Ник О`Донохью - Под Знаком Исцеления

• Название: Под Знаком Исцеления
• Автор: Ник О`Донохью
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-697-00114-2

Книга Странных Путей, точно магический ключ, отворяет перед вами двери в светлый и радостный мир, полный прекрасных созданий и доброго волшебства. Темные силы, обманом проникшие на перекресток миров, стремятся бессмысленно разрушить все, что так дорого его исконным обитателям и их друзьям — людям. Но позволят ли победить смерти и хаосу те, кто поклялся жить под Знаком Исцеления?!

---

Давние похороны отца были для Бидж смутным воспоминанием. Вообще единственным, что она помнила отчетливо, был момент у могилы матери, когда она осознала, что теперь стала круглой сиротой.

Бидж с жалостью посмотрела на Стана; его мать умерла давно, а сестру он потерял еще в детстве. У Бидж по крайней мере был Питер.

На глаза Бидж попался большой венок; как и положено для похорон, в нем было больше зелени, чем цветов. Она сначала посмотрела на него рассеянно, потом более внимательно и невольно улыбнулась. Венок был сплетен из розмарина, шалфея, петрушки и стеблей чеснока вместе с головками; Бидж потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что фиолетовые цветы — это цветы лука-резанца. Девушка наклонилась и прочла лаконичную надпись на венке: «Незабвенному. А. Грифон».

Служба закончилась. Мелина подошла пожать руку Стану:

— Я сочувствую твоему горю… — Она снова начала всхлипывать. Стан обнял ее, и Мелина прижалась лицом к его пальто. Стан погладил ее по голове, разделяя скорбь, но не глядя на девушку. Если он и нащупал ее рожки, то не подал виду.

В конце концов Мелина выпрямилась, поцеловала Стана и отошла под зонт, который по-прежнему держал проповедник. Бидж приблизилась к греку:

— Я так тебе сочувствую…

Стан сделал такое движение, как будто выжимал полотенце.

— Знаешь, я всегда думал, что традиции — это мелочь. Но я приехал сюда, в семейный склеп, и я посыпал кости матери и маленькой сестренки розмарином — как меня много лет назад учил папа. Не знаю, делают ли так в других семьях или это только наш обычай, но я почувствовал, что делаю правильно. Мне показалось, что я говорю им: «К вам присоединяется папа», и они будут ждать его… — Его голос осекся. Стан смотрел на Бидж грустно и не вытирал слез. — Теперь я взрослый.

Бидж часто задумывалась о том, когда же она почувствует себя взрослой. Она не сказала Стану, к какому выводу пришла: никто никогда не чувствует себя взрослым. Люди подписывают чеки, кричат на подчиненных, боятся не уложиться в срок и переживают стрессы — и при этом гадают, вырастут ли они когда-нибудь.

Б'ку стеснительно потянул Стана за рукав и сунул ему в руку несколько золотых монет. Стан ошарашенно вытаращил на него глаза.

— Мафунду, — просто сказал Б'ку.

— Похоронные расходы, — перевел Кружка, — по-конголезски. Так он выражает уважение и показывает, как близок был с твоим отцом. Пожалуйста, возьми монеты: иначе он будет ужасно огорчен.

Стан неуверенно сунул монеты в карман.

— Большое спасибо, — сказал он громко. — Благодарю тебя от имени отца. Б'ку кивнул:

— Спасббо. — В середине слова у него получился звонкий щелчок. Старый пигмей был невыразимо печален, он пожал руку Стана и тихо прошептал: — Гхрис…

Он повернулся и отошел, отмахнувшись от Кружки: Б'ку хотел остаться в одиночестве.

Стан повернулся к Бидж и сказал почти нормальным голосом:

— Я помню, когда я был совсем маленьким, мама говорила мне: «Когда-нибудь ты увидишь своего папу, если только Гитлер не доберется до него раньше». — Стан рассмеялся, и его глаза снова наполнились слезами. — Я был сопляком тогда; что я знал о Гитлере? Я решил, что это сказочное чудовище. Мне снились кошмары: огромный покрытый чешуей Гитлер хватает человека, которого все называют моим папой, а я не могу ему помешать. После того, как я увидел отца, человек в моих снах обрел его лицо. Последний раз этот кошмар приснился мне прошлой ночью.

Кружка сжал руку Стана обеими руками:

— Чудовище до него не добралось. Твой отец любил тебя так, что не побоялся вернуться за тобой: ты был ему дороже жизни. Поверь мне, Хрис был самым смелым и самым счастливым человеком из всех, кого я только знаю.

Стан кивнул и отошел, вытирая глаза. Кружка, глядя ему вслед, пробормотал:

— Нас тревожит Моргана; ему все еще снится Гитлер. Бидж взяла его под руку.

— А тебе разве нет?

— Все время. — Кружка шагал по мокрой земле очень осторожно; Бидж поняла, какие усилия он прилагает, чтобы не выглядеть дряхлым. — Поэтому я и стараюсь видеть, во сне Моргану. — Он высвободил руку. — Пойду найду Б'ку.

Грузовик был припаркован на некотором расстоянии от кладбища, на обочине дороги. Бидж, перешагивая через бортик тротуара, споткнулась. Стефан поддержал ее:

— Моя единственная любовь, что-то это с тобой случается слишком часто.

— Да.

— Ты не хочешь рассказать мне, что не в порядке?

— Да. Я расскажу. — Стефан отшатнулся, как будто она ударила его. Бидж улыбнулась и взяла его за руку. — Помнишь, как трудно мне было говорить с тобой о любви, о страхе, даже о гневе? Я никогда не рассказывала тебе, что чувствую, — продолжала Бидж тихо. — Этого не делает никто в семьях, половина членов которых может быть смертельно больна… То ли ты сама, то ли ребенок, которому ты передала гены… Но я попытаюсь.

— Я тебя слушаю. — В голосе Стефана звучали страх и решимость. Он вцепился в ее плечо так, как будто спасал утопающую. — Кто-то в твоей семье был болен. — Он подчеркнул мужской род глагола, как будто это могло гарантировать что-то.

— Я больна, — проговорила Бидж, — хореей Хантингтона. Вообще она достаточно редко встречается, но среди моих родных многие больны. Это наследственное заболевание. Половина семьи моей матери больна хореей Хантингтона. Я знаю, тебе известно, что это такое.

Стефан молча кивнул.

— Но знаешь ли ты, что это значит для человека? Это значит, что ты никогда не видела некоторых из своих дедушек и бабушек. Это значит, что, если болезнь перешла и к тебе, ты будешь становиться все более неуклюжей и все чаще впадать в депрессию, не осознавая этого. Если пройти генетическое тестирование, об этом можно узнать заранее.

— Только не ты. — Стефан дрожал. — С тобой такого не случится, моя единственная любовь.

— Не случится, — согласилась Бидж, — если я останусь на Перекрестке. Но я прошла генетическое тестирование, и я больна. А теперь я целую неделю здесь, и я начала все ронять, у меня дрожат руки, я теряю равновесие. Я не думала, что обратные изменения произойдут так быстро, но ведь я не знаю, что вызвало мое выздоровление на Перекрестке. Чем дольше я отсутствую, тем хуже мне становится.

Стефан стоял совершенно неподвижно.

— Бидж, если бы я не поступил в университет, — сказал он наконец тихо, — моя мечта никогда не сбылась бы.

Бидж закрыла глаза. Она не сомневалась, что именно таковы его чувства, и боялась, что он об этом скажет.

— Я знаю.

— И ты нужна мне больше всего на свете, Бидж. — Стефан бросил взгляд через плечо: кладбище располагалось на холме над университетским городком. — Кроме…

— Кроме, — согласилась она. — Я уехала с Перекрестка неделю назад, и я уже стала неуклюжей. Хочешь, я высуну язык и попытаюсь не убирать его? Как ты считаешь, не следует ли мне попросить доктора Бодрэ о новом генетическом тестировании? Она будет рада помочь: она как раз проводит исследование… — Бидж умолкла. По щекам Стефана текли слезы. Она почувствовала благодарную любовь к нему, потом вспомнила, что фавны плачут легче и чаще, чем представители других видов. — Прости меня. Но сказать тебе было пора.

— Давно надо было. — Он обнял ее так крепко, как будто никогда не собирался отпускать. — Бидж, моя единственная любовь, я хочу, чтобы ты была здорова.

— Да. — Это слово она выговорила старательно, словно опасаясь, что язык перестанет ее слушаться. — Но я знаю, и ты знаешь, что Перекрестку угрожает Моргана и что скоро он опустеет.

— Я хочу, чтобы ты была здорова, — повторил он, как маленький ребенок, требующий от матери более устраивающего его ответа.

— Да. — Бидж сквозь пелену дождя смотрела на университет и лесистые холмы на горизонте. — Что ж, мы не всегда получаем то, чего хотим.

Глава 24

Филдс встретил Бидж перед ее домом. Она вскипятила чай и вынесла ему кружку; они стояли на морозе, молча прихлебывая напиток.

По ним медленно скользнула чья-то тень. Преодолев мгновенный страх, Бидж сказала себе, что это не могут быть Великие: было бы слышно хлопанье могучих крыльев, да к тому же они давно покинули Перекресток.

Бидж, щурясь на солнце, попыталась рассмотреть летунов, потом вопросительно посмотрела на Филдса.

— Да, Бидж, это грифоны. Все, кроме нашего друга Они отправляются на поиски своих подруг. Я предложил им попробовать три дороги. — Филдс вздохнул. — Через неделю, даже если они не вернутся, я закрою все три.

— Сначала солнечные танцоры и соплеменники Руди и Бемби, теперь грифоны… Странно наблюдать, как все они покидают Перекресток. Хоть кто-нибудь останется?

— Кружка. Он говорит, что однажды война заставила его покинуть дом, но что больше этого не случится. Я тоже останусь. — Филдс посмотрел в глаза Бидж. — А ты?

Она пожала плечами:

— Мне некуда больше податься. Почему-то ее ответ очень его обрадовал.