Ник О`Донохью - Исцеление Перекрестка

• Название: Исцеление Перекрестка
• Автор: Ник О`Донохью
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000772-2

Блидж Воган начинала как ветеринар для единорогов, вервольфов, гирфонов и кентавров, как человеческая — и человечная — обитательница прекрасного параллельного мира, полного магических созданий и доброго волшебства.Теперь она стала почти богиней Перекрестка, могущественной и милосердной, и каждый мог рассчитывать на ее помощь, вступив под сень Знака Исцеления. Но силы Зла начинают новый поход против Добра, и, кажется, Бидж Воган снова и снова придется рисковать жизнью в борьбе с воинами Тьмы, что используют и магию, и меч, дабы принести на Перекресток кошмар кровавой бойни. В руках отважной женщины — исцеление Перекрестка...

---

Ник О'Донохью Исцеление Перекрестка

Глава 1

Oрида механически пересекла холл колледжа, улыбаясь встречным, когда это от нее ожидалось, стараясь выглядеть деловитой и сообразительной, когда навстречу попадались преподаватели, но по возможности ни с кем не встречаясь глазами. Стены до высоты человеческого роста были выкрашены в бордовый цвет, а выше шла грязно-белая краска, наводящая на мысли о старине и запустении, хотя здание было выстроено всего два года назад. Элегантные серебристые рамки, развешанные тут и там, содержали изображения лишенных шкуры коров, частично выпотрошенных овец, расчлененных свиней; от заключенного в аккуратные квадраты текста к соответствующим органам тянулись стрелки. Крупные красочные эмблемы на всех плакатах рекламировали различные фармацевтические компании. Ни одно из нарисованных животных не обладало никакими индивидуальными чертами, боли оно тоже, похоже, не испытывало…

Фрида свернула в туннель, ведущий к аудиториям и в госпитальное крыло. Приемный покой, строительство которого наконец-то было завершено, мог похвастаться новой обитой плюшем мебелью и ковром, на котором благодаря специальной пропитке не оставляла следов моча любого животного. Бронзовые буквы на стеклянной стене гласили: Западно-Виргинский ветеринарный колледж.

Фрида открыла дверь и решительно прошла в учебный корпус. Здесь ей приходилось труднее: нужно было здороваться с однокурсниками, поддерживать разговор, интересоваться их работой. Эта последняя часть была не такой уж обременительной: у всех имелись пациенты, как и у нее самой, и по крайней мере пока еще все заболевания были для студентов новы и удивительны. Фрида останавливалась и что-то говорила, слушала и с симпатией прищелкивала языком, потом завернула еще за один угол и оказалась в холле, куда выходили кабинеты преподавателей.

— Эй, Фрида! — Она повернулась, услышав голос. — Не смотри все время под ноги: я уж думал, что налечу на тебя.

Девушка быстро подняла голову; ее руки нервным жестом стали поправлять одежду. Фрида была в джинсах и свободной блузе, которая, как ей было известно, заставляла ее казаться толстой; обычно это ее ж. волновало. В конце концов джинсы тоже не прибавляли ей изящества.

Но сейчас она была бы рада втянуть не только живот, но и бедра, и округлые плечи, да и все свое существо.

— Привет, Мэтт. — Фрида остро почувствовала, как хрипло и невыразительно прозвучал ее голос. — Как дела?

Мэтт Лютц выглядел как молодой Джеймс Бонд — гладкие безупречные волосы, белые безупречные зубы, одежда, которая казалась всегда свежевыглаженной и почему-то никогда не пачкалась, даже во время амбулаторной практики. Вот и сейчас на его белом халате не было ни пятнышка и ни морщинки.

— Я только что провел операцию, — сказал он, хотя выглядел так, словно часов восемь спокойно отдыхал.

— И как она прошла? С пациентом все в порядке? — Фрида поспешно поправилась: — Я, конечно, в этом не сомневаюсь. То есть ты здорово оперируешь… — Девушка не закончила фразы, не желая, чтобы ее слова прозвучали как лесть.

— Ну, не знаю, как там я оперирую. Это овцам решать. Сегодняшняя овечка проглотила упаковочную пластиковую тесьму; я извлек из первого отдела желудка трехдюймовый кусок. — Фрида нисколько не сомневалась в умениях Мэтта: они были на высоте. Иногда, перестав следить за собой, Мэтт сам это признавал; да и вообще ни в себе, ни в других он не терпел посредственности. Казалось, для него ничто никогда не оказывается внове.

— Ты проверил, нет ли еще тесьмы во втором отделе?

— Ясное дело, проверил.

Как будто в этом можно было сомневаться…

— Да, конечно. Я просто подумала… — Она снова не закончила фразу. — Я имею в виду, тесьма оказалась бы там вероятнее всего, правда? То есть это самое очевидное решение проблемы, а нас всегда учили не ограничиваться очевидным, на всякий случай… — Фрида с отвращением вслушивалась в собственный голос, ненавидя себя и за то, что оттягивает момент, когда придется задать действительно важный вопрос.

Мэтт терпеливо кивнул, ничуть не обиженный. Он был то, что отец Фриды — сын ремесленника из Хиббинга, Миннесота, — называл «герр высшей марки». При любых чрезвычайных обстоятельствах, когда не было надежды ни на чье-то вмешательство, ни на вторую попытку, Мэтт никогда не колебался. За все четыре года обучения в ветеринарном колледже Мэтту ни разу не случилось оказаться неуверенным в своем ответе на вопрос или попытаться переложить решение на кого-то другого в непростой ситуации.

Фрида завидовала этому его качеству со всей силой страсти.

И все же сейчас она заметила в его глазах выражение, совершенно ему не свойственное.

— Ты кажешься взволнованным. У тебя все в порядке?

На долю секунды Мэтт смутился, потом улыбнулся своей ослепительной улыбкой, производившей всегда поразительное впечатление на первокурсников. — Я немножко растерян, вот и все. Ничего такого, с чем я не справился бы. — Он двинулся дальше, оставив, как всегда, впечатление, будто халат развевается за ним, подобно рыцарскому плащу.

Фрида подошла к одной из выходящих в холл дверей. Табличка на ней гласила: «Доктор Конфетка Доббс». Также к двери был прикреплен рисунок, изображающий корову, лягающую человека в резиновом нарукавнике. Еще одна приколотая к двери бумажка предупреждала:

«Стучите, даже если открыто». Как почти всегда, дверь действительно была распахнута.

Фрида только однажды видела эту дверь закрытой, и было это сегодня утром. Когда же она открылась, из кабинета вышел ее однокурсник, Коди Сэйерс, дружелюбно улыбнулся ей и, хромая, удалился с встревоженным видом. Фрида представления не имела, в чем там было дело, но не сомневалась: это было что-то важное — Коди никогда раньше не выглядел обеспокоенным.

Девушка еще раз взглянула на записку: «Загляни в мой кабинет сегодня часа в два». Она проверила время по часам, спрятала в карман записку, подавив желание еще раз проверить, так ли она поняла ее содержание, сделала глубокий вдох и подняла руку, чтобы постучать.

Из кабинета раздался ироничный голос:

— Большинство студентов и не читает предупреждение, и не стучится. Те, кто читает, стучатся сразу же. Значит, пришла Фрида Кристофф.

Фрида зажмурилась и опустила руку, стиснув ее в кулак. Голос продолжал:

— Входи, Фрида.

Девушка взглянула на хозяина кабинета и, встретив его лукавую улыбку, быстро отвела глаза и принялась рассматривать книжный шкаф. Он содержал обычный набор учебников; ниже на полках располагались ряды черных, оранжевых, зеленых больших папок с надписями: «Осложненные роды», «Хирургия свиней», «Хирургия овец», «Хирургия лошадей».

Ближе к столу — так, чтобы можно было дотянуться не вставая, — хранились стопки растрепанного от постоянного употребления «Журнала Американской ветеринарной ассоциации» и в равной мере зачитанного «Американского стрелка».

На стене над столом красовался гринписовский плакат с изображением синего кита и эмблемой Американской ассоциации стрелков в правом нижнем углу.

Сам стол украшала тройная серебряная рамка. Слева в ней была фотография высокой атлетически сложенной женщины с длинными черными волосами и насмешливым взглядом на фоне Хэф-Доума в Йосемитском паркеnote 1. В правую часть рамки оказалась вставлена вырезка из газеты: ковбой, накинувший лассо на взвившегося в воздух быка. Шляпа ковбоя была надвинута на глаза, почти закрывая лицо, однако, по общему мнению, газетный снимок запечатлел Конфетку Доббса. Центральное место занимал портрет младенца, лежащего между двух сапог для верховой езды, с крошечной ковбойской шляпой на голове и в футболке с надписью «Кейн».

За столом, откинувшись в кресле, в ленивой позе восседал доктор Конфетка Доббс.

На нем была выцветшая футболка с эмблемой Невадского общества наездников и ковбоев, а на крюке рядом с дверью висела строгая рубашка с длинным рукавом, в которой Конфетка читал лекции. Там же висел плетеный галстук, также иногда надеваемый по этому случаю; Фрида, правда, так и не смогла обнаружить закономерность: какие лекции доктор Доббс читает в галстуке, а какие — нет. Конфетка смотрел на девушку, по-прежнему лукаво улыбаясь.

Фрида снова отвела глаза. К стене над столом было приклеено множество разноцветных листочков — записок, которые Конфетка сам себе писал. Фрида прочла крупный заголовок:

СДЕЛАТЬ НЕ ОТКЛАДЫВАЯ:

Уложить чистый спальник.

Проверить сцепление у грузовика.

Купить запасные свечи и генератор переменного тока.

Запастись бензином и водой.

Вымыть канистру.

Еще. раз проверить аптечку первой, помощи.

Купить боеприпасы.

Ниже этого листочка виднелась голая поверхность стены, где явно были раньше приклеены еще две-три записки, а затем свернувшаяся в трубочку бумажка гласила: «Поговорить с Фридой».