доставать из холодильника еду, готовить завтрак, снимать трубку телефона и смотреть телевизор, не прибегая к чрезмерным усилиям и не вылезая из постели. Если б еще в аптеках продавались катетеры для самостоятельного использования, я был бы первым покупателем.

Если и существует на свете более сибаритская вещь, чем завтрак в постели, то это – завтрак в постели после полудня. Есть в этом какой-то утонченный декаданс, отчего намазанный маслом тост выглядит пищей богов. Потягивая чай, я взял дистанционный пульт и включил телевизор – как раз вовремя, чтобы успеть к началу одного из моих любимых фильмов. "Квартира" с Билли Уайлдером. Вот посмотрю несколько минут, подумал я, взбивая подушку. Только тот эпизод, где он трудится в офисе гигантской страховой компании вместе с еще сотней типов. Из гипнотического транса меня вывел звонок мобильного телефона – спустя сорок минут. Я убрал звук и вытащил мобильник из зарядного устройства.

– Привет, Майкл, это Хьюго Гаррисон из "DD&G". Я звоню на тот случай, если ты забыл про свое обещание управиться с музыкой к концу сегодняшнего дня.

– Забыл? Ты шутишь? Я всю неделю работал не покладая рук. Я и сейчас в студии.

– И ты принесешь готовую работу, как обещал?

– Хьюго, я хоть раз опаздывал к сроку? Как раз сейчас я делаю ремикс, так что часиков в четыре-пять закину тебе.

– Хорошо. – В голосе Хьюго слышалось разочарование. – А пораньше никак? А то мы тут слоняемся без дела, ждем, когда можно накладывать голос.

– Ну, я попытаюсь. Честно говоря, я собирался пойти перекусить, но если тебе невмоготу, могу обойтись.

– Спасибо, Майкл! Это было бы здорово! Я тебе еще позвоню.

Я выключил мобильник, откинулся на подушку и досмотрел "Квартиру" до конца.

Разумеется, я не стал говорить Хьюго из рекламного агентства "DD&G", что мелодия уже четыре дня как готова, но когда за работу платят тысячу фунтов, нельзя сдавать ее через два дня после того, как получил заказ. У клиента непременно возникнет чувство, что он тебе переплачивают. Возможно, им кажется, будто они сгорают от желания получить готовую работу как можно скорее, но я-то знаю, что с такой же радостью меня встретят и через неделю.

Рекламный лозунг, который агентство собиралось наложить на мою композицию, звучал так: "Седан из породы асов!". Поэтому незамысловатое нудное вступление сменялось у меня истеричным визгом электрогитары. Седаны, чемпионы, спортивные автомобили… Незатейливый мотив – это владельцы обычных седанов с их серыми буднями, а электрогитара – яркая, энергичная жизнь, которая, кажется, прошла для них навсегда. Когда я предложил Хьюго эту идею, она ему так понравилась, что через некоторое время он уже говорил о ней, как о своей собственной.

Вообще-то с работой я всегда управлялся быстро, а потом регулярно звонил клиенту и говорил что-нибудь вроде:

– Слушайте, у меня получилось очень неплохо, но всего на тринадцать секунд. Вам обязательно ровно пятнадцать?

А тот мне отвечал:

– Ну, раз вам нравится, может, нам стоит послушать? А что, никак нельзя растянуть на пятнадцать? Ну, там – замедлить темп или что-нибудь еще?

– Замедлить темп?! Да что вы такое говорите!

– Ну, я не знаю. Я же не композитор.

А потом я делал вид, будто нашел гениальный ход, и клиент вешал трубку, уверенный, что я все еще тружусь над вещью, и довольный, что помог мне быстрее закончить работу. А пятнадцать секунд музыки все это время преспокойно лежат в студии, записанные на цифровую кассету. Всякий раз, когда я сдавал работу значительно раньше срока, в рекламных агентствах ее поначалу восторженно принимали, а через несколько дней возвращали со словами, что нужно кое-что изменить. С тех пор я усвоил – лучше приносить им мелодию в последнюю минуту, когда у них нет иного выбора – только решить, что все просто отлично.